Юлия Шолох - Рисунок шрамами
Не знаю, сколько прошло времени, пальцы успели занеметь, когда неожиданно заговорила кружевница, которая сидела неподалёку.
- Меня зовут Мила.
Непонятно, откуда такая потрясающая готовность к общению! Впрочем, не будем нагнетать.
- Лили.
- Я знаю.
- Аналогично.
Нас, в общем-то, представляли друг другу на вечере, но мне и в голову не приходило, что некрогерка изволит запомнить моё имя. К чему, когда у пришлой невесты имеется чёткая характеристика – хабирша, чтобы оно не обозначало.
Она помялась, а я ничем не собиралась облегчать беседу. Начала – пусть продолжает, я достаточно тыкалась носом в стену, чтобы сделать очередную глупость и повторить бесполезную попытку завести разговор.
- Вижу, иногда вы… скучаете у нас.
Я покосилась на неё и принялась дёргать нитки ещё ожесточеннее. Потрясающе обтекаемая формулировка, лучше и не скажешь. Только к чему? Не знаю, может, это изощрённая провокация, цель которой – поиздеваться, а может, она действительно намерена поболтать, что, впрочем, звучит крайне странно. Что за нелепое желание для некрогерки – поболтать с пришлой невестой?
- Прошу прощения, если ошибаюсь.
Да уж, ошибиться тут довольно сложно.
Я сдалась.
- Вы не ошибаетесь, Мила, иногда мне сложно себя чем-то занять, что явно не секрет для окружающих.
Голос получился идеальным – слегка сухим, без тени жалости к себе, но и без нездоровой иронии. Я умница!
Ну, хоть кто-то похвалил…
Мила с готовностью кивнула и вернулась к своему кружеву. Просто красота, как ловко она перебирала коклюшки и перетыкала булавки. Некоторое время я просто следила за этим процессом – всё-таки работа любого мастера завораживает, и неважно, шьёт он, режет по дереву или плетёт лапти. Любое мастерство заслуживает внимания, а длительное наблюдение за созданием шедевра ещё и успокаивает.
- Все в замке периодически страдают от безделья, - доверительно продолжила Мила, ни на секунду не отвлекаясь от плетения и при этом совершенно не путаясь - тоже черта мастера.
Я передохнула на случай, если призрак дружелюбия мне всего лишь мерещится и некрогерка вот-вот замкнётся в себе и замолчит, и призналась:
- Дома я никогда не скучала.
- Так то дома, - невесело. – Впрочем, - тут же прибавила она, отсекая вопросы относительно прозвучавшей многозначительной фразы, - любому скучно безвылазно сидеть в замке.
Нитка оборвалась на крючке.
- Я бы не смогла сидеть тут больше нескольких дней подряд без вылазки к озеру или лесам.
- Вылазки? К озеру? Впервые слышу, честно говоря. Не могли бы вы рассказать об этом развлечении более подробно?
На лице Милы вдруг расцвела довольно агрессивная улыбка, тенью окрасившая узкие глаза и переносицу, придавая девичьему лицу зловещий вид. Такое лицо, как у ангела мщения, ну или как будто невинный на первый взгляд цветок оказался очень даже хищным растением.
Но эффект тут же рассеялся – просто она подалась вперёд и лицо осветилось пламенем желтоватых восковых свечей.
- Как встану поутру… а душа спит – иду и заказываю себе – шатёр - ехать куда душе угодно, - быстро проговорила она. – Просыпаться. Хоть на целый день, хабирша, хоть до ночи.
И замолчала. Отчего? То ли нежелание общаться дальше, то ли соседство парочки дам, занявших места напротив, которые вязали одинаковые салфетки из прозрачной лески и при виде трудов своих прыскали со смеху, или, скорее, от презрения, каждые несколько секунд.
- Хабирша? – не удержалась я от вопроса, прикрывшись очередной порцией хохота.
- Чужачка…
Пришлая. Ну да, логично.
Болтать расхотелось.
Чужачка, незваная. Пришлая, перелётная. Временная…
Несколько последующий часов прошли в монотонной работе. Я сплела такой большой кусок коврика, какой, пожалуй, в сумме не сплела за всю свою жизнь. Постепенно и сама не заметила, как отошла от рисунка, машинально попросив другие нити и повинуясь чутью. Тут – два узелка белого цвета, рядом – вероятно, жёлтый… Да, конечно, жёлтый, другой тут будет не на месте.
И вот – крупные желтые цветы на сером фоне, искорки водяных капель и канва переплетённых символов-подглядок. Если довязать – самая серьёзная моя следилка, на века. Только узор непонятный, как для детской комнаты.
- Хороший ковёр…
Ко мне подошла смотрительница.
- Спасибо.
- Ай-я, кому ж ты колдуешь? – сказала она и замолчала, прикусив язык. Вокруг неодобрительно смотрели некрогерки.
- Никому.
- Магию плетёшь, - вдруг рассердилась женщина, и пошла-поехала, пыхтя и потея от увеличивающейся злости: - нельзя магию плести, когда вокруг некрогеры. Управу найду, не сомневайся! Управы на тебя нет!
- Тише, - прикрикнула Мила.
Опускаться до ругани с челядью, которая не уважает тебя настолько, что посмела открывать рот прилюдно, не стесняясь, в набитой некрогерами комнате? Нет, этого я не сделаю. Я её не слышу.
Со своего места на нас смотрел некромант. Смотрительница оглянулась и непроизвольно отступила, как будто отодвинувшись под напором его пристального взгляда.
Ну вас… Ругайтесь на здоровье, вы боитесь его не меньше, чем я сама. По сути – гораздо больше. Гораздо… Этот узелок – серый, за ним белый побег, увенчанный зарождающимся листом.
Несите свой страх сами, мне и своей ноши достаточно.
- Доставите потом недоделанный коврик с материалами в мою комнату, - невозмутимо приказал кто-то моим голосом.
Все молчали, чем-то ошарашенные, но взгляд некроманта прожигал воздух и рассеивался вокруг, расставлялся, как клетка, в которую никто не желает угодить. Пахло пылью и золой.
Смотрительница жевала губы, но молчала, а потом исчезла, отряхивая руки и что-то причитая себе под нос. За ней веером – невидимым хвостом волочилась неприязнь и опаска.
Клетка так и не захлопнулась, звери оказались совсем не глупыми.
Спустя ещё какое-то время появился стражник высшего ранга и рысцой пробежался через зал к столу королевских персон. Окружающие старательно делали вид, будто не наблюдают за происходящим с усердием кота, устроившего охоту за крысой, но притихли и затаились. И вот она, принесённая весть - опасность, в чём бы она ни заключалась, миновала, нападение сао отбито, и можно выбираться наружу.
На выход.
Некрогеры оживились. Конечно, первой поднялась и направилась в свои покои королевская чета в сопровождении принца, остальные же топтались настороже – готовые тут же сорваться с места и последовать за ними, за стены опостылевшего убежища.
Вот уже переступил порог король, королева… Рондо, словно что-то припомнив, в последний момент остановился и обернулся.
