Всеволод Болдырев - Судьба-Полынь Книга II
Вооружившись тычковым ножом, Ильгар осторожно подошел к двери. Убийца вряд ли стал бы так явно обозначать себя, но в ночи добрые люди не ходят.
— Кого там демоны принесли?!
— Если сразу назовусь — не поверишь, — голос был веселым.
— Удиви меня.
— Открой дверь — сам удивишься, десятник.
Ильгар осторожно открыл задвижку, но встал ровно так, чтобы неприятель не видел его, и можно было ударить незваного гостья в бедро или пах… Друг или враг за дверью, а осторожность лишней не будет.
В предбанник вошел невысокий мужчина в дорожном плаще и с капюшоном на голове. За спиной висел лук. Ночной гость поставил на пол фонарь, затем поднял руки и обернулся к Ильгару.
— Чтоб меня! — страж остолбенел. — Какого демона ты здесь делаешь?
— И я рад тебя видеть, десятник, — Кальтер улыбнулся.
Они разделили краюху черного хлеба и несколько кусков сала с луком. Молча поели, обмениваясь взглядами. Кальтер улыбался. Да и сам Ильгар был рад повидать соратника… Вот только вопросов накопилось много, это создавало определенное напряжение. Когда покончили с едой, страж принялся методично расспрашивать лучника. Кувшинчик пива, извлеченный из мешка Кальтером, способствовал разговору.
— Итак, что ты здесь делаешь?
— Служу Сеятелю, — вздохнул Кальтер. — По мере сил, разумеется. Кто-то назовет мою работу неблагодарной, подлой, страной, но… в общем, не серчай, десятник, я — шпион. И был им еще до того, как вступил в отряд. Нас готовят заранее, если тебе интересно. Отбирают людей с определенными талантами. Отыскивают сызмала и помогают оттачивать навыки.
— Понимаю, — Ильгар почувствовал себя неуютно. Политические и управленческие игры тяготили его. Виной ли тому откровения Барталина, либо они сами по себе были чуждыми ему, но страж никогда бы не захотел учувствовать в подобном по доброй воле. — Ты никогда не был простаком, это все знали. Читаешь следы, метко стреляешь и внимательный, как орел. Я даже спрашивал как-то, что человек с твоими талантами забыл в резерве.
— Ну да, и я ответил, что не гожусь для чего-то большего. С того времени ничего не изменилось. Я по-прежнему не гожусь для каких-либо крупных дел, особенно — военных. Мне по душе иная работа.
— Не совсем понимаю, о чем ты. И слабо представляю, для чего нужны Сеятелю шпионы… Да еще и в собственной армии.
— О деталях предпочту промолчать, Ильгар, — Кальтер сделался серьезным. — Но, все же открою немного правды: Сеятель хочет знать, что происходит с его людьми. И не только в армии! Гильдии, Дарующие, торговцы, жрецы… среди них полно амбициозных, подлых и ненадежных людей. Они полезны, но и опасны тоже. Нужно следить за всеми, чтобы в один прекрасный день не получить кинжал в спину. Немногое проходит мимо ушей правителя и, как ты уже догадался, в некоторых отрядах — даже самых мелких — есть люди, собирающие информацию.
— Другими словами, ты следил за мной все это время? — в душе у Ильгара что-то неприятно заворочалось. — И не только за мной, а за всеми парнями?
— Именно. За каждым шагом с того момента, как попал в десяток. Пойми, не потому, что вам не доверяли, или потому что я подл. Это необходимо для общей цели.
— Понять и принять — чуешь разницу?
Воцарилось молчание. Ильгар осознал, что все эти годы ему не доверяли. И жизнь могла закончиться не в бою, а где-нибудь на тракте, со стрелой в спине, или же в городском переулке. Умом он понимал, что это необходимо, чтобы удержать в узде империю, но сердце ярилось, как будто вновь стал глупым юнцом. Впрочем, вины Кальтера в том не имелось. И страж по-прежнему был рад видеть старого соратника.
— Ну что, перейдем к настоящему делу? Я бы хотел немного расспросить тебя о ребятах, но, пожалуй, это подождет утра. Задание превыше всего.
— Конечно, — лучник расслабился. Казалось, он хорошо чувствовал напряжение собеседника и благоразумно не лез с лишними словами. — Ты уже видел труп?
— Видел.
— Что скажешь?
— Не самое приятное зрелище. И знакомое.
— Точно. Именно поэтому ты здесь, десятник.
— Во-первых, перестань называть меня десятником. Во-вторых — давай медленнее и с подробностями, без экивоков. Я слишком многое услышал за прошедшие мгновения, чтобы нормально мыслить. Дай отдышаться. — Он негромко рассмеялся.
— Ты здесь потому, что видел такой же труп неподалеку от Безымянной. Помнишь раппорт, отданный Дарующему?
— Конечно. Он отчитал меня за то, что я убил речного божка, но к раппорту отнесся небрежно. Даже чересчур, если задуматься. Но в тот момент мои мысли витали где-то в иных краях.
— Так оно и бывает. С виду — мелочь, а на деле… Мое начальство все это время ломало голову над загадкой трупа, над незнакомцем в плаще и тем, что было спрятано в теле. И, знаешь, они отыскали еще с десяток подобных случаев. Забальзамированные тела с распоротой грудиной. Ни о каких совпадениях говорить не приходится.
— Ритуалы? Боги?
— Нет. Все сложнее и опаснее.
— Подробностей не будет?
— Уж извини. Немного подождем с этим, хорошо?
— Подождем. Можешь рассказать, что именно мы должны сделать? Блуждать впотьмах не мой конек. Хотя имею изрядный опыт.
— Часть работы я уже закончил, — он расшнуровал мешок и достал сверток. Положил на столешницу и откинул край — там лежали глиняные черепки. — Это все, что удалось найти. Следов немного, и направление я потерял. Это касается того, кто забрал сосуд. Зато убийцы наследили изрядно. Их мы найдем быстрее, чем можно было надеяться. К слову, по возвращению, напишешь в раппорте, что никаких следов не отыскал, и подозреваемых тоже нет. А еще лучше попросить отослать сюда пару стражей. Вроде как для присмотра за местными.
— Сделаю. А что за сосуд? — нахмурился Ильгар. Он взял черепок и покрутил в пальцах. Керамику испещряли непонятные, но вместе с тем знакомые символы.
— Не узнаешь?
— Постой… кажется… да, точно! В них заключали силу сожженных богов!
— Верно, верно. Разве что у этих форма иная.
— Получается, кто-то собирает силу в сосуды и прячет их в забальзамированные трупы? Дикость какая-то.
— Ты прав. Но это все, что я знаю. Большего пока не дозволено, извини. Я всего лишь инструмент.
— Понимаю, не извиняйся. Все мы инструменты… Но пока мне неясно одно — какова моя роль? Что я за инструмент?
— Ты доказал верность Сеятелю. И не раз. Десятник, ты для меня навсегда останешься отличным парнем, и не важно, в армейской форме или нет. Когда тебя уволили, ты не стал наемником, не запил, не валял дурака, а снова начал служить Сеятелю. Честно и рьяно. Это заметили.
Ильгар поморщился. Он вспомнил про девчонку. Вряд ли можно назвать это честной службой… и, главное, получалось, кое-что все-таки ускользало от шпионов.
