Звездная любовь (СИ) - Рель Кейлет

На бумаге оставались мои расплывшиеся заметки, а вот ручка перестала писать. Я вздохнула и отложила их в сторону.

Потрескивание костра расслабляло. Мейр вытачивал фигурку птицы из найденной ветки. Я собрала цветов и принялась плести венок. Несмотря на все события, сегодня был хороший день. Горечь утраты оставила меня. Я знала, что надо жить дальше, как Мейр и остальные шедарцы. Дорога вела меня в будущее, каким бы оно не оказалось.

– У вас есть лаборатории? – как бы между делом спросила я.

– Да. Медицинские. У нашей расы доктор – очень почетная профессия, – ответил Мейр. – Люди верят, что именно врачи вернут нам способность иметь детей.

Я посмотрела на пляшущие в костре языки пламени. Вот бы придумать способ, как спасти их расу от вымирания! Тогда меня не будут держать в лаборатории в качестве свиноматки. Но стоило посмотреть правде в глаза: обычная журналистка не решит проблему, над которой бились десятки поколений ученых.

Их технологии превосходят наши. Если они – бессильны, то надежды нет.

– А у вас раньше были браки с инопланетянами?

– Нет, – покачал головой Мейр. – В годы завоеваний это считалось чем-то низким. А сейчас мужчины боятся покидать планету, так как космическая радиация могла быть одной из причин нашего бесплодия.

– Выходит, я стану первым подобным экспериментом.

– Не станешь, Кира, – твердо ответил Мейр. – У нас ценятся женщины. Не могут же они держать тебя в клетки для исследований?

– Сам подумай, – улыбнулась я. – Если твоим людям скажут, что надо пожертвовать одной земной девчонкой ради спасения целой расы, что они сделают?

Мейр отвернулся. На его скулах заходили желваки. Конечно, он понимал, что ученые не станут медлить. От их решений зависела судьба планеты. Что такое одна человеческая жизнь против тысяч других? Я знала, что земляне без сомнений пустили бы шедарца под хирургический нож.

Даже если бы от этого не зависели их жизни. Они могли изучать другие расы, чтобы раскрыть секреты долголетия или регенерации, например. И никто бы Мейра не защитил от такой судьбы.

И меня не спасут. Так зачем тянуть? Я положила на голову Мейра пышный венок из колосков и пестрых цветов. На Земле букеты дарили по особым случаям. Цветы стоили слишком дорого, да и рвать их было негде – остались только плантации, крупные производства. Когда еще я смогу прикоснуться к такой роскоши?

– Там будет темно, да? – нервно спросила я. – У вас в городе, под землей. И холодно, наверное. Не люблю холод.

– Я обещаю, Кира, – твердо произнес Мейр, – что не дам запереть тебя в клетке. Или ты вступишь в брак, как любая другая женщина нашей расы, или доктора тебя не получат.

Его слова вселяли надежду. Но Мейр был идеалистом и верил в чудеса. Он думал, что Алекс не бросит меня одну, хоть этим подставит экипаж Ариадны. Я задушила надежду еще в зародыше, не позволив себе даже думать, что Мейр сможет меня спасти.

Хватит уже. Все решено. Максимум, что я могу сделать, так это попытаться выбить себе условия получше. Прогулки на свежем воздухе раз в месяц, например.

Я обняла Мейра, поддавшись порыву. Его кожа была горячей, как от лихорадки. Он отбросил нож и незаконченную статуэтку в сторону, чтобы прижать меня к себе. Мейр посмотрел мне в глаза. Он все понял.

Глава 48

– Все будет хорошо, – пробормотала я.

Мейр кивнул. Его лунные глаза выглядели по-прежнему холодно и безразлично, но я чувствовала, что он переживает. Кажется, мы наконец-то пришли к взаимопониманию.

Я первой потянулась к губам Мейра. Он опешил. Но сегодня был последний день моей свободы на Шедаре, и мне хотелось попробовать – каково это, когда выбираешь ты, а не тебя?

Он положил руки мне на талию и нерешительно приоткрыл губы, боясь спугнуть. Я почувствовала на языке привкус ягод. От Мейра пахло теплом костра и луговыми цветами. Этот поцелуй был не похож ни на один из тех, что мне уже доводилось получать.

Он не был жадным и торопливым, как с Алексом. В нем не чувствовался привкус табака и городской спешки, горечь постоянных волнений. Я не ощущала опасности, мне не хотелось бежать.

Я мечтала остаться в этом мгновении, напоенном нежностью и верой во что-то хорошее, но сама все испортила. Мои руки начали задирать футболку лунноглазого. Он простонал, запустил пальцы в волосы на моем затылке, позволил языку скользнуть глубже. А потом он отпрянул.

Мы оба тяжело дышали. Я все еще ощущала тепло его тела на кончиках пальцев. До Мейра легко было дотянуться, стоило лишь пожелать. Но я не стала.

– Алекс слеп, – хрипло произнес Мейр. – И я тоже ослепну рядом с тобой, Кира. Тогда никто не сможет тебя спасти. Ослепленный мужчина не способен принимать решения, не способен вести тебя за собой по этой опасной дороге.

Я отвернулась. Вечер был отвратительно теплым. Это лишало меня благовидного предлога, чтобы лечь спать под бок Мейру. Кажется, мой последний день свободы все же закончился. Начиналась борьба за выживание. Я легла на песок и уставилась пустым взглядом в ночное небо. Чужие звезды загадочно мерцали в темноте.

Какое-то время меня занимала игра – найти Ариадну. Что из этих огромных сгустков темноты являлось нашим кораблем? Может, он уже давно улетел?

Мейр лег рядом. Он, как и всегда, был молчалив и слишком терпелив. Это бесило. В такие моменты я скучала по нашим перепалкам с Алексом или подтруниваниям над Клайдом.

– Ослеп он, как же, – проворчала я. – По мне, так ни один мужчина ни разу в жизни не влюблялся в меня настолько, чтобы потерять голову. Алекс только говорил об этом.

Над нами пролетела вспышка кометы и тут же погасла. Я успела загадать желание. Мне очень хотелось, чтобы однажды оно сбылось. На этой планете или на другой – не важно.

Теперь я хотела ослепнуть. Так, как это описывал Мейр, чтобы голова шла кругом и весь мир вокруг терял значение. Пусть хотя бы раз любовь поглотит меня. Я готова утонуть в ней, лишь бы Вселенная дала мне знак, кому следует отдать свои чувства.

Быть ослепленной любовью и счастливой дурочкой – не так уж плохо. Гораздо хуже оставаться циничной журналисткой, брошенной бывшим второй раз и застрявшей на враждебной планете.

Я устало прикрыла глаза. В голове проносились образы жестоких исследований, которые могут потребоваться, чтобы сравнить работу репродуктивных органов землянок и шедарских женщин. Их изредка сменяли картинки счастливой жизни, где я с улыбкой идиотки нянчу сразу пятерых детишек.

Мейр, лежащий слева, мерно сопел. Кажется, его не мучила бессонница и волнение. Все же лунноглазый оказался мечтателем и идеалистом.

– Какой же ты отвратительно благородный, – прошептала я. – Мы, вообще-то враги. А ты спишь! А вдруг я решу тебя прирезать?

Я задумалась. Стоило сделать это раньше, пока лунноглазый был ослаблен бабочками. Хотя что я несу? Не смогла бы я убить мужчину, столько раз спасавшего мне жизнь. Я перевернулась на бок и посмотрела на профиль шедарца. Его лицо было спокойным и безмятежным.

– Или сбегу, – продолжила я. – Мне ведь не хочется становиться свиноматкой. Я с удовольствием тебя предам, Мейр.

Я глубоко вздохнула. Это было вранье. Как я предам этого конкретного лунноглазого? Он, вообще-то, мне нравился. Я прикрыла глаза и постаралась расслабиться.

Завтра меня ждет долгий день. И надо, хотя бы из вредности, украсть у Мейра еще один поцелуй. Я не верила, что он так легко в меня влюбится. Мне просто нравилось бесить окружающих и целоваться с накаченными парнями. А что? Могу себе позволить!

Глава 49

Мне снилось, что Алекс сидит рядом и гладит меня по волосам. Конечно, это была лишь иллюзия. За ним никогда не водилось такой привычки. Алекс предпочитал брать все, что хотел, и не любил долго ждать. Не верилось, что все это время он помнил меня. Но гладить по голове? Нет, Алекс начал бы с поцелуев.