Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна, или Поиски богов
В забитом под завязку втором зале лоулендцы отыскали у самой стены свободный столик, над которым, отпугивая посетителей, особенно назойливо и часто вспыхивали три крупные круглые ракушки с рожками и пупырышками ядовито-красного, изумрудно-зеленого и чернильно-синего оттенков. За двумя большими столами, между которыми и жался столик, гудели две чрезвычайно говорливые компании, словно бы состязавшиеся друг с другом в способности произвести шум рекордной громкости.
В первой заводилой был мужик с комплекцией быка, старым белым шрамом через все лицо, перебитым носом, пронзительными карими глазами и копной черных, словно присыпанных солью, волос, в которой позванивали просверленные монетки, ракушки и цепочки. Алая рубашка его, словно сигнальный флаг, маячила в общей пестроте.
Вторую компанию возглавлял зеленоглазый дядя помоложе и постройнее, но с совершенно неохватными плечами, делавшими его верхние конечности более похожими на лапы примата, чем на человеческие руки. Прическа этого типа состояла из массы закрученных в плотные жгутики светлых волос с вплетенными в них растениями (какими-то люминесцирующими водорослями) и ленточками. Такими же разноцветными ленточками с блестками был обшит его жилет, исконно черный цвет которого разглядеть было под силу лишь очень внимательному наблюдателю.
Обе компании не только хлестали в три горла из здоровенных кружек пенный напиток, закусывая его сочными колбасками, но и горланили песни. Как раз сейчас мужик со шрамом затянул, а братия залихватски подхватила:
Плывет мой плот по быстрине,
Лежит русалочка на мне,
И грудки нежные у ней
Моих касаются кудрей…
Парень с вальморским аналогом дредов и его компания, перекрикивая конкурентов и отбивая такт кружками, еще громче загорланили свою куда более вульгарную песню схожей тематики, где русалок было несколько, и по отношению к плотогону они вели активные действия развратного характера.
К столику новоприбывших, поднеся первой шумной компашке очередную порцию пива, шустро протолкался молодой подавальщик с задорно вздернутым носом в россыпи крупных веснушек. Мимоходом вытирая руки о фартук, залитый спиртными напитками до твердого состояния, парень небрежно бросил:
– Чего вам?
– Пару кувшинов пива, – успев определить, что именно пьют в «Приюте плотогона», потребовал Элегор, без лишней брезгливости водрузив локти на липкую от подсохших и плохо вытертых пятен деревянную поверхность стола, отполированного поколениями посетителей. Хорошо хоть грязь не имела вековых наслоений.
Бросив сумку под ноги и бережно примостив у стены любимую гитару, Кэлер вытянул ноги, вдохнул воздух полной грудью и, улыбнувшись подавальщику, начал обстоятельно перечислять, отгибая пальцы массивного кулака:
– Мясца какого-нибудь посочнее, с хлебушком, сырку остренького, колбаски поджаристой, яблок. Да тащи побольше, малый, кушать хочется.
В качестве стимулирующего средства монетка в пять тростников перекочевала в пальцы подавальщика.
– Пиво есть крепкое темное «Дыханье тьмы» из гномьего фракхардырдыга и нашенское «Золотая роса», из мяса лучше рагу возьмите, телочка хороша, а кабанятина жесткая, как подошва. Своей, что ли, смертью помер секач? Сыр у нас с перцем и тмином, «Купава», а еще пара головок голубого «Солодка» осталась, тоже вкусен, – подробно отчитался парень, довольный мздой.
– Неси все, – с усмешкой великодушно разрешил Кэлер, подмигнув пареньку. И подавальщик, расплывшись в ответной искренней улыбке, испарился с феноменальной прыткостью.
Вернулся он поразительно быстро, сгибаясь под тяжестью огромного подноса. Элегор только подивился такому стремлению услужить и слегка позавидовал. Сам он, не прилагая к тому специальных усилий, симпатию у людей вызывал редко. Гораздо чаще после нескольких минут или даже секунд знакомства от него начинали шарахаться, как от опасного безумца, будто боялись подхватить какую-нибудь смертельную болезнь.
Запыхавшийся паренек сноровисто выставил на стол миски с дымящимся рагу, каравай хлеба грубого помола, огромную тарелку с несколькими кусками сыров и горой маленьких, только что снятых с огня и еще шкварчащих колбасок и в довершение ко всему вывалил горку мелких полосатых яблок.
Закончив выгружать еду, парень снова совершил чисто символическую, исходя из обилия грязи на нем, процедуру вытирания рук о передник, принял назначенную плату и сверх нее несколько монеток за хлопоты. Забирая денежки, подавальщик весело улыбнулся Кэлеру и сказал:
– Если что еще понадобится, господин хороший, крикните погромче Криста, – и исчез в толпе, бурлящей, словно густой суп.
Пока Кэлер раскладывал по оловянным мискам горячее рагу и щедро пластал темный хлеб с двумя разновидностями сыров, Элегор пододвинул к себе оба кувшина с пивом и придирчиво, как и подобает владельцу крупнейшей винной империи, принюхался. Терпкий, горьковатый, характерный запах темного гномьего пива и легкий, с привкусом аниса аромат вальморского пришлись знатоку вин по душе. Для начала герцог наполнил грубые глиняные кружки местным пенным напитком. Сдув высокую пену, боги с наслаждением отхлебнули по нескольку глотков и с аппетитом принялись за еду.
Кэлер зачерпнул деревянной ложкой густого рагу и, причмокнув, отправил его в рот. Грюс не соврал, пусть в кабаке и было грязновато, но кормили в «Приюте плотогонов» прилично, даже ужасный шум не мешал богу получать удовольствие от качественной еды. Следом за первой принц зачерпнул вторую ложку, но не успел проглотить, как началось то, чего так ждал и на что тайком надеялся Элегор.
Со стола, за которым восседал парень с «дредами», в сторону компании алорубашечников вместе со словами: «Эй, Вук, заткнись, а то ревешь, точно тебе русалка хвостом между ног засадила!» – полетела увесистая кость.
Мосол метко приземлился прямо в кружку ближайшего соседа шрамолицего. За столом метателей оглушительно заржали, когда содержимое полной кружки щедро расплескалось по всему столу, обдав брызгами компанию конкурентов. Больше всего досталось бугаю со шрамом. Вук нарочито медленно вытер лицо мозолистой ладонью и с расстановкой, угрожающе рыкнул, исподлобья сверля оскорбителя карими буравчиками глаз:
– Это ты кому, Трафа? Не мне ли?
– А кому ж еще? – оскалился молодой нахал, тряхнув головой так, что его ленточки взвились облачком, и расправил неимоверно широкие плечи.
Его кодла с готовностью подхватила издевательский смех, угрожающе заворчали за столом напротив мужики, пощелкивая суставами, сжали кулаки, зачесавшиеся по доброй потасовке, на лицах заходили желваки. Ощутимо запахло грандиозной дракой.
