Дж. Уорд - Пробудившийся любовник
На память пришел первый визит в этот дом.
«Где статуи!»
Она прибавила шагу, потом побежала, придерживая полы халата. Миновав ряд античных воинов, остановилась в самом конце коридора. Она даже не пыталась взять себя в руки, зная, что это бессмысленно. Почва уходила из-под ног со скоростью звука.
Белла громко постучала и получила в ответ:
— Отвали! Мне и так хреново.
Она повернула ручку и распахнула дверь. Когда полоса света из коридора доползла до подстилки, Зетист взлетел с нее, как пружина. Мускулы напряглись, кольца на груди блеснули серебром. Гримаса на изуродованном лице не сулила ничего доброго.
— Я же сказал, отвали… Белла?
Он прикрыл наготу руками.
— Господи! Ты-то зачем?
«Реальный вопрос», — подумала она, теряя остатки мужества.
— Можно… Можно мне остаться с тобой?
Зет нахмурился.
— Ты что, спя… Нет, нельзя.
Он прихватил одеяло и поднялся на ноги. Белла не могла оторвать от него бесстыдных глаз. Впитывала каждую черточку. Татуировки раба на шее и запястьях, фиговина в левом ухе, черные, как обсидиан, глаза, коротко стриженные волосы. Тело было таким, каким она запомнила его в прошлый раз, — поджарое и мускулистое, излучавшее грубую силу.
— Белла, уходи. Тебе здесь не место.
Ни жесткий взгляд, ни резкий тон не заставили ее двинуться с места. Отчаяние придало сил, и голос окреп:
— Когда меня освободили и везли в машине, за рулем был ты?
Он молчал, но она и не ждала ответа.
— Конечно же, ты. И еще разговаривал со мной. Значит, это ты меня спас?
Он покраснел.
— Не я, а Братство.
— Но ты увез меня оттуда. И принес сюда, в свою комнату.
Она взглянула на шикарную кровать. Покрывала были отброшены, подушка примята.
— Можно мне остаться?
— Послушай, ты должна быть в безопасности…
— С тобой я в безопасности. Ты меня спас и не позволишь снова похитить.
— В этом доме никто до тебя не доберется. Он надежней, чем клятый Пентагон.
— Ну пожалуйста…
— Нет, — отрезал он. — Выметайся.
Ее начало трясти.
— Я боюсь одна. Пожалуйста, позволь мне остаться. Я хочу…
Она хотела только его, но справедливо полагала, что такое заявление сейчас не к месту.
— Я хочу, чтобы кто-то был рядом.
— Вот и шагай к Фури.
— Он не годится.
Годился единственный, стоявший напротив. Она инстинктивно тянулась к его грубой силе.
Зетист насупился и потеребил ежик на голове.
— Пожалуйста, не прогоняй меня.
Когда воин выругался, Белла с облегчением вздохнула, понимая, что это скорее «да», чем «нет».
— Дай мне хоть штаны надеть, — пробормотал он.
Она шагнула внутрь и закрыла за собой дверь, опустив глаза лишь на мгновение. Когда она снова подняла взгляд, Зетист, отвернувшись, натягивал черные треники.
Шрамы на спине складывались в чудовищный узор. Не в силах оторвать глаз, Белла решила, что теперь обязательно разузнает, через что ему довелось пройти. Ходило много слухов; но нужно было докопаться до правды.
Он выжил, несмотря ни на что. Может быть, повезет и ей.
Зет обернулся.
— Есть хочешь?
— Нет, Фури меня покормил.
Лицо со шрамом исказила едва заметная судорога, но исчезла так быстро, что Белла не успела понять, что это было.
— А как себя чувствуешь? Здорово болит?
— Не очень.
Он подошел к кровати и взбил подушки. Потом замер, уставившись в пол.
— Забирайся.
Белле захотелось его обнять, но вампир отшатнулся, словно прочитав ее мысли.
Ведь знала, что он не выносит прикосновений, но хотела прижаться.
«Пожалуйста, посмотри на меня», — загадала она.
И уже была готова повторить это вслух, когда заметила, что украшает его шею.
— Ой. Ты носишь мое ожерелье?
Не успела она протянуть руку, как Зет быстрым движением расстегнул золотую цепочку и бросил ей в ладонь.
— Забирай.
Маленькие бриллианты от Тиффани. Она носила их не снимая бог весть сколько лет… Чаще, чем все остальные украшения. Теперь они казались чужими.
«Теплый», — подумала Белла, погладив камушек. Нагрелся от его тела.
— Оставь его себе, — сказала она.
— Нет.
— Но…
— Кончай базар. Залезай в постель или проваливай.
Белла положила ожерелье в карман халата и взглянула на Зетиста. Он по-прежнему не поднимал глаз. Колечки на груди поблескивали в такт тяжелому дыханию.
«Посмотри на меня», — снова загадала она.
Но он не отреагировал, и пришлось лезть в постель. Увидев, что Зет наклонился, она подвинулась, чтобы дать место, но он лишь подоткнул одеяло и отправился на свою подстилку.
Пару минут Белла лежала, уставившись в потолок. Потом схватила подушку, вскочила с кровати и пошла к нему.
— Что ты творишь?
От волнения его голос чуть не сорвался.
Она бросила подушку и легла рядом. Мужской запах стал намного отчетливее: аромат хвои и грубой силы. В поисках тепла она придвинулась и уткнулась лбом в его плечо… казалось, она уперлась в стену. Теплую, впрочем, стену. Белла наконец-то смогла расслабиться и почувствовала вес собственных костей, твердый пол, сквозняки, гуляющие по комнате… Рядом с Зетом две расщепившиеся половинки мира соединились в одно целое.
Нет, нужно еще ближе.
Всем телом она прильнула к теплому мужскому боку…
Зет дернулся и сам вжался в стену.
— Прости, — прошептала она, продолжая сокращать расстояние между ними. — Я не могу по-другому. Мне нужно… — «нужен ты» —…согреться.
Зетист вскочил на ноги.
Господи, только не это. Неужели прогонит…
— Пошли в постель, — резко бросил он. — Не хватало еще, чтобы ты дрыхла на полу.
Тот, кто сказал, что невозможно продать один и тот же товар дважды, не был знаком с Омегой.
О. перекатился на живот и приподнялся на дрожащих руках. Блевать в таком положении было легче: гравитация способствовала.
Выворачиваясь наизнанку, он вспомнил, как заключил с Отцом всех лессеров первую сделку. Отдал душу, кровь и сердце за право быть бессмертным, обеспеченным и авторизованным убийцей.
А вот теперь — и еще раз. Избавился от мистера Икс и сам стал форлессером.
Жаль, что заодно и шлюхой Омеги.
О. попытался поднять голову. Перед глазами все плыло, но он был так измучен, что прах с нею, с тошнотой. Похоже, внутри и так уже ничего.
Он был в бараке. В хижине мистера Икс. Судя по освещению, солнце едва взошло. Поморгав, чтобы привыкнуть к свету, лессер осмотрелся. Он был совсем голый. В синяках. Во рту — словно кошки насрали.
В душ. Немедленно.
Ухватившись за стул и край стола, О. поднялся с пола. Ощущение в ногах навеяло безумные мысли о лавовых лампах. Видимо, потому, что и ночи, и лампы были внутри жидкими.
