Вера Чиркова - И не потерять
-Прими эту пятерку под начало, - Адмирал отвернулся от сообразительного воина и полез через щель в башню, - пятого подберешь из новичков. А за то, что сразу не встревожились и не доложили, тридцать дней отбудете на охране задних ворот.
Здорово, не мог не признать Стан, и, судя по аурам, которые он почти автоматически отслеживал боковым зрением, все присутствующие считали так же. Одним коротким приказом адмирал умудрился убрать воина, не дотягивающего до своей должности, но не стать его врагом, наказать провинившихся, но так, что они землю рыть будут за возможность вернуть свое положение, поощрить стражника за внимание и, несмотря на наказание, обрести его преданность.
-Прикажите кузнецам, чтоб сделали на все окна решетки... - выбравшись из башни, тем же ровным голосом обронил адмирал вьющемуся за ним адъютанту, идя к выходу, - да пусть позаботятся, что они были крепкими, но незаметными, и не портили вид башни.
Следующая картинка показала совершено иное помещение, видимо, Чудик дождался, пока все выйдут и запрут зал, в котором нечего больше охранять, а потом незаметно выбрался в трубу.
Новая комната явно была личным кабинетом адмирала, и могла бы называться роскошной, если не была такой стерильно чистой и лишенной даже мельчайших украшений. Ни ваз с цветами, ни цветных безделушек, все предметы строго функциональны и надежны, одним своим видом навевая непоколебимую уверенность в правоте и всесилии хозяина.
Вот только сам адмирал внезапно поразил клонов абсолютно неожиданным поступком. Войдя в кабинет четким, размеренным шагом, он одним движением бровей выставил прочь адъютантов и явно не рядовых гвардейцев и запер дверь на засов. А потом ринулся к мягкому, оббитому кожей креслу и обрушил на его многострадальную спинку град разъяренных ударов, сопровождаемых невнятным рычанием и скрипом зубов.
Чудик, следящий за комнатой из-за полузакрытой ставни, передал Стану точный оттенок ауры командующего всеми войсками королевы, но впервые за несколько последних дней землянин засомневался с точным определением. С эмоциями такой силы и накала ему еще не приходилось встречаться и сказать, чего больше напутано в душе адмирала, злобы, обиды, ненависти или неудовлетворенного чувства мести, он бы поостерегся. Однако цвели там и резкие, редкие, как цветы на колючих репейниках всполохи, которые Стан ничем иным, как страстью, причем давней и больной, назвать не мог.
Адмирал перестал колотить кресло, несколько секунд стоял с бессильно опущенными руками, приходя в себя, потом расправил плечи, выпрямился, и, гордо откинув голову, сам себе отвесил хлесткую пощечину.
-Круто! - Не выдержала Тина, - С чего это его так корежит, мать моряна, ты, случайно, не знаешь?
-Есть догадки... но очень приблизительные, - с сожалением вздохнула королева, - Он поднялся еще в то время, когда мы не имели в столице своих сестер... а слухи я повторять не стану. Они все странные и противоречивые, но всё то, что я проверила, оказалось ложью. Раз Чудик больше ничего не подсмотрел, давайте пойдем отдыхать, я обещала вам праздник, и хочу, чтоб вы на нем не зевали.
-Подождите... - прервал их Стан, - там есть еще маленький кусочек информации.
-Давай, - обрадовалась Тина, сценка, где так жестко обращавшийся с ними командующий лупит сам себя, девушке очень понравилась, хотя она бы предпочла сама заехать этому извергу по морде. Хоть разочек.
Но адмиралу, как видно хватило и одной пощечины, чтоб окончательно вернуться в образ, он подошел к столу, торопливо набросал на листке бумаги всего несколько закорючек, свернул его тугой трубочкой и, засунув в серебряный пенальчик, запечатал черным воском.
Потом четким шагом прошел к двери, приостановившись на миг у зеркала в строгой раме, поправить чуть растрепавшиеся волосы и решительно отпер засов.
Короткая команда и пенальчик исчез в кошеле, висевшем на груди посыльного, а адмирал так же твердо пошагал в соседнюю с кабинетом спальню.
-Как жаль, что никак нельзя было подсмотреть, что он написал, - разочарованно выдохнул Конс, отчетливо видевший глазами унса, что адмирал случайно заслонил собой написанное.
-Недооцениваешь ты нашего лазутчика, братец, - загадочно усмехаясь, Стан подтащил к себе листок бумаги, на котором осталась недоигранная балда и нарисовал сбоку несколько значков.
- Это зеркальное отображение, у Чудика очень острое зрение и он прекрасно видел отражение написанного в полированном боку шкатулки для письменных принадлежностей. Теперь перевернем... м-да. Все равно непонятно, - самозваный командир маленького отряда состоящего из копий самого себя разочарованно рассматривал совершенно не похожие на буквы значки.
-Можно, я заберу рисунок и покажу одному... человеку, который не откажется решить эту загадку для меня? - очень деликатно попросила королева, и Стан не стал вредничать.
Возможно, он и решит головоломку быстрее, этот незнакомый друг моряны, однако не факт. Сейчас парень пойдет спать, а утром попросит ничего не забывающего Чудика показать ему картинку еще раз. В конце концов, у аборигена только одна голова, а у них все же - три.
-Всем спать, утро вечера мудренее, - бабушкиной присказкой завершил посиделки Стан, - Тина, тебя отнести или сама потопаешь?
-Сама пойду, ты такой худой... - вздохнула жалостливо двойняшка, - вот мускулов накачаешь, тогда таскай.
-Это ты мне удачно напомнила, про мускулы, - обрадовался Стан, - утром, перед завтраком -тренировка. И учтите, я добрый, но строгий. Вопросы есть?
-Госпади! - состроил возмущенную мину Конс, - В кои-то веки праздник и то никакого снисхождения... - и сразу перешел на деловой тон, - а где возьмем четвертого, на разминочный бой?
-Васт пойдет, он все время со мной тренируется, - широко зевая, Тина поплелась к двери.
-Прямо Фигаро, - едко буркнул Стан, выходя из комнаты следом за ней, и делая вид, что не замечает, как насторожился, поняв его интонацию, блондин.
Он и сам еще никак не мог разобраться, почему не очень жалует красавчика, вроде тот пока не сделал ему ничего плохого.
В зал, выделенный королевой иномирянам для тренировок, анлезиец плелся, поеживаясь и недовольно хмурясь. На восходе от реки, берущей свое начало от горных водопадов и родников, тянуло прохладой, и хотя ни один анлезиец никогда вслух не пожалуется на то, что замерз, но ни один и не скажет, что ему нравится холод или затяжной дождь. На Анлезии такого просто не бывает.
Войдя в зал, Васт некоторое время постоял в недоумении, пытаясь сообразить, что он должен делать, потом на цыпочках прокрался к отодвинутой к стене резной скамье и неслышно на нее присел. И только после этого перевел дух и начал искоса рассматривать три одинаковые фигуры, силясь понять, кто из них Тина.
