Влюбилась в демона? Беги! – 2 (СИ) - Колесникова Валентина Савельевна
Карл мило улыбнулся, поставил передо мной три рюмки, и сказал «Пей!». Ну, я и выпила. Эль как эль, не особо крепкий, кстати, в нашем мире коктейли и хуже есть. Самое главное его преимущество ― он вкусный. Немного сладкий, с приятным послевкусием.
Если честно, я уже долгое время не пила спиртные напитки и особого желания не испытывала.
― Я на первом курсе института попала в плохую компанию, ― судя по удивленным лицам, придется немного о себе рассказать, ― творческие люди не всегда способны творить без пришествия музы. И когда случались застои, многие напивались или делали что похуже. Подобные вещи способны пробудить мозг, открыть второе дыхание, но лишь на время. Алкоголь постепенно убивал их. Я видела это, но не могла остановиться ― с каждым днем все больше и больше, словно болото ― засасывало, держало крепко, и остановиться сил просто не было. А потом пришла мама…
― Судя по всему, ― тихо произнес Дор, наливая себе стакан воды, ― она тебе мозги знатно промыла…
― О да, вы себе даже не представляете, что там было, ― на самом деле, дело было не только в маме. Мне кажется, Корвин тоже не знает. Настя не сказала ему… И правильно, все должно быть постепенно, размеренно, с расстановкой. Не нужно им пока знать о семейных трагедиях. ― Но давайте оставим эту тему и… Карл, не смотри на меня так, словно я твоя смерть с косой…
― Ты не смерть, ― эль на дракона тоже действовал слабо, но и выпил он пока намного меньше меня, ― ты чудовище! Я еще удивлялся, как человеческая женщина смогла пригвоздить волка к стене…
― Да уж, Екатерина, ― все это время Дор неотрывно следил за тем, что я пью и что ем. Это не укрылось от Корвина, но понять по лицу демона, как он к этому относится было невозможно, ― а ведь ты в темнице мне всю плешь проела своей тонкой душевной организацией…
― Кстати, а где остальные? ― я решила уйти от темы.
― Вампиры с моей сестрой в школе магии, ― Корвин приказал слуге принести блюдо с непонятным для меня названием. Молодая демоница тут же поклонилась и вышла, оставив нас одних. ― Мы тоже туда пойдем. Заодно проверим, что за дар в тебе скрывается, и можно ли его хоть немного развить без инициации. Поэтому после завтрака готовься к путешествию. Времени терять нельзя ― пойдем через порталы. Пойманный гранг в темницах школы, под магической защитой.
― Но Катя же не ведьма! ― Настя удивленно уставилась на демона, я же посмотрела на него с вызовом, намекая на то, что если он захотел избавиться от меня таким способом ― не выйдет.
― Порталы были опасны для тебя, потому что мы не знали, что произойдет с твоим телом в момент расщепления, ― спокойно ответил Корвин, слегка прижимая Настю к себе. Это у него вышло уже автоматически, он словно не хотел отпускать ее далеко, ― у твоей сестры дар иного рода, и она не покидает свое тело.
Порталы… Порталы! Это как в тех фильмах, да? Когда можно войти в непонятную арку, наполненную светом, и по щелчку пальцев оказаться где угодно и когда угодно? Такое тоже существует?
― А где Север? ― мой вопрос оказался неожиданным, но почему-то я не могла представить наш поход без оборотня. Он был неотъемлемой частью команды и на данный момент ее слабым звеном.
― У себя в комнате, мы не трогаем его. Захочет ― выйдет, ― эльф мгновенно стал печальным, не в силах скрыть истинные эмоции.
― И где его комната?
― На том же этаже, где и твоя, только крыло соседнее. Вы словно зеркально отображены, ― пояснил Карл. ― А что? К нему собралась? Не советую ― он очень злой и точно ни с кем разговаривать не захочет. Мы проверяли.
― Я тоже проверю, ― взяв со стола блюдо с выпечкой, я вышла в коридор и попросила никому за мной не идти. Подобные разговоры и их последствия ― нечто очень личное. Нечто, что не должно стать достоянием общественности. Не знаю, примет ли Север мою помощь, но попытаться стоит. Близким людям всегда сложно раскрыть душу, а вот чужим ― другое дело.
Быстро миновав коридоры и лестницы, я оказалась на своем этаже, повернула в указанную Дором сторону и убедилась, что тут действительно все построено по принципу зеркала. Его комната была с такой же дверью, как и у меня, даже замок скрипел похоже.
Я постучалась, дождалась невнятного мычания в ответ и вошла.
― Доброе утро, ― Север сидел напротив окна, склонив голову над стаканом воды, ― можно войти?
Он не ожидал меня увидеть, но уже давно почуял мое приближение. Его взгляд был до ужаса печальным, тяжелым и безвольным. Когда человек теряет близкого, он словно ломается изнутри. И собрать себя по кусочкам порой бывает просто невозможно. Душевные травмы не лечатся…
― Север, ― я села напротив мужчины, ― я хочу вам рассказать одну историю. Ее начало покажется вам странным, но я прошу выслушать меня до самого конца. Вы не против?
Он поднял на меня глаза, медленно, еле заметно кивнул, явно не понимая причины, по которой я пришла сюда, затем сказал:
― Тебя Корвин подослал?
― Нет, я сама пришла. А почему именно Корвин должен был кого-то прислать?
― На него это больше похоже. Несмотря на внешнюю холодность, внутри он просто душка.
― Запомню это, ― прошептала я, не понимая, как кого-то подобного Корвину можно назвать «душкой», ― Север. Я не буду просить рассказать мне о том, что творится у вас в душе, я не могу себе представить то, что вы испытываете, но просто выслушайте одну историю. Возможно, она вам сможет хоть немного помочь.
Дождавшись молчаливого согласия, я продолжила:
― Нас должно было быть трое. Я, Настя и маленький братик. Сейчас мы стараемся не произносить его имени, но мама хотела назвать его Сергеем. Я старше Насти на десять лет и прекрасно помню то, что произошло тогда, а вот сестра уже забыла. Она видит, как иногда наша мама плачет. Без слез… Видит, но не осознает до конца всю ту боль, что испытывает женщина, теряя кого-то настолько близкого. Когда я поступила в институт ― это что-то вроде вашей школы магии, но для художников ― на первом курсе я ушла в конкретный отрыв. Гулянки, постоянная выпивка, плохая компания. Я могла не разговаривать с мамой неделями, мы постоянно ругались, ссорились, не могли найти общий язык ― я всегда считала, что она никогда не сможет меня понять. Вечная проблема переходного возраста. На тот момент она была беременна, срок поздний, ребенок уже толкался. Ее сбила машина вечером. Пьяный водитель не справился с управлением. Маму спасли, а вот братика нет. Я видела, что она звонила мне, но не поднимала трубку ― я была с друзьями. Мы пили, веселились, наслаждались жизнью. А потом звонки прекратились. Настя была совсем маленькая, она не знала, как со мной связаться ― звонила с маминого телефона, но я не отвечала. Звонили и незнакомые номера, но мне было совершенно наплевать на то, что меня кто-то ищет… А потом она пришла ко мне в общежитие. Я увидела ее в проходе, в дверях, и поняла, что что-то не то. Живота не было… Она села рядом со мной и тихо, без истерики, без злости и обвинения рассказала, что произошло. Она рассказала, что нуждалась во мне, что плакала и звала меня по ночам, а я не поднимала этот чертов телефон. Она рыдала, глядя на меня, не могла остановиться и… В тот момент я поняла, что моей мамы больше нет. Она сломалась внутри. Я возненавидела себя за то, какой была, проклинала тот день, когда не взяла трубку, винила себя в том, что в самый тяжелый период жизни самого дорогого и родного мне человека меня не было рядом. Я проклинала того водителя, который решил выпить после рабочего дня. Возненавидела свою жизнь, но, самое главное, мне стало мерзко от самой себя.
Север слушал, не перебивал, молча смотрел на то, как я беззвучно плакала, глядя в окно:
― Я говорю это тебе сейчас, потому что видела подобное раньше. Я не представляю, что творится у тебя внутри, даже не хочу пытаться это почувствовать.
― Твоя мама, ― Север произнес эти слова очень тихо, почти шепотом, ― как она справилась?
― Она не справилась, ― я говорила честно, открыто, не врала, потому что ложь способна сделать лишь хуже, ― она до сих пор гладит живот, чисто рефлекторно проводит по нему рукой. Иногда, когда я прихожу в гости и остаюсь с ночевкой, я слышу ее слезы. Но она сильная женщина, которая в своей жизни добилась очень многого. В тот момент я ушла из института для того, чтобы быть рядом с мамой. Я переехала к ней, помогала восстановиться и физически, и морально. Я не отходила от нее ни на шаг и каждый божий день просила прощения за то, что в момент краха не была рядом. Твое горе сможет понять лишь тот, кто ощутил в своей жизни потерю, подобную краху. Краху всего мира. Ты потерял жену, с которой был рядом целый век, а она потеряла ребенка, которого так и не смогла обнять. И сейчас, сравнивая тебя с моей мамой в тот период ее жизни, я вижу, что вы очень похожи, и поверь, нельзя держать все в себе. Тебе нужно выговориться, иначе внутренняя боль уничтожит изнутри.
