Когда родилась Луна (ЛП) - Паркер Сара А.

― Как думаешь, у меня будут неприятности, если я отолью?

― Я бы не стал этого делать. Если только ты не хочешь, чтобы тебе поджарили яйца.

Иная хмурится из-за их грубых выражений, гадая, находят ли возможные партнеры их вида фейри подобные вещи привлекательными. Она точно не находит.

― Прошло много времени. Думаю, никто не придет. ― Небольшая пауза, затем: ― Возможно, сучка «Восставших» была той, кого он зарезал? Его информатор уверен, что у нее черные волосы?

― Длинные, черные и прямые, кожа как снег. Слышал собственными ушами. Она придет, я нутром чую.

Другой низко приседает и наклоняется вперед, чтобы лучше видеть.

― А что, если она не приведет подкрепления и все это будет пустой тратой времени ради одной-единственной мятежницы? Надо было просто найти способ взять ее жилище штурмом, тогда бы я не стоял здесь, рискуя обоссаться.

― Никто в здравом уме не спустится сюда в одиночку. Но если она придет, по крайней мере, от нее будет легко избавиться. Я бы хотел вернуться домой до восхода. Я чертовски проголодался.

Иная решает, что эти фейри заслужили тот ужасный конец, который их ожидает, хотя и сожалеет, что у нее нет времени, чтобы растянуть это.

Заставить их плакать.

Она осматривает каждого солдата, глубоко вдыхая горячий, влажный воздух, ищет того, кто оставил свой запах на клинке, и хмурится.

Этот Рекк умнее тех, кто поджидает в таких очевидных местах. Неважно. Его выманит кровь. Она улыбается.

Много крови.

Бесшумно прокравшись дальше, Иная убирает кинжал и останавливается над группой мужчин в тяжелых доспехах на северном конце моста. Она срывает с пальца железное кольцо, открывая себя Творцам. Их песням, которые она изучала из-под толщи ледяного озера, когда они выли, визжали или кричали сверху.

Она не пугается какофонии, бьющей по барабанным перепонкам. Она носит боль как страховочную сетку ― вместе с ужасными мелодиями, проникающими в ее маленькие, слишком нежные уши и неистовый разум. Она прыгает.

Падает.

Приземляется перед группой невзрачных мужчин ― пальцы согнуты как когти, на лице дикое ликование.

Она начинает петь удушающую мелодию Клод, прежде чем солдаты в бусах успевают произнести хоть слово.

Это не нежная песня. Иная не оставляет места для милосердия. Не позволяет глотнуть воздуха, чтобы послушать их задыхающиеся мольбы. Вместо этого она в одно мгновение разрывает их легкие, упиваясь ужасающей агонией.

Кровь хлещет изо ртов солдат, из выпученных глаз текут красные слезы, они хватаются за горло, некоторые падают там, где стоят. Другие пытаются бежать, натыкаясь на стены или падая с моста, и погибают задолго до того, как падают на землю.

Иная выхватывает из бандольера пару кинжалов, вращаясь вокруг себя. Взмахивая ими в воздухе. Клинки вонзаются в глаза двум солдатам на другой стороне моста, оказавшимся за пределами досягаемости ее удушающей мелодии, прежде чем они успевают произнести хоть слово.

Они падают на месте.

Еще один солдат спотыкается о трупы и падает за край. Звук его тела, разбившегося о нижний мост, пробивается сквозь хаос.

Безжалостная улыбка расплывается по лицу Иной ― больше не напоминающей свою ослепительно красивую хозяйку. Теперь она резкая и свирепая.

Чудовищная.

Еще больше клинков проносятся в воздухе и находят свое место в плоти и костях, проникая в узкие щели между прочными пластинами доспехов.

Бах.

Бах. Бах.

Солдаты падают с грохотом металла и тел, а Иная поет, лишая воздух кислорода и сводя на нет способность солдат издавать звуки. Атмосфера становится непригодной для пламени, которое нужно ее противникам, чтобы видеть, что она делает. Куда направлены ее клинки.

Они думали, что тьма ― их союзник, но она стала их погибелью. Как это часто бывает со многими, кто недооценивает покров неба, лишенного солнца.

Из южного тоннеля с криками выбегает отряд подкрепления.

Один приказывает мосту рухнуть, прежде чем Иная успевает разорвать ему легкие, и по камню пробегают трещины.

Мост дрожит.

Она шатается, шипит сквозь оскаленные зубы, пытаясь удержаться на ногах, и крепко упирается кулаком в камень.

― Glei te ah no veirie nahh, ― кричит она, вскидывая голову. ― Glei te ah no veirie!

Клод кружится в визгливом танце, лишая дыхания и разрывая дыхательные пути, порывистыми толчками врезаясь в грудь солдат, сбрасывая их с рушащегося моста, осыпая каменными брызгами.

Многие пытаются отступить, но лишь немногим удается вернуться в тоннель.

Иная смеется, поднимается и бежит за отступающими, быстрыми шагами направляясь к ним, пока не оказывается достаточно близко, чтобы одним движением руки вонзить железные кинжалы в их шеи. Она прыгает, обрушиваясь на другого, словно бурлящая волна, откидывает ему голову и перерезает горло.

Кровь брызжет, заливая ей руки и лицо.

Она бросается на оставшихся двоих, чувствуя вкус их крови на своих губах. Подходит ближе.

Ближе.

Тоннель заканчивается, и она попадает в небольшую круглую пещеру, освещенную таким количеством горящих факелов, что ей приходится щуриться ― ее черные глаза не приспособлены к резкому свету.

Волосы у нее на затылке встают дыбом.

Громкий лязг заставляет ее обернуться и увидеть дверь из металлических прутьев, которая теперь блокирует выход. Запирая ее внутри.

Она шипит, кружась в вихре черных волос, крови и ярости, оценивая множество солдат, выстроившихся вдоль стены пещеры ― плечо к плечу, в красных шлемах, скрывающих их лица, и с мечами, пристегнутыми к бедрам. Ловушка.

Арена для боя.

Некоторые из них поют шипящие мелодии, языки пламени вырываются из защищенных стихиями щитов и горящих факелов.

Они направлены прямо на нее.

С язвительной усмешкой Иная запевает удушающую мелодию Клод.

― Glei te ah no veirie. Ata nei del te nahh. Mele, Clode. Mele!

Языки пламени исчезают, большинство зажженных факелов гаснут, наполняя пещеру блаженным мраком.

Многие солдаты падают на колени, хватаясь руками за горло.

Иная бросается на одного из тех, что заманили ее сюда, и вонзает клинок в щель в его доспехах. Его внутренности вываливаются из окровавленной раны, и она в мгновение ока оказывается рядом со следующим, обхватывая его голову и поворачивая ее в сторону. Его шея ломается с приятным треском, и он падает на землю у ее ног.

Когда она смотрит на оставшихся противников, из ее горла вырывается низкий рык. Как будто она только что вытащила острый камень из своего нутра.

― Vobanth!

Пещера содрогается от ответа Булдера ― извилистая расщелина рассекает землю, зияя, как кривая пасть какого-то огромного зверя.

Солдаты кричат, вытягивают руки, чтобы ухватиться за грубую стену, некоторые падают в зияющую бездну и перемалываются движущимся камнем под звуки ломающихся костей и лопающихся черепов.

Кровь и мозговое вещество брызжут из грохочущей пасти, пока она пережевывает их.

Солдаты пошатываются, переглядываясь между собой, в воздухе витает запах мочи, когда они, кажется, осознают, что оказались в одной клетке с монстром. Свирепым, могущественным монстром, у которого на мочке уха должны висеть две бусины, вместо вырезанного клипа пустой.

Если бы они знали, что она умеет правильно произносить лишь несколько слов Булдера, возможно, они не были бы так напуганы. Но даже так Иная наслаждается страхом в их глазах, а резкая улыбка превращает ее забрызганное кровью лицо в нечто восставшее из глубин кровавого ужаса.

Такие ничтожные противники.

Она сокрушит их всех, а затем искупается в их крови, прежде чем вырвется из этой клетки и начнет охоту на Рекка, который задохнется в зловонии своих павших собратьев.

Она чувствует резкий укол в правое плечо, и пронзительные мелодии, проникающие в ее маленькие, хрупкие барабанные перепонки, стихают.