Академия (СИ) - Левин Анна

Я старалась не таращить глаза, хотя представить хрупкую лучезарную Ольгу с сударем Беломорским мне совсем не удавалось.

— Поэтому я и терпела несносную Ярославу, с трепетом ждала, когда мы поедем к ним в гости, или они прибудут к нам. Он ведь тоже старше, но не критично, так что в моих глазах выглядел женихом хоть куда. Родители, ясное дело, сразу заметили мой интерес, и у них возникла идея объединить наши семьи не только с помощью дружбы, но и посредством родственных связей. Не буду говорить, в каких грезах я пребывала, представляя себя в свадебном платье в недалеком будущем. Конечно, оправданием может послужить то, что я тогда была маленькой и глупой, но многие с детства имеют женихов, та же госпожа Тобольская, и я завидовала ей, ее красоте, счастью.

Судя по тому, с каким чувством она это рассказывала, я была первой, кому тайна была доверена. Но почему я? В первый же день знакомства!

— Так я и мечтала, мечтала, мечтала, пока немного не подросла, и не узнала правду о своем «избраннике». Пока он был совсем молод, к нему особо не приглядывались, но со временем стала очевидна его любвеобильность. И чаще всего его выбор падал на смертных девушек.

То, о чем говорила Ярослава!

— Однажды я подслушала разговор родителей. Мама была против того, чтобы намекать Беломорским на возможный союз наших семей. Слухи о Ярогневе вызвали у нее возмущение, и она была против такой партии для меня. Отец ответил, что иногда молодые драконы ведут себя глупо, а потом найдут себе пару, заведут семью, остепенятся и наберутся ответственности. Что в целом его поведение соответствует его возрасту и постоянному напряжению, ведь он дракон Морского Шторма, и вынужден подвергать свою жизнь риску ради блага родины. Маму это не убедило, и после долгих споров они отказались от мысли породниться.

— Представляю, как тебе было больно.

— Еще как! Я не могла игнорировать слухи, что он постоянно встречается со смертными, предпочитая им достойный брак с драконицей, и всеми силами пыталась излечить свое сердце от наваждения. Но рано или поздно все заканчивается, и я научилась держать себя в руках, потом постепенно отошла от разочарования, хотя капелька чувства осталась. Это ведь всегда врезается в память, что тебя отвергли, не обратили внимания. Такое помнится лучше, чем даже самые достойные отношения.

Какую любопытную мысль она только что высказала.

— Однако я все равно за долгие годы неразделенной любви научилась быть внимательной, извлекать факты даже из пустых разговоров. Зимой его не было в столице, для всех это была лишь игра обстоятельств, но мне-то ясно, что лишь серьезнейшие неприятности могли удержать его вдали от столицы и зимних развлечений! Помимо доводов разума любопытство одолело меня, я узнала через доверенных лиц, что в Рибере одна девушка покончила с собой. Смертная, но из уважаемой семьи, ее отец приближен к местному воеводе. А Рибер, к твоему сведению, находится всего в нескольких часах езды от родового замка Беломорских Сколлкаструм.

Моя фантазия заработала так, что половина напитка оказалась на пледе. Поведение Ярогнева вчера показалось мне небезупречным, несколько раз он действительно позволил себе лишнего, но представить его злодеем…

— Но ведь ты точно не знаешь, что случилось, верно? Вдруг это всего лишь совпадение.

— Поверь, его отсутствие, когда остальное общество собирается вместе, совпадает лишь с теми проблемами, в которые он вляпывается. Мне известно, что Беломорским пришлось приложить много усилий, чтобы события в Рибере не стали достоянием общественности. Конечно, если кто-нибудь захотел бы разузнать — сделал бы это, но никому нет дела до мертвой девушки, никто об этом и не знает. Лишь я связала два события, но ходить, всюду сплетничать я не собираюсь. Ты — первая, кому я рассказала об этом, и то, чтобы защитить. Если он посчитал тебя симпатичной — тебе лучше держаться от него подальше.

Оставшейся напиток я проглотила одним залпом.

Теперь слова Ярославы, поведение Беломорского в библиотеке и то, как он поцеловал мою руку на прощание, сошлись в одну картину. Да, слишком он был хорош, чтобы видеть в нем монстра, но, с другой стороны, даже самые родовитые драконы могут вести себя омерзительно с теми, кто стоит ниже их.

Острая игла разочарования застряла в сердце, да так, что стало трудно дышать. Хотелось убежать, мчаться до изнеможения, чтобы физическая усталость выжгла тяжелые мысли из головы.

Неужели он подумал, что я похожа на тех, с кем он раньше имел дело? Что мою жизнь можно втоптать в грязь, и не поморщиться. Хотя даже если девушка из уважаемой семьи совершила такую ошибку, я — безродная сирота — вообще должна была на колени перед ним рухнуть, моля о внимании. Так он себе это, наверное, и представлял.

Теперь стало понятно, почему Матвей взревновал столь явно.

— Матвей, — вдруг тихо произнесла Ольга.

Я встрепенулась, увидев, что дракон действительно направляется в нашу сторону.

— Спасибо, — поблагодарила я Ольгу, — я не забуду того, что услышала. Мне действительно стоило знать об этом.

Она ободряюще улыбнулась, и я поняла, что среди драконов у меня есть хотя бы одна подруга.

— Сударыни! — воскликнул Матвей. — Вам не холодно? Сегодня погода такая ветреная, что совсем несвойственно Академии.

— У нас был горячий ча.

— Жаль, что мы не прихватили больше!

— Жаль, что среди нас нет огненных, чтобы разогреть оставшийся ча.

Матвей дернулся от слов драконицы, но ничего не сказал.

Зато в разговор вступили новые лица, сделав наше с Ольгой уединение еще менее уединенным.

— Сударь Ясногоров, ваши дополнительные занятия уже закончились?

Компания из пяти парней с Хельги во главе вызвала неприятные впечатления, хотя я не могла понять, отчего именно.

— Как видите, сударь Хрусталев.

— Должно быть, это утомительно, заниматься, когда остальные уже давно отдыхают, но учиться быть главой рода не так-то просто. Особенно, когда такая ноша сваливается на плечи так преждевременно, и так трагично!

Я не видела лица Матвея, но из-за возникшей между нами связи ощутила его гнев так, будто сама его испытывала.

— Долг — превыше всего, — ответил он ровно.

— Сударыня Кривич! — дракон переключился на Ольгу. — Простите, что не сразу выразил вам свое почтение!

— Все в порядке, сударь Хрусталев, я как раз вела приятную беседу.

Дальше, я так полагаю, она хотела представить нас друг другу, но он со смешком вскинул руку.

— Увольте, сударыня, неужели вы действительно хотели представить мне смертную? Умоляю, не позорьте меня такой низостью! Я же не вы, чтобы так мараться!

Внутри все сжалось от боли и ярости, но, прежде чем я что-то сказала, Матвей бросился на него. Будто и не со мной все происходило, словно сон, плохой сон. Хрусталев отлетел на пару метров, упал на спину, но тут же вскочил на ноги, отнял окровавленную руку от носа, и с дикими глазами кинулся к Матвею. Хельги и другие драконы его удержали.

— Вадим, опомнись! — прорычал Эрлинг, и я поняла, где слышала его голос раньше.

В первый день прибытия в Академию, после знакомства с Матвеем я заблудилась в запутанных коридорах, и едва не наткнулась на компанию парней. Среди них вкрадчивый голос, вещавший о ненависти к смертным. Ему оппонировал жесткий властный парень. Как оказалось, Хельги.

— Возомнил себя здесь главным? — не помня себя от ярости вопил Вадим. — Думаешь, раз ты наследник древнего рода, да еще получаешь подачки от Казимировых, то ты лучше остальных?

— Воздержись от дальнейшего, — гневно процедил Матвей.

Мы с Ольгой вцепились в его плечи, и даже несмотря на напряженность ситуации я невольно отметила, какие сильные у него руки.

— Правда глаза колет? — надрывался Хрусталев. — Ну конечно, привык, что все перед тобой на задних лапках пляшут: бедный сударь Ясногоров, вся семья погибла, на него свалилась такая ноша! Тьфу! Противно слушать! Я-то знаю, что ты высокомерный кретин, считающий себя центром мира. На глазах у всей Академии якшаешься со смертной, нацепил на ее убогую голову свою родовую диадему, и никто и пискнуть не посмел. А когда женишься на какой-нибудь достойной драконице, эту грязь у себя приютишь?