Клаудия Грэй - Вечная ночь
— Не думаю, что «Вечная ночь» подходит каждому, — призналась я. — Вот я уверена, что мне она не подходит. Понятно, что она служит определенной цели, но я буду рада, когда ее закончу.
— Я тоже, но по другой причине. — Балтазар медленно шел рядом со мной, тщательно соразмеряя свои шаги с моими, чтобы я не отставала. Иногда я вдруг замечала, какой он крупный — высокий, широкоплечий, мощного сложения, — и в животе у меня возникала странная щекотка. — В «Вечной ночи» я всегда чувствую, что могу понять целый мир. Будто могу им управлять. Каждый новый предмет, каждая новинка — я просто жду не дождусь, когда выйду отсюда и все это испробую сам.
Его энтузиазм не помог мне полюбить школу, но Балтазару удалось заставить меня улыбнуться — кажется, впервые за целую вечность.
— Что ж, по крайней мере один из нас счастлив.
— Надеюсь, скоро мы оба будем счастливы, — негромко произнес Балтазар.
Его темные глаза пристально, изучающе всматривались в меня, и я снова почувствовала ту теплую щекотку.
Мы дошли до арки, ведущей к спальням девочек, и Балтазар остановился прямо на границе. Я легко представила его себе в девятнадцатом веке, с любезными манерами, отвешивающим мне поклон, и губы мои растянулись в улыбке.
Балтазар вроде бы собрался что-то сказать, но тут появилась Патрис, видимо уже покончившая с домашним заданием.
— О, Бьянка, вот ты где! — Она непринужденно взяла меня за руку, словно мы с ней были лучшими подругами. — Ты просто обязана объяснить мне последнее задание по современным технологиям. Я в нем ничего не понимаю.
— Гм... хорошо. — Патрис потащила меня по коридору, я оглянулась и помахала Балтазару. Он выглядел не столько разочарованным, сколько развеселившимся. — Мы разговаривали, — пробормотала я Патрис.
— Знаю, — прошептала она в ответ. — Но так ему захочется найти возможность снова поговорить с тобой, а это значит, что он скорее вернется к тебе.
— Правда?
— Судя по моему опыту, это отлично срабатывает. Кроме того, мне и правда нужно, чтобы ты мне все объяснила.
Мне уже не в первый раз приходилось помогать Патрис именно с этим курсом, и не в первый раз я задумалась, зачем на это согласилась.
— Без проблем, — вздохнула я.
Патрис хихикнула и на какое-то мгновение стала походить на самую обычную девчонку.
— Если хочешь знать мое мнение, Балтазар — один из самых привлекательных парней в школе. Не совсем мой тип, но эти плечи! Эти темные глаза! Ты молодец.
— Мы просто друзья, — возразила я, входя в комнату.
— Просто друзья. Хм... — Глаза Патрис лукаво заблестели. — Интересно, а Кортни с этим согласится?
Я вскинула руки, желая прекратить этот странный разговор раньше, чем он станет еще более неловким.
— Только не говори ничего Кортни, ладно? Я не хочу неприятностей.
Патрис выгнула бровь.
— Не говорить ей чего? Вроде бы ты утверждаешь, что и говорить-то не о чем.
— Если хочешь, чтобы я помогла тебе с домашней работой, давай оставим эту тему. Сейчас же.
Патрис, немного обидевшись, пожала плечами.
— Да пожалуйста. Будь я на твоем месте, я бы только радовалась, что сумела привлечь внимание такого парня, как Балтазар. Но если хочешь, давай поговорим о домашнем задании.
Если честно, я и в самом деле немного гордилась тем, что нравлюсь Балтазару. Конечно, я сомневалась, что он хочет чего-то большего, чем просто дружба, но иногда он действительно со мной заигрывал. После неразберихи с Лукасом мне это было приятно — вроде я и вправду красивая и привлекательная, а не робкая неловкая девчонка.
Балтазар добрый, умный, и у него прекрасное чувство юмора. Он нравится всем — может быть, потому, что сам почти ко всем хорошо относится. Даже Ракель, которая буквально всех терпеть не может, говорит ему «привет», и он всегда ей отвечает. Он не холодный и не сноб. И в самом деле невероятно привлекательный внешне.
Собственно, он воплощал в себе все, чего может хотеть девушка. Но он не Лукас.
Мою старую школу учителя всегда украшали к Хеллоуину. Оранжевые пластиковые тыквы стояли на окнах, дожидаясь, когда их заполнят конфетами, и на каждой стене висели изображения летящих ведьм. В прошлом году директор повесил на дверь своего кабинета гирлянду и прикрепил слово «Ууу!» из кривых зеленых букв. Мне всегда казалось, что это глупо и фальшиво, и никогда в голову не приходило, что однажды я стану скучать по этому.
В «Вечной ночи» никто не развешивал никаких украшений.
— Может, они думают, что горгульи и так страшные, — предположила Ракель, когда мы с ней обедали у нее в комнате.
Я вспомнила ту, за окном моей спальни, и попыталась представить ее, украшенную гирляндой.
— Да, я понимаю, что ты хочешь сказать. Если наша школа — это промозглое пугающее адское подземелье, то украшения к Хеллоуину здесь вроде и не к месту.
— Жаль, что мы не можем устроить тут дом с привидениями. Ну знаешь, для маленьких детей из Ривертона. Мы бы нарядились в маскарадные костюмы и сделали бы все по-настоящему жутким. Изображали бы по выходным чертей и демонов. Некоторым из этих придурков и притворяться особо не пришлось бы. Мы могли бы собрать денег для школы.
— Не думаю, что академия «Вечная ночь» нуждается в деньгах.
— Вообще-то да, — согласилась Ракель. — Но мы бы могли собрать денег на благотворительность. Вроде «горячей линии психологической помощи», или предотвращения самоубийств, или еще что-нибудь в этом роде. Не думаю, что многие из здешних интересуются благотворительностью, но, может, они бы занялись этим исключительно ради поступления в колледж. Никто из этих богатеньких стерв даже не заговаривает про учебу в колледже, наверное, все по семейным традициям собираются в Гарвард или в Йель, но заявления-то им все равно придется подавать. Так что они могли бы заинтересоваться идеей, да?
Перед моим мысленным взором замелькали картинки: паутина на лестницах, маниакальный хохот учащихся, эхом отражающийся от стен большого зала, и невинные маленькие дети с расширенными от ужаса глазами, а Кортни или Видетт размахивают у них над головами длинными черными ногтями.
— Мы уже все равно опоздали — до Хеллоуина осталось всего две недели. Может, на следующий год?
— Если я вернусь сюда на следующий год, застрели меня, пожалуйста, — застонала Ракель, бухнувшись на постель. — Родители сказали, что я должна держаться до конца, потому что я получила стипендию, чтобы учиться здесь. А иначе придется вернуться в старую школу с металлоискателями на дверях и сокращенной учебной программой. Но я ненавижу эту академию, просто ненавижу!
У меня в животе заурчало. Салата из тунца и крекеров, которыми мы с Ракель подкрепились, явно не хватило, чтобы утолить мой голод. Придется съесть что-нибудь у себя в комнате. Да только мне не хотелось, чтобы Ракель это поняла.
