Анна Гаврилова - Астра 2. Шустрое счастье или охота на маленького дракона
– Астрид, только давай без глупостей, – вырвал из раздумий Гертон. – Договорились?
Возмущаться или прикидываться, будто не поняла о чём речь, было бесполезно. Поэтому я кивнула и сказала прямо:
– Если с твоей стороны, – и этот момент я подчеркнула, – глупостей не будет, то клянусь быть самой послушной девочкой в мире.
Мужчина подарил сдержанную улыбку и покинул комнату. А мне не оставалось ничего другого как заняться багажом. Платья, бельё, обувь, шляпки… бес меня пожри, зачем я столько всего накупила?
Ах да… Я должна скрыть, что жила драконом. Анимализм – тоже преступление, и в моей ситуации он может стать последней каплей. Я и без всякого анимализма виноватая.
Глава 5
Утро я встретила в самом скверном расположении духа и, усаживаясь в нанятый Гертоном экипаж, едва ли не рычала. Сегодня всё было не так. То есть вообще всё!
Поданный нам завтрак был пресным и почти безвкусным. Погода стояла убийственная – настоящий осенний холод, да ещё и мелкая колючая морось с неба. Слуги, грузившие и крепившие мои чемоданы, двигались медленнее мёртвых мух. Ну а конвоир всё-таки не захотел трястись в седле, мне предстояло разделить с ним карету.
От всего этого действительно хотелось рычать! А события, предшествовавшие завтраку и отъезду из Фагора, вызывали желание взвыть и разбить пару сервизов. Ну или заплакать, причём навзрыд. И… покусать кого-нибудь, желательно насмерть.
Да, ночь была ужаснее утра. Вечер тоже, мягко говоря, не удался. И очутившись на обитом красным бархатом диванчике, я прикрыла глаза и принялась перебирать в памяти последние события. Будто от этого что-то изменится. Будто что-то исправится!
Итак, вечер.
Я потратила добрых два часа на то, чтобы упаковать приобретённый багаж. Устала, как ездовая собака и отправилась в ванную. Пока мылась, слышала какой-то странный стук, но желания выскочить из воды, чтобы выяснить, в чём дело, не возникло.
Зато по окончании гигиенических процедур, любопытство всё-таки проявила. Вернее, попыталась проявить, но выйти из комнаты не смогла. То есть я отодвинула щеколду, дёрнула за ручку, и… ничего. Дверь не поддалась. Вообще. Никак!
Не сразу, но до меня дошло – слышанный стук тесно связан с этим событием. Что именно сделали с дверью, я не знала, зато личность инициатора данной диверсии секретом не являлась. Уже утром, когда Гертон соизволил зайти, чтобы сообщить о прибытии экипажа, выяснилось – снаружи приколотили дополнительный засов.
Но вечером я подробностей не ведала. Впрочем, технические детали были неважны. Сам факт того, что меня заперли, вот что взбесило!
Умом я понимала: поступок Гертона обоснован, и ничего особенного в нём нет. Более того – если бы сама оказалась на месте конвоира, то поступила бы так же. Однако на настроение эти доводы не влияли, и на некоторое время я впала в откровенную ярость.
Правда, стучать и требовать, чтобы выпустили, не стала – смысл? Но поступок этот к сведению приняла.
Когда волна ярости схлынула, я разделась донага и забралась под одеяло.
Весть о выступлении Астры и последующая встреча с сородичем, отвлекли от очень важной вещи. От догадки, которая посетила ещё утром, и занимала меня большую половину дня. И вот теперь, перебесившись, я к этому вопросу вернулась…
Это касалось трансформации.
Я предположила: что если всё не так страшно? Что если проблема не в магии, а в кое-чём другом?
Ведь как обычно происходит изменение тела? Метаморф вызывает в памяти образ объекта, потом обращается к родовой магии, и всё, трансформация пошла. Причём «образ» не с потолка берётся! В том смысле, что его нужно сперва добыть, как говорил старейшина Ждан – прочитать.
Одарённый читает образ при помощи прикосновения к обнаженному участку тела. В момент касания тоже задействуется магия, но для объекта она незаметна. Зато метаморф ощущает много разного, и именно благодаря такому контакту обретает способность превратиться, переняв не только внешность, но саму суть!
У каждого одарённого есть целая коллекция образов, личины на все случаи жизни. Но старейшина Ждан, обучавший меня пользоваться даром, как-то обмолвился, что со временем образы могут стираться или выцветать – как узор на выброшенном на солнце ковре.
Так что если проблема именно в этом? Что если дело в моей большой, но устаревшей коллекции?
Бури энтузиазма данная догадка не вызвала, но искорку надежды всё-таки зажгла. И транжиря золото герцога Кернского, я умудрилась прикоснуться к трём женщинам.
Магический отклик, который сопровождает прочтение образа, был! Причём во всех трёх случаях. То есть мне оставалась малость – попробовать совершить трансформацию.
И вот теперь, лёжа на узкой кровати, я попробовала… Но ничего не вышло.
Я потратила не меньше часа, вызвала каждый из новых образов, но увы. Моё тело не желало меняться. Ни в какую.
Даже в Дантоса, которого тоже трогала, причём не единожды и очень качественно, превратиться попыталась. Вот только результат остался прежним – ни-че-го!
Убедившись, что всё бесполезно, я сползла с кровати, натянула ночную сорочку и вновь под одеяло вернулась. Теперь лежала и размышляла о том, чем вся эта ситуация грозит.
Дома мне способность к трансформации не нужна. Более того, есть вероятность, что старейшины не станут просить поменять облик даже «на пробу» – просто смысла в такой просьбе нет. Следовательно, я вполне могу скрыть своё «увечье». Но Гертон…
Он же наверняка рассчитывает на моё умение перевоплощаться. Мы же, по уму, не можем просто взять и приехать. Нам следует замести следы! А изменение внешности в таких случаях лучший способ.
И что мне делать? Признаться конвоиру или устроить небольшой, но неприятный сюрприз? А потом, по возвращении, Гертон сдаст с потрохами старейшинам, и… бес меня пожри, это засада.
Второй момент – шрамы на шее. Их спрятать точно не получится – не смогу же я каждый день, независимо от погоды и обстоятельств, ходить в шарфике. А даже если смогу, то уж кто, а муж этот шарфик с меня точно снимет. Снимет и всё увидит…
Тут всплывает тот же вопрос – что делать? О чём врать?
Эти мысли искренне огорчили, а выхода из ситуации я, увы, не видела. В итоге заснула, свернувшись калачиком, в обнимку с лёгкой мигренью.
Но на этом неприятности не закончились. Просто перешли в другую плоскость – в плоскость сновидений.
Да, да, и ещё раз да! Я ненавижу сны! А они терпеть не могут меня, и в этот раз их нелюбовь перешла всякие границы! Вместо вполне реальных воспоминаний и чётких образов, мне снился настоящий, всамделишный кошмар.
