Требуется жадная и незамужняя (СИ) - Валевская Елена
Я чувствовала себя так, словно получила пыльным мешком по голове.
Моя картина мира и представление о произошедшем рушились с каждой фразой Ле Ёна.
Отдалась истинному желанию? Никакого насилия и подавления воли не было? И я начала ненавидеть Ле Ёна совершенно напрасно?
Сегодня мое мнение об этом человеке уже немного изменилось, когда оказалось, что он не такая равнодушная сволочь, каким выглядел.
Теперь же выяснилось, не был анасар и домашним тираном, попирающим чужое мнение и исполняющим лишь собственные прихоти.
Потому что он был прав. С первой же минуты нашей встречи я хотела стать его женой. Но потом события завертелись таким образом, что мне пришлось затолкать это желание куда подальше, заменив его тщательно выпестованной ненавистью и отполированной гордыней. Я взращивала обиду, нещадно давя нежные ростки еще такого маленького женского счастья. И не хотела видеть, как страдает от создавшейся ситуации сам Ле Ён.
А ведь всё могло быть иначе, сказала я когда-то себе мысленно, обвиняя мужа во всех грехах.
Да, могло. Если бы я запомнила, как всё было на самом деле. Если бы мы просто поговорили, обсудив подробности того дня.
— Но тогда… почему я всё забыла? Откуда эта странная амнезия?
— Не знаю, — признался муж. — Я лишь хотел ускорить процесс, показав тебе, что твои сомнения смешны и не вовремя. Но не ожидал, что ты всё забудешь, — в задумчивости добавил Ле Ён. — Думаю дело в том, что ты, хоть и похожа на меня, но все-таки из другой расы. И даже из другого мира. Жаль, конечно, что так получилось, но как вышло — так вышло. И не волнуйся, — усмехнулся муж. — Феромоны на тебя больше не действуют. Беременность Лютом дала тебе иммунитет. Так что теперь, если что-то между нами и будет, то лишь после того, как ты откажешься от собственных запретов сама. По своей воле.
С этими словами он покинул комнату, оставив меня наедине с нерадостными мыслями.
Глава четырнадцатая. Будь поласковее
Так стыдно мне не было, наверно, никогда.
Выходит, наши зарождающиеся отношения и чувства разрушил вовсе не Ле Ён. Это сделала я сама, поверив в лежащее на поверхности. Не задумываясь, что там таится в чужой душе.
Да, в чем-то я оказалась права. Он и вправду применил немного магии. Магии тела и природного очарования, которое, если подумать, присуще любому человеку, каждому живому существу. То самое колдовство любви и влечения, помогающее мужчинам и женщинам найти друг друга в этом огромном разнообразии вариантов и возможностей.
И пусть муж использовал этот натуральный афродизиак сознательно, специально увлекая меня в ловушку желаний, я прощаю его. Учитывая свою репутацию самого уродливого человека королевства, Ле Ён был вынужден прибегнуть к такой подстраховке. Не мог же он знать, что в глазах потенциальной жены он симпатичен не просто как мужчина. А как желанный мужчина. Без всяких феромонов. Просто так.
Вот только жена, со своей стороны, не разобравшись, сделала его жизнь невыносимой.
Какой же ненормальной и гадкой, должно быть, я ему казалась! Со своими претензиями и обидами. Мужик реально не понимал, что сделал не так, и чего от него надо этой сварливой женщине. И почему она, вместо того, чтобы продолжать с ним кружиться в семейном танце любви, вдруг воспылала ненавистью…
Теперь понятнее стало его неприятное поведение, всего лишь бывшее естественной реакцией на мое собственное.
Надо бы извиниться…
Я смотрела на дверь, через которую ушел обиженный муж, и чуть не плакала. Надо бы броситься следом, догнать, обнять и просить прощения, слёзно, со всей искренностью! Но не могла заставить себя сделать и шага. Стыд, раскаяние и сожаление грызли мою душу. Как мне смотреть ему в глаза. Как? И простит ли он в ответ? Ведь ненависть той, на ком он имел несчастье жениться, зажгла фитиль неприязни и в нем самом…
По коридору кто-то двигался. Я замерла, в тайной надежде, что Ле Ён решил вернуться. Но походка приближающегося человека была слишком грузной, а шаги — шаркающими.
Дверь отворилась, и в комнату зашла пожилая женщина. Полная, в типичном для слуг зеленом платье до самого пола с кружевным белым узким фартуком поверх. С седыми, скрученными на затылке в пышный бублик, волосами.
— Анасарана, — поклонилась эта незнакомая мне служанка. — Анасар послал меня к вам в услужение. Зовите меня Нут. Я теперь заместо Ма буду вам прислуживать. Вы не подумайте чего. Не знаю, что натворила эта дурная девчонка, но я туточки, почитай, тридцать пять годочков служу, ничем хозяев не обидела, ничем меня не попрекали. Коли не прогоните, буду вам верой и правдой…
Она умолкла. Ее добрые, но с лукавинкой желтые глаза смотрели на меня с любопытством и ожиданием. Ни тени подобострастия в них не наблюдалось, словно она ценила себя в этом доме куда выше остальных слуг.
Ле Ён прислал… От такой простой заботы — не забыл, сразу же нашел замену провинившейся служанке! — на сердце потеплело.
— Добрый вечер, Нут, — произнесла я и тут же осознала: ведь и вправду вечер.
Бросив быстрый взгляд за окно, обнаружила затапливающие яблоневый сад сумерки.
Лютик! У меня ребенок на улице один!
— Спасибо вам, Нут, но не могли бы вы прийти завтра? — поторопилась я выпроводить новую служанку. — Я уже собиралась спать и… В общем, я устала для нормального знакомства. Не обижайтесь.
— Что вы, анасарана! Как вам будет удобно!
Оставшись одна, я бросилась через окно в сад. На каком дереве остался Лютик? А вдруг он замерз? Или чего-нибудь испугался?
Опускающийся на поместье вечер обнимал прохладой открытые части тела, но по-настоящему холодным не был. Но откуда мне знать, какая температура является для Лютов комфортной? А малыш, как ни крути, родился совсем недавно, от силы неделю назад, он еще совсем кроха и до ночных вылазок не дорос. Да и не собиралась я держать ребенка вне дома так долго. Затянулось наше расследование.
— Лютик! — негромко, чтобы не привлекать чужое, человеческое, внимание, позвала я.
Какое дерево — то самое? Где Лютик?
— Мама! — зашептали мне сверху.
Я задрала голову.
Из листвы и белой россыпи цветов выглядывал мой герой.
— Уже можно домой? — спросил он.
— Да, родной. Спускайся.
Лютик на мгновение исчез, а потом показался вновь, чтобы тут же безбоязненно прыгнуть прямо в мамины руки.
Маленький ротик держал цветущую веточку, а сияющие глазки словно говорили: «Мама! Держи!».
Я умилилась этому детскому способу показать свою любовь, пока не осознала странный факт.
Сад уже цвел больше трех месяцев назад. Помню опадающие лепестки через сияние защитной сферы. Если верить моим знаниям из родного мира, сейчас должна приближаться пора сбора урожая. А с ней — осень с ее дождями и пронизывающими ветрами. Что-то августовское. Что-то уже не столь теплое.
Но погода стояла такая же, как и в день первого покушения. Не изменилась с момента, когда магия амулета перенесла меня в Алуяр. Словно опять пришел май. И даже если представить, что лето пронеслось мимо, пока я была заперта в сфере, то почему ни осень, ни зима так и не вступили в свои права, сразу передав эстафету весне?
— Спасибо, — сказала я сыну. — Маме нравятся цветы.
— Ух ты! Тогда у нас цветы будут всегда! — обрадовался ребенок.
Смотрела в эти хитрые глазенки и понимала — слова насекомчика не просто детская самоуверенность и фантазии. Завядшие цветы в комнате. Исцеляющий шар из энергии деревьев. И вот это «цветы будут всегда».
А перед глазами будто вновь летал яблоневый снег.
Ты же откуда-то брал силы. На непробиваемую даже пулей сферу. На развитие, рост и просто жизнь. И даже поделился с мамой.
Кажется, я понимаю, почему на яблонях так и не появились плоды.
Зато они опять цветут.
— К сожалению, так не бывает, — сказала я ласково своему чудесному сыну. — Деревья не могут цвести всегда. Но это и хорошо. Если всегда будут цветы, тогда не будет фруктов. Не будет яблок. А мама любит яблоки не меньше цветов. Когда они появятся, Лютик обязательно их попробует.
