Линда Джонс - Солнечная Ведьма
Когда хотел, Кейн мог двигаться очень тихо. Софи не слышала как он шел по коридору, пока не стало слишком поздно. Она передвинула одеяло на плече, чтобы прикрыть груди и голову Арианы.
– Что ты тут делаешь? Ты бы не успел так быстро поесть.
– Я пришел увидеться с Арианой, а не ради неловкого обеда с твоими сестрами.
Софи опустила голову, чтобы не пришлось смотреть на него. Ни в одном из ее снов ей не привиделось, что Кейн может заинтересоваться своей дочерью. Она никогда не знала своего отца, так же как Айседора и Жульетт. Они были порядочными мужчинами, которые захотели бы узнать своих детей? До сих пор она даже не думала о такой возможности.
– Это неприлично, то что ты здесь.
– Я думал, ты не заботишься о приличиях, – сказал он, проходя в комнату. Он не колебался, когда без смущения протянул руку и сдвинул в сторону прикрывавшее ее одеяло. – Кроме того, я уже это видел.
Поскольку Софи и Ариана заняли единственный стул в комнате, Кейн сел на край кровати. Он чувствовал себя там настолько удобно, будто эта комната принадлежала ему. Льющееся через окно солнце падало на золотистые пряди в его волосах, отчего те мерцали.
Вообще-то, сидеть на стуле и смотреть на него оказалось очень приятно. В нем многое вызывало восхищение. Сильные руки, мускулистые предплечья, длинные ноги и широкие плечи, все решительно мужественное и чрезвычайно сильное. Эту мощь смягчали выразительные зеленые глаза, необычные волосы и самые прекрасные губы…
Софи знала, что Кейн – великолепнейший образчик мужественности, который она когда-либо видела. Решительный, сильный, покрытый шрамами и мускулами… и все же прекрасный. Как это возможно? Как человек может быть настолько мужчиной и в то же время таким симпатичным?
– Никогда не думал, что у меня появятся дети, – сказал он.
– Почему?
Он наградил ее горькой улыбкой.
– Когда я встретил тебя в прошлом году, то ничего не мог предложить женщине или ребенку. Я думал, что моя жизнь кончена.
– Кончена? – прошептала она.
– Вся моя семья умерла. Ферму, где я вырос, несколько лет назад захватили люди императора. Они отдали землю шерифу и сожгли небольшой дом, который показался ему недостаточно хорошим. – Мускул на его челюсти дернулся. – Моя невеста устала меня дожидаться. Я ушел задолго до того, как она от меня отказалась. Возможно, она передумала после тех трех лет, за которые я ни разу не возвращался домой. Как бы там ни было, она вышла замуж за другого. Тем лучше.
Она инстинктивно знала, что это не все, но продолжать Кейн не собирался.
– Я сожалею.
– Не надо, – резко ответил он. По тому как он нахмурил брови, она поняла, что его головная боль усилилась. – Мне не нужна твоя жалость.
– Я испытываю к тебе не жалость, а сочувствие. Это разные вещи. Тебе перепало много страданий, и я об этом сожалею.
Его лицо осталось таким же напряженным.
– В конечном счете все умирают. Все мы теряем людей, которых любим.
Софи открыла рот, собираясь ответить, но Кейн быстро добавил:
– И пожалуйста, не пытайся успокоить мою боль смехотворными рассказами о потусторонних мирах.
– Я надеюсь, что они не смехотворные, – сказала она. Ей действительно нравилось думать о матери и Вильяме, живущих где-то еще, кроме земли мертвых.
– Что касается земли, я никогда не был хорошим фермером, – сказал Кейн, проигнорировав ее заявление. – Мое сердце хотело чего-то другого. И еще… что ж, женщины не постоянны. Я просто получил этот жизненный урок позже, чем большинство мужчин.
– Не все женщины непостоянные, – защищаясь, возразила Софи.
Он не выглядел убежденным.
– Посмотри на себя. Ты говоришь, что найдешь других любовников, когда придет время, или когда у тебя появится настроение. Ни один мужчина недостаточно хорош для тебя. И одного мужчины никогда не будет для тебя достаточно.
– Да, но я всегда честно говорила о своих планах на жизнь.
– Ангел, это не планы, – резко ответил он. – Это странные капризы.
Она перевела взгляд на Ариану, чтобы не видеть лицо Кейна. Как ему объяснить, что этот жизненный план, который он считал неприятным и скандальным, был ее единственным выбором? Семейное проклятие сделало для нее невозможной нормальную жизнь. У нее не может быть мужа, никогда. Мысль о целой жизни без прикосновений, без объятий, заставляла ее душу съеживаться и чувствовать опустошенность. Она нуждалась в объятиях так же, как земля нуждается в солнце.
– Из меня не выйдет хорошей жены, – тихо сказала она. – Ни для тебя, ни для кого-либо другого.
Комнату заполнила такая глубокая тишина, что Софи подняла взгляд, проверяя сидит ли все еще Кейн на кровати.
– Почему ты это сказала? – спросил он.
– Я не могу отрицать, кто я. Что я.
– Ведьма.
Софи кивнула.
– Если ты настоящая ведьма и можешь колдовать, то почему скрываешься на этой заброшенной горе? Почему не живешь в каком-нибудь дворце, одетая в шелка и украшенная драгоценностями, окруженная людьми, которые тебя обожают или боятся?
В его голосе и глазах таилось столько гнева. В тех зеленых глазах, которые часто виделись ей во сне, раньше и теперь.
– Это мой дом. Я не смогу быть счастлива где-то еще.
– Ты когда-нибудь бывала где-то еще?
– Нет.
– Тогда, откуда тебе знать, что ты не будешь там счастлива?
Его логика ее не поколебала.
– У меня нет особо полезных талантов. Я не могу читать мысли или управлять предметами, а мои способности в традиционных заклинаниях… ну, в общем, не слишком впечатляющие. Одно из десяти, наверное, сработает так, как положено. Я заставляю вещи расти, вот и все. И даже если бы у меня был более важный талант, то я не хотела бы стать чьей-то марионеткой или оружием. Здесь я независимая женщина и… – И чары Айседоры не пускают сюда нежеланных мужчин. Обычно. – Тебе не следовало сюда возвращаться. Мы все были бы гораздо счастливее, если бы ты не вернулся.
– Тогда я никогда не увидел бы Ариану. Даже не узнал бы о ее существовании.
Ее сердце глухо стукнуло, во рту пересохло.
– Едва ли это справедливый обмен. У тебя до сих пор болит голова, удача потеряна. – Она надеялась, что его теперь не постигнет череда неудач, восстанавливающая нарушенное ею равновесие. Но судить об этом пока слишком рано. – И ты помнишь…
– Вчера я потерял то, что мне не принадлежало, – прервал он. – Больно ли это? Черт, еще как! Хочу ли я забыть кое-что из своего прошлого? Можешь даже не сомневаться. Но спроси меня, вернулся бы я, будь у меня выбор. Спроси, обменял бы я возможность найти тебя и увидеть ребенка на возвращение к бессмысленному счастью прошлого года.
