Издержки дипломатии (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
Дарнаш с Лиграмом всё же сцепились, но тоже неожиданно: за почти новый, хотя и премилый столик с красивой мраморной мозаикой. Причём у меня сложилось впечатление, что столик чисто по-женски приглянулся супруге Лиграма и торговаться тот начал из-за неё. Цена в конце концов взлетела больше чем на порядок, чего эта вещь определённо не стоила, но победа осталась за тем, кто начал торги: в конце концов ставку сделала супруга коллекционера, и Дарнаш не стал её перебивать – кажется, решил уступить женщине.
Я вспомнила про своего охранника и специально для него приобрела монументальную напольную вазу из розового мрамора – новодел, но симпатичный. Поставим на крыше, разведём внутри какие-нибудь цветы, будет клумба. За что тоже удостоилась любопытных взглядов от знакомых, потому что на шедевр для музея это точно не тянуло.
Неожиданное приобретение сделал и Дардай – картину неизвестного художника «Βождь троллей», изображавшую оного вождя в печально известной мне короне. И историческая, и художественная ценность предмета были сомнительными: хоть картина и была написана два с лишним века назад, до эльфийского вторжения, и корону, возможно, писали с натуры, но на этом достоинства заканчивались. Причём прежде Дардай не интересовался картинами вовсе.
Потом Альбей купил еще несколько ваз, некоторые совсем новые, и я окончательно перестала понимать, зачем ему всё это нужно. Не иначе как поддавшись поветрию, вазу себе купил и Дардай – керамическую, глазурованную, расписную, трёхсотлетней давности, эпохи расцвета Кулаб-тана. Тогда популярны были вот такие приземистые, с широким горлом; в них, конечно, ничего не сажали, ставили в центр стола, и там она и стояла, порой наполняясь фруктами или чем-то ещё. Красивая, она понравилась мне гораздо больше собственного приобретения, но слишком дорого стоила для повода просто отослать охранника.
Но в общем аукцион протекал так, как это происходило всегда: медленно и ужасно скучно. Некоторые вещи и правда оставались невостребованными, но их было меньше, чем я ожидала. Немного оживила происходящее еще пара стычек двух заклятых соперников, но ненадолго и по пустякам – из-за небольшой резной шкатулки и старой книги. Обе вещи в конце концов достались Дарнашу. Надеюсь, они ему действительно настолько нужны…
– А мы не можем уйти пораньше? - пробубнил Сабир, скучавший на соседнем со мной месте в последнем ряду.
– Нет. Все расчёты в конце.
– А если кто-то не сможет расплатиться?
– Некоторые специально дожидаются конца в надежде на это, тогда будут повторные торги среди оставшихся. Но это бывает очень редко, на моей памяти всего однажды. Сиди, ты же сам мне навязался, помнишь? - я бросила на него насмешливый взгляд, и охранник только тяжело вздохнул.
Действительно троллями была сделана на этом аукционе всего пара вещей, которые организаторы предсказуемо приберегли напоследок. Большой керамический горшок с маленьким треугольным сколом, который достался очень довольному пожилому шайтару, чьё лицо казалось мне смутно знакомым – вроде бы это тоже был коллекционер, просто мелкий. Горшок я тоже опознала, наверное, мне попадались фотографии с раскопок.
А вот малый жертвенный камень заполучил франтоватого вида человек, который, по-моему, так и не понял, почему у него не было конкурентов, почему такая старая и ценная вещь стоила так дёшево, и почему большинство местных косились с опаской на него и с недоверием – на распорядителя аукциона.
Такие камни служили кочевым тролльим племенам алтарями, на которые приносились дары для предков. В неудачные дни – пища и напитки, в удачные – кровь и внутренности врагов. Классическая магия там, конечно, ничего особенного не обнаружит, с её точки зрения — это просто камень, а вот шаман…
Я с сомнением покосилась на счастливого приобретателя подлинной тролльей древности, раздумывая, стоит ли его предупредить или не лезть не в своё дело. Устроители аукциона ходили по грани, незаконное распространение таких вещей отслеживалось и строго каралось. Но каралось оно в том случае, если камень подкладывали или вручали обманом, а здесь… Они же честно сообщили – и дату, и то обстоятельство, что племя вероятно было уничтожено в полном составе при извержении вулкана, и всё остальное. А что чужаку это ничего не сказало – так это его собственная проблема.
После окончания торгов всех счастливых покупателей и тех, кто пожелал к ним присоединиться, пригласили в соседний зал, где тоже стояли стулья, а также были накрыты столы с прохладительными напитками и скромными закусками.
Вопрос о предупреждении снялся сам собой: счастливый владелец жертвенного камня рванулся вперёд, буквально расталкивая остальных, чтобы поскорее оформить сделку, ещё и рявкнул на пожилую гномку, замешкавшуюся у него на пути.
– Интересно, как скоро он сообразит, что проблема именно в камне? - задумчиво проговорил оказавшийся рядом со мной Самандар Дардай. – Здравствуй, дара посланница.
– Здравствуй, дар Дардай, – ответила я. – Я думаю, может, предупредить этого несчастного? Или камень попал именно в те руки, в какие должен был?
– Его наверняка предупредят об опасности, передавая бумаги. И он наверняка проигнорирует предупреждение, – рассеянно проговорил шайтар, и я мысленно с ним согласилась. - Интересно, как поведут себя духи?
Это действительно был очень любопытный вопрос. Камень не нёс в себе силы, но он служил мостиком для древних духов погибшего племени, а это серьёзная сила. Для древних троллей попадание жертвенного камня в чужие руки было катастрофой: дружескими те руки не могли быть по определению, чужие камни захватывались только для причинения вреда. Шаман через такую ценность мог извести вражеское племя подчистую, поэтому берегли их куда больше, чем остальные богатства. Но то опытный шаман троллей, у которых были свои способы защититься от духов и понимание того, как им противостоять. Вряд ли человек обладал подобными знаниями. Я вообще не уверена, что даже современные шаманы – что наши, что шайтарские, - способны «обезвредить» эту вещицу, что уж говорить о человеческих магах! Любые духи опасны, не просто так они с древних времён использовались для защиты поселений. А если это тролльи духи, да еще древние, да еще погибшего племени...
– Интересно, кому вообще пришло в голову продавать жертвенный камень? - задумчиво спросила я.
– Хотел бы я знать. Но мне не удалось выяснить, кто предоставил все эти лоты. Не настолько заметные вещи, чтобы их судьбу можно было отследить… Ярая, удовлетвори моё любопытство, зачем тебе эта ваза? Она какой-то утраченный шедевр?
Я фыркнула от смеха и украдкой огляделась, отыскивая своего хмурого охранника. Тот отошёл к столикам и развлекал себя едой, так что разговаривать можно было свободно.
– Скажу, но только в обмен на ответную любезность: что такого ценного в этой картине? Её на самом деле написал какой-то великий мастер, но был в тот момент пьян, а после устыдился результата и не поставил подпись?
– Увы, нет, – улыбнулся он в ответ. – Я занялся поиском своих корней. Не стану утомлять подробностями, но, вероятно, эта картина принадлежит кисти одного моего предка. А ваза просто приглянулась, я знаю, куда хочу её поставить.
– А я просто решила освежить сад на крыше, – пожала я плечами. – Раз уж я сюда заглянула, почему бы не купить вазу?
– В самом деле, - улыбнулся он. - Но сегодня все совершают неожиданные покупки, не так ли?
– Да, и все покупают вазы, – засмеялась я. - Особенно меня озадачил дар Альбей. Зачем ему столько всего?
– Его дочь выбрала себе мужа и занялась обустройством собственного дома. Прошу извинить, я всё же пойду решу вопрос с картиной.
– Хорошего дня, – вежливо ответила я и проводила его задумчивым взглядом.
Дардай соврал. Причём соврал нескладно и на бегу, не заботясь о достоверности. Осталось понять, зачем и в какой момент: когда говорил, что не знает устроителя аукциона, или когда рассказывал про загадочного предка, написавшего картину? С вазой-то, положим, он мог сказать правду, сегодня действительно всем понадобились эти предметы интерьера, а она симпатичная, но портрет… Единственная картина, между прочем, на всём аукционе! А в пригласительном не было её изображения, только описание и дата. Это правда картина предка, которую он искал? Или он затеял какую-то махинацию с работами некоего малоизвестного художника? Или это малоизвестная картина кого-то из именитых? Или под этой картиной что-то есть, подлинно важное? Или вообще не в картине дело, потому что рама у неё тоже старая, и мало ли какие в ней могут быть секреты! Не верю я, что он искал-искал, и вдруг чисто случайно нашёл на аукционе, на который явился буквально от скуки. И Альбей с этой обстановкой для дома... У него достаточно денег, чтобы обеспечить дочь подлинниками, а если бы она этого не хотела – не было никакой нужды скучать на аукционе, проще позвать мастеров, и они в кратчайшие сроки сделают всё что нужно. Тогда зачем?
