Ларисса Йон - Гадес (ЛП)
— Откуда. Ты. Узнал? — процедила она сквозь зубы.
— Гриминионы любят сплетничать. Эти маленькие уродцы ради этого и живут. Уверен, что когда они не собирают души, то собираются за чашечкой чая и перемывают всем косточки.
Хм. Может, причина того ужаса, что произошёл с Зи, сейчас обрела смысл. Он привёл её в свои покои, а затем отказался заниматься с ней сексом. Она разозлилась, но что если причина его отказа была в том, что Азагот запретил ему её трогать?
Кэт вздохнула, мысленно избавилась от туфлей и с босыми ногами забралась в деревянное кресло у кровати.
— Как ты думаешь, он меня наказывает? Я продолжаю разбивать его вещи, пропускаю паутину в углах и однажды разметала пепел по его библиотеке. — Она глубже села в кресле, в животе всё скрутило. — Он собирается отправить меня обратно в человеческий мир?
Там Кэт была в опасности, беспомощная, лёгкая добыча для ненавидящих ангелов демонов и Истинно Падших, которые затаскивали Непавших в Шеул. А что ещё хуже, она потеряет подругу в лице Лиллианы. И больше не увидит Гадеса. По крайней мере, до тех пор, пока не умрёт и вернётся в Чистилище в качестве души ожидать перерождения.
Кэт застонала и потёрла ладонями глаза. Она могла всё потерять, и разве не смешно, учитывая, как мало вообще у неё было. Внезапно почувствовав себя очень уязвимой, она вообразила себе одежду, которая прикрыла всё её тело. Кэт была даже не против от того удушающего ощущения, что давала одежда. В данный момент, одежда была самой необходимой бронёй.
— Он тебя не наказывает, — произнёс Гадес, не глядя на неё.
— Откуда тебе знать? Очевидно, я его как-то разозлила.
— Поверь, если бы он на тебя злился, ты бы это знала. — Гадес покачал головой. — Нет, Кэт, дело не в тебе. Во мне. — Он потёр заднюю поверхность шеи. — Он меня наказывает. Все женщины в Шеул-гра, включая слуг и его дочерей, для меня под запретом. И поверь, когда Мрачный Жнец говорит, что его дочери под запретом… ты слушаешься. Я слишком долго смотрел на одну из них и он пронзил меня. Большим колом, от задницы до черепа. До сих пор содрогаюсь, когда вспоминаю об этом. — Тон Гадеса был лёгким, беззаботным, но когда их взгляды встретились, Кэт шумно втянула воздух из-за печали, что таилась в его глазах. — Я хочу тебя, Кэт, и если бы мне это стоило лишь острого кола в заднице, я бы заплатил эту цену. Но Азагот на этом не остановится. И я не знаю, какую цену придётся заплатить тебе.
Ошеломлённая его признанием, Кэт сидела и не знала, что сказать. Всё, что она знала — Гадес её хотел, и это должно было сделать её счастливой, но она ощущала себя несчастной.
* * *Слишком много усилий для того, чтобы остыть.
Гадес ощущал себя полным засранцем. Он не должен был ничего говорить о своём наказании, о том, что хочет Кэт и обо всём остальном. Единственным способом остаться в здравом уме было позволить скатиться всему этому с него как лаве с Гаргантюа.
Он гадал, был ли у владельцев дома где-то припасён алкоголь. Он бы сейчас хлопнул рюмашку. Или десять.
— Гадес?
Он перевёл взгляд на пруд из удушающих лилий за окном и приготовился к большой порции жалости.
— Что?
— Поэтому ты живёшь в Чистилище? Из-за того, что Азагот не хочет, чтобы ты соблазнил кого-нибудь?
— Нет. — Он наблюдал за тем, как толпа людей возится с мячом. Гадес ненавидел это место. Оно было слишком… человеческим. Слишком ярким и радостным. Оно напоминало, что его жизнь была мрачна и полна демонов.
— Значит, ты сам выбрал жизнь в Чистилище? В той лачуге?
Гадес повернулся к ней, втянув быстрый, удивлённый вдох, увидев, во что одета Кэт. Пока он смотрел в окно, она переоделась в трико и обтягивающую футболку с длинными рукавами. Она даже была в носках. А так как её кожа была определителем добра и зла, Кэт явно неуютно чувствовала себя в этих вещах. Должно быть, она не хотела ощущать его.
Гадес не мог её винить, но из-за укола боли его голос прозвучал резче, чем он хотел:
— А что, ты ожидала увидеть дворец?
Кэт посмотрела на него.
— Ты живёшь в склепе и спишь в гробу. Знаешь, уже изобретены штуки, которые называют кроватями.
Что за шутка?
— Азагот ограничивает мои условия комфорта. Знаешь, почему я больше всего скучаю? По арахисовому маслу. И шоколаду. Знаешь, на них меня подсадила Лимос, когда появилась в мире людей. Когда я появляюсь на той стороне, то всегда делаю набег на кухню Азагота и, как правило, подкрепляюсь пиццей и чипсами.
Кэт было потянулась к миниатюрной деревянной стреле на полке рядом с собой, но замерла, нахмурив брови в замешательстве.
— Азагот даже не позволяет тебе приносить к себе приличную еду?
— О, разрешает. Просто не может помочь мне её достать. Приходиться просить одолжение. Или шантажировать людей. Однажды Лимос принесла для меня мороженое, но к тому времени, как Азагот её пропустил, оно растаяло.
— Это ужасно, — изумлённо ахнула Кэт.
Гадес рассмеялся.
— Это было всего лишь мороженое, а не глобальная катастрофа.
— Азагот засранец, — прорычала Кэт. Вероятно, Гадесу не должно понравиться то, что она его защищала. — Почему он так с тобой поступает?
— Длинная история.
Кэт подняла стрелу и аккуратно провела пальцами по гладкой поверхности.
— Что ж, у нас нет занятий, пока мы ожидаем, когда Орфмейдж выдаст местоположение человека.
Гадес мог придумать множество вещей, которыми они могли бы заняться. Если бы за них не следовало наказание от Азагота.
Гнев и разочарование грозили вылиться за край. Гадес тысячи лет мирился с пакостями Азагота, но сейчас… сейчас он чувствовал себя так, словно стоит на перекрёстке, в месте, где больше не может находиться. Неужели он ещё не заплатил за все свои грехи?
Зарычав, Гадес быстро вышел из спальни и обыскал хижину в поисках алкоголя. За ним следовали тихие шаги, но Гадес игнорировал Кэт, вытаскивая пробку из глиняного кувшина, из которого пахло очень крепким кровавым вином.
Кэт мельтешила на его периферийном зрении. Она разглядывала всякие безделушки на стенах. Демоны любили вырезать из дерева и кости.
— Так, как ты оказался на своём теперешнем месте?
Гадес сделал несколько глотков терпкого кровавого вина, смакуя жаркое покалывание от того, как жидкость стекает по горлу.
— Ты же тоже падший ангел. Знаешь же обо всём грязном бельишке.
Щёки Кэт покрылись румянцем.
— Моя вина не была полностью моей.
— По-прежнему загоняешь эту историю, да?
Кэт подняла подбородок.
— Это правда. Я тебе рассказывала, как всё произошло.
Гадес усмехнулся.
