Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

Вимара со своими бескрайними зелеными, каменистыми нагорьями украла мое сердце. Деревьев было мало, зато небо — огромное и голубое. Ползущие, изгибающиеся горы были прекрасны и пугающи одновременно, а озера, разбросанные по земле, сияли на солнце ранней зимы. Я никогда не видела столько простора, никогда не могла заглянуть так далеко.

Особенно на рассвете и закате, когда солнце и луна сменялись на небе, словно в грациозном танце — бескорыстно, без соперничества, одно не лучше другого. Цвета… я едва могла подобрать слова, чтобы описать, что чувствую, лишь чтобы назвать их. Лазурные лужицы неба, усыпанные розовыми облаками. Охристые волны солнечного света. Я была заворожена.

Вместе с синими и янтарными оттенками сумерек приходили товарищество и смех, которых я ждала каждый вечер, когда мы останавливались, прежде чем кошмары вновь начинали свои атаки.

Будь то у костра, дерзко сияющего наперекор зимним ветрам, или за общим столом в переполненной таверне — я любила слушать, как мои спутники рассказывают о своих жизнях. Это давало мне возможность заглянуть в то, что может быть. В то, что уже зарождалось. Дружба. Семья.

Воля у меня была крепкая, но тело слабое от усталости, несмотря на передышку от холода, которую дарило северное солнце Вимары, и бесконечные запасы еды, которыми Гэвин упорно меня кормил. Каменистые холмы были крутыми. Я была так утомлена и стыдилась того, насколько слабой, хрупкой и неподготовленной стала, прячась все это время в доме.

Однажды утром, позже на неделе, я споткнулась о камень и едва не упала, несмотря на новые ботинки с хорошей подошвой. К счастью, удержалась. Каз свистнул, привлекая мое внимание, и сказал, чтобы я залезла ему на спину.

— Совсем ненадолго, — добавил он. — Меньшее, что я могу сделать для своей королевы.

Гэвин выглядел откровенно недовольным этим предложением, но я все равно согласилась.

На третью ночь, проведенную под звездами среди холодного воздуха, я проснулась от звука шагов по хвое. Утром у меня оказалось на одно одеяло больше, а Гэвин уже бодрствовал и жарил на огне оленину.

Прежде всего он подал мне еду и горячий зеленый чай с медом, потом уже остальные проснулись на аромат соли и горящего дерева.

— Спасибо, — сказала я, и рот сам растянулся в улыбке. Я даже не помнила, когда в последний раз чувствовала такое спокойное, чистое довольство. Было утро, впереди целый день, а днем все было хорошо.

Гэвин кивнул, уголки его губ приподнялись в мою любимую полуулыбку.

Остальные встали и поели, их шумные разговоры эхом разносились по промерзшему лесу. Когда все разошлись по своим делам, меня оставили наедине с Гэвином.

Мои длинные серебристые волосы расплелись и нуждались в уходе. Я осторожно расчесывала их, не желая дергать за и без того холодную кожу головы, протестующую против снятия синей шапки. Взгляд Гэвина не отрывался от меня, задерживался, как обычно, пока я сворачивала спальный мешок, убирала одеяло и прочие вещи в сумку.

— Ты все еще голодна? — спросил он.

— Нет.

Но вопрос был лишь из вежливости. Он достал из своей сумки булочку и протянул мне.

Я тихо рассмеялась.

— Тебе не обязательно все время отдавать мне свою еду.

Он только отмахнулся.

— Прихватил из Фрейберна. Не хочу, она слишком сладкая.

И правда, булочка больше походила на пирожное — круглая, с начинкой из варенья, судя по запаху, клубничного. Когда я в последний раз пробовала клубнику?

— Быстрее, — кивнул он на пирожок с легкой ухмылкой. — Пока остальные не вернулись и не начали с тобой за нее драться.

Я сдалась, театрально охнув.

— У тебя что, тайник с вкусняшками?

Его мягкий смешок растопил что-то теплое у меня в животе.

— Есть многое, о чем твои друзья не знают, Элла.

Когда я откусила пирожное, глаза сами собой закатились, и из груди вырвался долгий, невольный полувздох-полустон. Оно было чертовски вкусным.

— Блядь.

Я подняла взгляд… и застыла. Гэвин Смит стоял, зажав переносицу одной рукой, другой — мощной, мускулистой — упирался в дерево и смотрел на меня так, будто я только что пнула его собаку. Ни следа от игривой улыбки. Ни звука смеха. Все исчезло.

— Не делай так больше! — рявкнул он в напряжении.

— Что?.. — я проглотила слишком большой кусок. Его глаза расширились. — Чего не делать, не есть это восхитительное пирожное, которое ты так щедро мне отдал?

— Этот… звук, — он ткнул в меня пальцем. — Этот звук, что ты сейчас издала. Не делай так больше.

— Я… почему? — я нервно скосила взгляд на остальных, которые как раз вернулись.

— Потому что я так сказал! — выкрикнул он и ринулся ко мне. Я напряглась, не зная, чего ожидать. Он аккуратно схватился за пирожное, будто собирался вырвать его, словно оно его оскорбило, но замер. На миг в его разгневанных глазах промелькнула грусть. Он раздраженно выдохнул, ткнул в меня пальцем и приказал: — Доедай булочку! — и зашагал прочь.

— Что, черт возьми, ты ему сказала? — Джемма подкралась ко мне, глядя на Смита, удаляющегося прочь.

— Ничего, — я все еще не могла прийти в себя. — Он разозлился, потому что я издала… звук. От того, что пирожное оказалось слишком вкусным.

— Звук, — Джемма прищурилась, оценивающе окинув меня взглядом с ног до головы. — Любопытно, — она задумчиво почесала подбородок. — Тут, пожалуй, дело в женщине, может вспомнил что-то. Я еще ни у кого не видела пары яиц, так туго завязанных в узел.

— Наверное, и правда какая-то женщина, — пробормотала я, чувствуя, как внутри неприятно сжалось.

— Ари, — зашипела Джемма. Я подняла глаза — она внимательно вглядывалась в меня, поморщившись. — Что это было?

— Что — это?

— Ты. Только что, — она обвела рукой мой силуэт сверху донизу. — Хотя, пожалуй, он мог бы быть привлекательным… под всей этой вечной раздраженностью, — она передернула плечами, будто отгоняя мысль.

— Джемма! — я шикнула, бросив взгляд на парней, чтобы убедиться, что никто не слышит. Щеки запылали.

— Ладно, забудь, — пробормотала она, понизив голос. — Он ведь лет на десять старше тебя. Еще немного, и в отцы б сгодился.

Я поморщилась и покраснела еще сильнее.

Финн и Эзра переглянулись — настороженно, с выражением людей, которым отчаянно не хочется знать подробностей.

— Мне почти девятнадцать, — прошептала я. — Я уже не ребенок.

— И ты невеста Уинтерсона, — подмигнула она с ослепительной улыбкой, сверкающей на солнце.

Я с трудом удержалась, чтобы не скривиться, и мысленно извинилась перед Элиасом Уинтерсоном за то, что даже не собираюсь давать ему шанс.

— А сколько лет Элиасу?

— Двадцать четыре, — она кивнула в сторону чащи, где скрылся Гэвин. — Старше тебя, но не такой старый, как он.

— Элиас Уинтерсон… он хотя бы привлекательный? — мне стало стыдно за этот вопрос, но разве это так узколобо… надеяться?

— О, да, — Джемма подняла брови с выразительным намеком. — Об этом можешь не переживать, Ари, — она ухмыльнулась. — У Элиаса волосы, за которые умереть хочется — густые, блестящие, цвета бронзы. Лицо бога. Высокий. Подтянутый. И задница что надо, — она будто задрожала от восторга.

Финн неловко поерзал на месте. Мне сразу стало жаль его и всех остальных вполне симпатичных мужчин, которым теперь придется тягаться с Элиасом Уинтерсоном в этих Пещерах.

— Но знаешь что? — глаза Джеммы хитро метнулись куда-то за мою спину, и уголки ее губ изогнулись в озорной улыбке. — Думаю, тебе бы не помешало немного повеселиться до свадьбы. Боги знают, Уинтерсон себе в этом не отказывал.

— Как еще повеселиться? — в животе неприятно и тревожно заныло.

— Ну… — Джемма вздохнула, — нет ничего более освежающего, чем хороший, правильный трах.

Эзра поперхнулся водой и вдруг с неподдельным интересом уставился на свои ботинки. Каз — последний, кто вернулся к группе, — громко фыркнул. Финн провел рукой по аккуратно уложенным черным волосам и поморщился, а за моей спиной раздался страшный рык — низкий, животный, — от которого по коже побежали мурашки, и каждый волосок на теле встал дыбом.