Бет Фантаски - Химия чувств
— Мы же еще до конца не дошли, — напомнила ему я, внезапно разволновавшись за него. — Еще осталось несколько страниц. Может, найдем еще чего.
— Нет, Джилл. — Тристен покачал годовой. Он некоторое время угрюмо помолчал, а потом уставился вдаль и забормотал: — Чего-то не хватает. Чего-то…
— Давай двигаться дальше, — предложила я.
— Да, наверное, — согласился он, но надежды в его голосе я не уловила. Но тем не менее он вырвал из тетради несколько страниц и вручил мне очередную пачку старых записей. — Вот. Проверишь, правильно ли я переписал. Может, я что пропустил или не так понял.
— Конечно, — согласилась я и наклонилась, чтобы разглядеть записи при таком слабом свете. Почерк доктора Джекила разобрать было нелегко, к тому же чернила за сто лет выцвели.
Тристен схватился за край моего стула и придвинул ближе к свету и к самому себе, так что теперь мы чуть не касались друг друга. Он наклонился к своей тетради, а я смотрела на его профиль. Прямой нос, полная нижняя губа, как и у отца, умный, но тревожный взгляд…
Он искоса посмотрел на меня и вдруг улыбнулся — впервые за весь вечер.
— Что? — спросил он, и брови его взлетели вверх. — Собираешься снова ругать меня за мои приступы? Это мешает тебе работать?
Нет, ругать его я не собиралась. Хотя мешал работать мне сам Тристен. Я даже не осознала, что так долго смотрела на него.
— Я… я просто…
— Что такое, Джилл? — принялся расспрашивать он, в глазах его светилось озорство. — О чем же ты думаешь, что творится в твоей такой таинственной и прекрасной голове?
— Э… — Я заметила, что улыбка стала постепенно исчезать с лица Тристена. Он снова становился серьезным. Но серьезным по-другому. В его глазах все так же играло легкое любопытство, и казалось, что его вся эта ситуация как-то забавляет.
Я от такого внимания раскраснелась. Неужели голова может быть «прекрасной»? Значит, привлекательной? Нет, Тристен меня привлекательной не считал.
Но этот его взгляд… У меня нет совсем никакого опыта с парнями, но тут почти показалось…
— Скажи мне, Джилл, — настаивал он, а расстояние между нами все меньше и меньше… Может, он наклонился ко мне поближе? Я почти чувствовала его дыхание на своей щеке. Я вдыхала его такой знакомый аромат. От Тристена всегда пахло свежестью, будто он только что принял душ. Чистотой и мужественностью. А его глаза…
— Так что же творится внутри твоей милой головки? — повторил он свой вопрос.
Милая. Прекрасная. Но не я, а моя голова.
Как бы оценила такой комплимент по-настоящему прекрасная девушка, например Бекка? Рассмеялась бы?
Возможно.
И вдруг у меня возникло такое ощущение, будто она тут, рядом с нами, встряхивает блестящими каштановыми волосами. Бекка точно привлекала ребят. Наверняка и Тристена тоже…
— Ничего, — сказала я, отведя взгляд и принявшись перекладывать бумаги на столе, хотя в этом не было никакой нужды. — Думаю, что работать надо. Мне не стоит слишком долго задерживаться. Мама может проснуться и начать искать меня.
— Да, — согласился Тристен, откашлялся и немного отодвинулся от меня, на пару-тройку сантиметров. И добавил вдруг таким холодным голосом, словно мы всего лишь деловые партнеры, хотя так оно и было на самом деле: — Как она?
— Почти всегда под воздействием успокоительных, — ответила я, складывая бумаги ровной стопкой. Я отважилась посмотреть на Тристена: — Твой отец всегда использует эту методику?
— Я не особо в курсе, как отец лечит, — сказал он. — Но насколько я понимаю, в этом как раз и заключается первичная стадия лечения — «стабилизация», как он ее называет, — пациентам действительно в это время прописывается много успокоительных. Делается это для того, чтобы человек не навредил себе, пока гениальный доктор Хайд будет копаться в его душе, чтобы найти более подходящее и действенное решение,
Я планировала спросить Тристена, сколько длится этот этап «стабилизации», но меня удивил сарказм, с которым он рассказывал о работе отца.
— Ты разве не считаешь его гением? Ты же говорил, что он лучший?
Тристен криво улыбнулся и вернулся к записям:
— Да, Джилл, он, наверное, гений. Он сам точно в этом уверен.
Я решила закрыть эту тему и просто радоваться тому факту, что мою маму лечит один из лучших психиатров. К тому же его методика позволяет мне по вечерам ходить в лабораторию, а еще он не спешил выписывать нам новые счета, они и без того постоянно прибывали. Я складывала их в коробке на кухне в порядке срочности.
Какое-то время мы с Тристеном работали в тишине, слышно было лишь поскрипывание его ручки и шелест старых листов, которые я время от времени переворачивала, проверяя записи Тристена.
5 мл соляной кислоты добавлено к…
Представив, как кто-нибудь мог бы взять эту кислоту в рот, я тяжело сглотнула. Неужели кто-то из моих родственников это пил? И неужели Тристен последует его примеру?
Я двинулась дальше.
Увеличил HCl до 10 мл…
Да, доктор Джекил использовал много простых ингредиентов. Но и опасные составляющие там тоже были.
— А твоя мама все еще несет эту чушь? — внезапно заговорил Тристен, прервав мои беспокойные мысли о том, что он вот так однажды возьмет и выпьет какую-нибудь смертоносную смесь, a потом будет корчиться в агонии… Я покачала головой.
— Чушь? — спросила я. — Какую чушь?
— Про «окровавленный список». В «отделении». Она бормотала что-то про это, когда я ее переноси.
— Нет, — сказала я. — Какое-то время она повторяла это как мантру… про «измененные соли». Но лекарство, думаю, подействовало…
— Джилл?
Я подняла глаза и увидела, как пристально он на меня смотрит, на лице у него было такое удивление, будто я сказала что-то очень необычное.
— Что?
— Что ты только что сказала?
— Лекарство подействовало…
— Нет, раньше. Про соли.
— Мама постоянно бормотала что-то про «измененные соли». Ты должен помнить.
— Нет. Я не все расслышал из того, что она говорила.
— Она бредила про список измененных солей в отделении, — сказала я, не понимая, с чего вдруг его заинтересовал мамин бред. — Ты что на меня так смотришь?
— Джилл, книга. Книга…
— Какая книга? — Я совсем перестала его понимать.
— Черт! — пробормотал он, вставая со стула и протягивая руку за сумкой, потом принялся рыться в ней. — Черт!
— Что за книга, Тристен?
— «Джекил и Хайд», — нервно ответил он, вытаскивая ее из сумки. Я узнала первое издание этого романа, подаренное ему дедом. Тристен уселся обратно на стул и стал будто чужой. Он говорил сам с собой и был явно взволнован. И бледен, — Как я мог забыть про «измененную соль»? Дед говорил мне — прочти книгу. «Если и есть шанс на спасение, то ключ к нему ты найдешь в романе».
