Анила - Лайла
Итог: виновные наказаны, венец возвращен в сокровищницу. Заодно в ходе придворных интриг несколько домов сменили свои позиции. Мы теперь вторые, а дома Белых и Лиловых роз оказались где-то в конце списка.
Дома у нас занимают свои места по влиянию, и такие резкие перестановки отнюдь не редки, не может дом так откровенно (а, главное, топорно) пытавшийся подставить другой, занимать место вверху.
А еще, родители выслушали от бабушки длинную лекцию о правильном воспитании детей. Чем-то их педагогические таланты ей не угодили…
Смотреть в глаза родным было стыдно. Нет, никто меня ни в чем не обвинял, но от этого было особенно тошно. Мне в очередной раз показать, что я еще маленькая и глупая — совсем ребенок. И все это из наилучших побуждений — чтобы из дома не сбегала и родителей, впредь, слушалась. И они правы, но… от этого еще более тошно! Вот я и сбежала на крышу. В комнате меня искать могут, а я не хочу сейчас никого видеть. Да и поменяли в ней все за время моего отсутствия. Все чужое теперь. А крыша? крыша она как была, так и осталась. За это время на нее так никто и не наткнулся. Наше с Реном тайное место — ворох приятных воспоминаний и парочка не слишком приятных — ссоры, прощание…
Но побыть в одиночестве не удалось и здесь. Конечно же, это был Рен. Тоже устал от общества? Не то место выбрал или не то время… Вот только, прогнать его я не смогу. Да и хочу ли я его прогонять?
Кто я для него? Сестра (теперь уже младшая), о которой надо заботиться? Но мы не родные по крови. Друг? Но с друзьями общаешься на равных. Друзьям доверяешь — у Рена же, тайн больше, чем рун в эльфийском алфавите! И кем-то большим я ему стать не смогу. Зачем ему я? Если он отвергал стольких девушек, пока учился в цитадели, он точно в кого-то влюблен… Надеюсь, в его жизни для меня найдется место…
— Опять убегаешь? — Рен улыбался, а я… засмотрелась на его улыбку и не знала что сказать. Вот он, живой, так близко, только руку протяни… Но не рядом… Рен — чужой! От этой мысли захотелось плакать. Но, спишем это на то, что день был длинный и трудный.
— Знаешь, я, наверно, пойду спать. Уже поздно…
— Убегаешь от меня? — Рен переформулировал вопрос, но ответить на него легче не стало.
— Нет, зачем? — это слово меня сегодня преследует! Все больше и больше убеждаюсь в бессмысленности своих поступков… — убегают, когда есть кому догонять. А я… кому я нужна?
— Родным, друзьям.
— Родным? Да, я им нужна, они меня любят… Но они прекрасно проживут без меня. Год-два, и я уйду в другую семью. Мы будем видеться несколько раз в год, и все будут довольны. Друзья? Думаешь, они обо мне еще помнят? Я полтора года с ними не виделась!
— Полтора?
— Думаешь, когда я узнала, что ты погиб, у меня было желание с кем-то общаться? Только с Эйлиром поддерживала отношения… Но, когда венец украли, у него такие проблемы были — не думаю, что он захочет меня видеть.
— А Аурика? — назвал Рен имя моей лучшей подруги.
— Мы поссорились. Я отказывалась от встреч, не выходила из своей комнаты, и, в конце концов, сказала, что не хочу ее видеть и попросила оставить меня в покое.
— Зачем ты так? — Рен так и не подошел ближе — так и стоял в двух шагах. Надеюсь, на таком расстоянии не видно, что глаза покраснели не от ветра. Нет, я не плачу — не из-за чего плакать. Просто… больно вспоминать. Ну, кто его учил задавать такие вопросы?
— Мне так захотелось! — остается только топнуть ногой, как маленькая избалованная девочка.
— Ты плачешь? — все-таки разглядел! И темнота ему не помеха! И что мне ему ответить? Врать не хочется, не хочется говорить и правду. Уйти от разговора?
Шаг к краю, взобраться на узкие перила…
— Что ты творишь?! Жить надоело? — Рен сдернул меня вниз. Ну, сколько можно? Ни на окне посидеть нельзя, ни с крыши, напрямую, во двор спуститься.
— Я же тебе говорила, что леветировать умею. Ну, не тебе, а тени, но Тень ведь это был ты? Я просто решила пойти погулять! — да уж, говорю я очень логично. Но что делать, если, по-другому, не получается? — Отпусти меня! — я попыталась вырваться.
Руки с плеч действительно исчезли, но в тот же миг он притянул меня к себе. Мимолетным жестом скользнул по волосам… Так гладят домашних животных — кошек, птиц. Зачем он со мной так? Я оттолкнула руки Рена и вывернулась из его объятий.
— Ну, что опять?
Не только он меня не понимает, я и сама себя не понимаю. Теперь меня ранит даже то, что раньше было привычным. Мы изменились. И я не могу понять, как себя вести с ним — с таким взрослым, таким…. красивым. Чужим и в то же время невероятно родным. Как ему сказать, что мне не нужны прежние ровные родственные отношения? Сказать и не потерять то, что есть. Слов, конечно же, не нашлось.
— Все прекрасно.
— Да? А раньше ты мне никогда не врала. — Рен больше не делал попыток меня обнять, даже дотронуться не пытался. И руки сцепил в обратный замок — вывернул кисти, так, что вместо больших пальцев сверху мизинцы оказались — наверно, чтобы даже соблазна не было. — И не пыталась улыбаться сквозь слезы, не рассказывая, что же тебя так мучит. И не убегала от меня. И не шарахалась от моих прикосновений как от чумы. Чем я тебя так обидел? Тем, что выжил? Или тем, что вернулся? Я помешал твоим планам поехать к эльфам? Так еще не поздно! Наллиалан — еще здесь. Он с удовольствием пригласит тебя в гости. Не волнуйся, я сам скажу ему, что больше не стою у него на пути. Или тебя больше Эйлир волнует? Не волнуйся, он тебя не забыл — тебя не так просто забыть…
Если честно, из этого монолога, я не поняла почти ничего. Какие эльфы? Какой Наллиалан? Какой Эйлир?
— Рен, ты вообще о чем? Ты тоже меня в чем-то обвинить пытаешься? Не стоит. Я уже поняла, что кругом и во всем виновата. И даже пообещала родителям исправиться. Сбегать больше не буду, выйду замуж, когда и за кого скажут.
— А ты хочешь?
— Замуж? Не особо… Знаешь, почувствовав свободу, сложно возвращаться обратно в клетку. Но мне напомнили про долг. В нашей семье это не пустые слова. Знаешь, мне остается надеяться, что с будущим супругом удастся познакомиться до свадьбы. А если не будут сильно торопить, то и подружиться.
— И полюбить его.
— Полюбить? — я горько улыбнулась, и, опустив голову, уставилась в пол. — А если мое сердце уже занято? Только поняла я это совсем недавно.
— Когда стало поздно?
— Нет. "Вовремя" не было и не будет никогда. Я ему не нужна.
— Почему ты в этом так уверена?
— А ты не знаешь? Я для тебя лишь сестра! Младшая, глупая… Сестра! — слова сказаны, небо не рухнуло на землю. И плакать, совершенно не из-за чего. Не из-за чего, я сказала! Только глупые слезы меня не слушают. Все-таки суждено мне сегодня разреветься.
