Айви Девлин - Красная луна
Уловив, как воспринимаю его я, Бен покраснел, и, прижимаясь к нему, я почувствовала, что он стал очень теплым, он не мог в это поверить, в то, что именно так я его вижу, но это было правдой, и теперь он тоже это знал.
Он вздрогнул, и я почувствовала сокращение мышц на его спине, потом они расслабились и удлинились, стали тоньше.
Он нервно вздохнул и оттолкнул меня.
— Бен? — начала я, но он покачал головой и сказал:
— Я так хочу быть с тобой, что не знаю… не знаю, что может произойти.
— Бен, — повторила я, желая снова обнять его.
Я потянулась к нему, зная, что он чувствует мое влечение. Он чувствовал, что в тот момент я была живой, как никогда. И что я хотела его.
Вдалеке завыл волк. Вскрик получился коротким, резким, и я застыла.
Бен не знал, что будет, если мы зайдем дальше.
То есть не знал, сможет ли он остаться человеком.
— Я ни за что не причиню тебе боль, — пообещал он, и я почти физически ощущала его надежду.
И страх.
Мы смотрели друг на друга. Меня охватили тысячи чувств, его тоже, и…
Это было чересчур. Луис вроде бы говорил что-то про мою силу?
Почему бы мне не попробовать использовать ее, в чем бы она ни заключалась? Почему бы не сделать то, зачем я сюда пришла?
— Нет, — сказал Бен, когда я пошла прочь, а потом повторил еще раз, громче.
Я повернулась и посмотрела на него.
— Надо, — сказала я. — Я пришла сюда ради этого, ради родителей и дома. Я не могу об этом забывать. Не должна.
21
Бен схватил меня за руку, и я почувствовала, что в доме…
Я почувствовала, через Бена, что там что-то есть, и это была ненависть. Простая, чистая и чрезвычайно сильная.
Она была направлена на лес. На меня.
Тот, кто жаждал моей смерти, был здесь, и совсем недавно: я была в этом уверена, так же как в том, что дерево было подрублено специально, чтобы меня убить.
Если бы не Бен, меня бы уже не было в живых.
Я задрожала, отстранилась от него и посмотрела в сторону леса.
— Оно ушло, но я его чувствую. Оно было тут, в доме. И это — оно… — Я показала на упавшее дерево. — Это когда-нибудь прекратится?
— Не знаю, — ответил Бен.
— А ты… мы? Что нам теперь делать?
Я знала, каков будет ответ, еще до того, как он произнес его, — сначала почувствовала его неуверенность, а потом он снова сказал:
— Не знаю.
— Почему все закончилось между Луисом и той девушкой, которую он любил? — спросила я, и Бен замялся. Я поняла, что он знает историю, которую не хочет рассказывать мне. — Что случилось?
— Она его увидела, — наконец сказал он. — Пришла навестить его, а он в это время был…
— Не человеком, — продолжила я.
Бен закрыл глаза и кивнул.
— Покажи мне, — попросила я. — Прямо сейчас.
Он широко распахнул глаза:
— Не могу.
— Почему?
Вдалеке снова вскрикнул волк, на этот раз протяжнее, ниже. Резче.
— Эйвери, эта моя половина не… Мне рядом с тобой неспокойно. Я не контролирую себя, и если я преображусь…
— Ты можешь причинить мне боль?
Он сглотнул:
— Я буду стараться изо всех сил, чтобы не сделать ничего такого.
Он ответил, но в то же время это был никакой не ответ. Я чувствовала его волнение, страх, но за этим было что-то еще, что-то, что я уже замечала раньше. Что-то необычное.
Нечеловеческое.
Что-то хотело завладеть Беном — прямо сейчас.
— Уходи, — сказал он, дрожа. В глазах мелькнула яркая серебристая вспышка, они совсем перестали походить на человеческие, и его тело пошло рябью. — Уходи, — повторил он, умоляя, и я послушалась его.
Все, что я хотела в тот день увидеть… Ничего из задуманного не получилось. Все изменилось. Рухнуло.
Я мчалась через лес в сторону дома Рене, боясь как того, что Бен побежит за мной, так и того, что он этого не сделает.
Он не побежал. Я зашла в бабушкин дом, опустилась на пол и разревелась.
Я плакала из-за того, что мне казалось, будто мы с Беном сильно сблизились, но я снова убежала от него, испугавшись той силы, что таилась в нем. Испугавшись того…
Чем он может оказаться.
Плакала из-за того, что я ему доверяла, знала, что дорога ему, и раньше я считала, что этого достаточно. Разве нет? Может, и так, но в нашей ситуации все оказалось сложнее.
Плакала из-за того, что мне надо было зайти в дом, а я этого не сделала, и теперь я поняла…
Поняла, что больше никогда туда не пойду.
22
К приходу Репе я поднялась в гостевую комнату, села за стол, который она поставила там специально для меня, и уставилась в книгу, делая вид, что читаю.
— Хочешь немного посмотреть со мной телевизор? — пригласила она.
Я покачала головой. Я столько проплакала, что у меня сел голос. Рыдая, я совсем охрипла. А потом стала плакать тихо. Я так устала постоянно грустить и не понимать, что происходит. Особенно это касалось Бена.
Но я не знала, что делать. Я просто… чувствовала.
— А… Ну ладно, — ответила Рене и после паузы спросила: — Все хорошо?
— Просто устала.
Рене коснулась моего плеча:
— Приходи, если что понадобится или если захочешь поговорить или посмотреть телевизор, ладно?
Я кивнула, и она ушла. Я вспомнила свой дом и как надеялась найти там покой или хотя бы вспомнить, как нам было хорошо втроем, вернуться к себе и почувствовать, что я действительно дома.
Но этого не произошло. У меня было такое ощущение, что все это случилось с кем-то другим, потому что все, что я любила, оказалось связано с какими-то болезненными чувствами. Я так четко ощутила, что в доме кто-то побывал, что он охотился за мной, и мне было противно думать о том, что он прикасался к вещам родителей. И о том, что он вторгся в дом, единственное, что осталось от моей прошлой жизни.
Он захватил мое прошлое, исказил его, вывернул наизнанку.
Я отложила книгу, которую якобы читала. «Ромео и Джульетта». Ее принесли из дома, из моего дома. Я эту пьесу проходила с мамой в восьмом классе и изо всех сил старалась понять, что в ней такого выдающегося, до тех пор, пока не увидела снятого по ней фильма. После просмотра, когда непонятные доселе слова ожили на экране, до меня дошло. Я поняла, что это пьеса о любви, которая перешла все границы…
Почему я ее взяла? Мне же задали читать другую книгу. Надо было закончить длинную поэму Мильтона о рае, Сатане, искушении и…
О том, как впадаешь в немилость. И теряешь все.
