Элизабет Вон - Военная клятва (ЛП)
Айсдра была полностью обнажена, стройный серебристый силуэт. Её косы сияли в лунном свете. Она окатила себя ледяной водой. Я не могла разобрать, о чём они говорили, но глаза Эпора излучали свет, который не нуждался в объяснении.
Зачарованная этой картиной, я наблюдала, как Эпор встаёт, хватает Айсдру свободной рукой и притягивает к себе. Она ответила со всей страстью: распласталась мокрая на груди Эпора и потянула его голову вниз. Поцелуй вышел долгим, глубоким и…
Я отступила назад и спряталась за дверью от смущения. Меня охватила истома по сильному телу Кира, по вкусу его поцелуев. Я прикусила губу. Сделала шаг вглубь храма, мучимая невыносимым желанием, чтобы там в лунном свете стояли мы с Киром.
Тем не менее, здесь я одна и по собственному выбору. Так велел мой долг, и я сделала правильный выбор.
Эти люди больны, им нужна моя помощь. Я поступила правильно, в этом я не сомневалась.
Знак Богини блеснул на дальней стене — безмятежное лицо Леди, залитое светом. Я обратилась к ней в безмолвной молитве, упрашивая спасти жизнь своих пациентов и жителей этой деревеньки. Легенда гласит, что Богиня, Леди Луны обручена с Богом, Повелителем солнца. Их отношения яростны, полны бурь и грохота грома.
Он был так зол. Так рассердился на меня. Но, в конечном счёте, я поступила правильно. Здесь бушует болезнь, смертельная хворь, и про неё нельзя просто забыть. Мы поможем, кому сможем, похороним тех, кого спасти не смогли, получим нужные сведения, проведём в изоляции необходимый период времени и двинемся в путь. Всё будет как раньше. Кир простит меня. Правда ведь?
Я терзала губу, полная сомнений. То, что раньше казалось такой мелочью, теперь же…
Из другой комнаты раздался шум, и я поспешила к своим пациентам.
***
— Эти варвары убьют нас во сне.
— Нет.
Я пыталась успокоить старуху, пока вытирала её лицо. Она проснулась в поту, жар и вонь волнами исходили от её тела. Я добавила розовое масло в воду, и, казалось, оно побороло запах. Слабые глаза больной расширились от страха, и она вцепилась в меня со всем остатком своих сил, пока я омывала её лицо и грудь.
— Можете рассказать, что здесь случилось?
Она прищурилась и посмотрела на меня в замешательстве.
— Кто вы?
Я решила дать самый простой ответ.
— Лара, мастер-целитель, обучена Эльном из города Водопадов.
Неся ещё воды, вошла Айсдра с влажными волосами, но полностью одетая. Старуха напряглась, резко втягивая воздух сквозь зубы.
— Это огненные!
— Да, но она вас не тронет. Она мой друг.
Я попыталась заградить ей обзор своим телом.
— Кто вы? Что здесь произошло?
— Рахиль, целитель, обучена Трэйсом из Озёрного Края, — почти рассеянно ответила мне Рахиль, пытаясь рассмотреть, что делает Айсдра.
— Что здесь произошло, Рахиль? — повторила я вопрос.
Её глаза вернулись к моему лицу.
— Потница, она изменилась. Слишком быстро, слишком быстро!
— Расскажите.
— Три дня назад на главной дороге нашли двух чужестранцев, больных и истощённых.
Три дня назад? Эти люди заболели и умерли за три дня? У меня пересохло в горле.
Рахиль вцепилась в мои руки, не отрывая от меня глаз.
— Нас не предупредили, не было времени действовать. Некоторые уехали в город два дня назад, но всё, что мы смогли сделать, — это закрыть ворота и молиться Богине. Моя вина, я виновата, что они все погибли…
Её голос перешёл на крик, разбудив ребёнка, который тут же заплакал. Айсдра бросилась успокаивать малышку.
Крик младенца, казалось, вывел Рахиль из некоего тумана.
— Чей это ребёнок?
— Мы не знаем. Мы нашли её рядом с умершей матерью.
— Сколько ей?
Я прополоскала тряпку в прохладной воде.
— На вид шесть месяцев.
Рахиль откинулась на подушки и уставилась в потолок невидящим взором. Целительница долго и судорожно вздохнула.
— Детка Миры. Значит Мира мертва. — Её глаза наполнились слезами. — Я помогала ей появиться на свет вот этими самыми руками. Мои дети, все они мои дети. Я так старалась ради них.
Её голос потонул в рыданиях. Я нежно вытерла её слёзы.
— Расскажите мне о болезни, Рахиль. Я должна знать.
— Сначала пот, вода выходит из тела, точно реки текут. Затем сумасшествие, бред, которого я никогда не видела. Душа беснуется и кричит с незрячим взглядом, мучимая безудержным гневом.
Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, как будто повторяя урок, который заставила себя запомнить.
— Затем глубокий сон, и они больше ни на что не реагируют, ни на боль, ни на шум. Глубокий сон, очень глубокий, пока не остаётся никакой надежды или воли к жизни. А затем… — Она открыла глаза и вцепилась в мою руку. — Они все умерли. Я перепробовала всё, что знала, но они всё равно…
— Ш-ш-ш, теперь всё будет хорошо, — заверила я. — Добрая миска бульона, сильная доза лекарства от жара, и вы…
— Дура, — выплюнула она. – Обучена Эльном? Ты не слышала, что я сказала? Я перепробовала ВСЁ. Нет ни лекарства, ни лечения, они просто пали замертво. Есть только холод, холод смерти. — Она залилась слезами, всхлипывая так, что казалось, у неё не выдержит сердце. — Я подвела их всех. Моих детей...
Её пальцы слабо вцепились в одеяла.
— Средство от жара…
— Пробовала.
— Бадьян.
— Пробовала.
— Мята.
— И это тоже. — Гнев исказил её лицо, но она слишком ослабла, чтобы злиться. — Идиотка, я перепробовала всё, но лечения нет, нет лекарства. Впереди только хлад смерти, да могила. — Она поднесла руку ко лбу. — Она пришла за мной, смерть, и я приму её. Все мои детки, их детки...
Она начала рыдать, выть от отчаяния.
Айсдра пыталась одновременно кормить и укачивать младенца. В дверном проёме показалась голова Эпора.
— Что случилось?
— Женщина проснулась, и её крики напугали младенца. Она думает, что вы собираетесь съесть её.
Рахиль перестала плакать и уставилась на Эпора с широко раскрытыми глазами. Эпор улыбнулся, обнажая зубы.
— Я бы не стал. Слишком тощая.
Я улыбнулась шутке, и Рахиль захотела узнать, что он сказал. Она смотрела на меня с подозрением, но, казалось, немного расслабилась, особенно, когда Эпор, облокотившись о дверной косяк, стал смотреть, как Айсдра ложится спать у очага и укладывает рядом с собой малышку. В наступившей тишине Рахиль закрыла глаза и что-то прошептала. Я наклонилась к ней.
— Что вы сказали?
Она открыла глаза.
— Свяжи меня.
— Не думаю, что эта лу…
— Свяжи меня, девочка
