Даша Пар - Красный Принц
— Эй! — крикнул я в след, и было устремился за ней, но краем глаза мне померещилась какая-то тень в гуще деревьев. Но когда я резко обернулся и посмотрел в ту сторону, то увидел лишь несколько ворон, срывающихся в полет, как будто бы их что-то спугнуло.
— Догоняй! — прокричала Мария, маша мне с поляны. Пока я рассматривал деревья, она умудрилась довольно далеко убежать, так что я быстро выкинул из своей головы всякие глупости и ринулся за ней.
Позже мы лежали в высокой желтой траве. Мария водила колоском по моим губам и нежно улыбалась.
— Я не хочу тебя терять, Давид, — полушепотом пробормотала она.
— А я тебя, — хрипло ответил я, сильнее прижимая её к себе.
Она склонилась к моему уху и легким шепотом попросила:
— Поцелуй меня, это осенняя горечь на губах — невыносима!
Наши губы коснулись друг друга, мёд был сладок, а объятия нежны и теплы. Её руки в моих волосах, мои на её талии. Почему наши тела раздельны? Почему мы не можем стать по-настоящему едины? Я не хочу разлучаться с ней, не хочу терять её ни на минуту!
Осень, ещё минуту назад бывшая холодной и ветреной, стала жарче, чем в июле, а её краски жгли глаза от насыщенности. Мир становится ближе, когда Мария рядом.
* * *— Сядь сын, нам нужно серьезно поговорить.
Когда я вернулся домой, там меня уже ожидал мой отец. Они сидел на нашей маленькой, двухместной кухне в старом засаленном халате, под которым была домашняя майка и теплые рейтузы. Перед ним, на столе, стояла пустая чашка из-под кофе, который судя по запаху, отец разбавил дешевым коньяком, также была почти пустая пачка сигарет и пепельница, заполненная доверху окурками.
— Что случилось, отец? — тихо спросил я, тревожно рассматривая представшую передо мной картину.
— Это ты меня спрашиваешь, что случилось? — хрипло процедил он, — садись!
Я неуклюже опустился напротив него. Теперь мне было лучше видно его лицо, и оно ужаснуло меня. Если раньше на нем только-только стали проступать следы настоящей старости, то сейчас передо мной сидел глубокий старик. Каждая морщинка на его лице проступила с пугающей отчетливостью, его глаза потускнели, а пальцы рук нервно подрагивали, выбивая странную мелодию по столу. Мелодию стариков.
— О чем ты?
— Почему ты так мне и не сказал, что ты не получишь стипендию от музея? — однако, не смотря на все внешние признаки, голос моего отца был по-прежнему строг и тверд. — Почему я это узнаю от своих коллег, а не от своего сына?
— Прости, отец, — тихо ответил я, сгорбившись на стуле и опустив глаза в пол, — я не хотел тревожить тебя.
— То есть как не хотел? — процедил он, — ты мой сын! Я обязан был узнать это от тебя! Почему ты молчал? Или ты думал, что всё само собой образумится?
— Нет, я искал выход из ситуации и я не хотел, чтобы ты страдал из-за этого, — в моем голосе прозвучала уверенность, и я посмотрел прямо ему в глаза, — ты мой отец, это я обязан заботиться о тебе, а не наоборот!
— И как, нашел выход? — ядовито проговорил он, доставая из пачки новую сигарету и раскуривая её, — ты хоть представляешь, что тебя ждет?
— У меня есть несколько вариантов, — не обращая внимания на его тон, ответил я, — Мария обещала поговорить со своим отцом, он может помочь мне.
— Никогда! — зло крикнул он, — никогда мой сын не станет просить помощи от этих аристокрашек!
— А ты предлагаешь мне пойти на стройку, как в своё время поступил ты, когда приехал сюда? Очнись отец, у меня есть возможность получить образование! И знаешь, меня не коробит просить помощи у сэра Милтона!
— Ты не понимаешь, к чему это может привести? — неожиданно тихо спросил он, — я знаю, что вас связывает с Марией. Как ты думаешь, что произойдет, если узнает её отец? Я думаю, что он уничтожит тебя, и ты никогда не сможешь получить приличную работу, я уже молчу про образование.
— Я найду выход, — спокойно ответил я, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
— Ясно. Ты пока ещё ведешь себя как мальчишка и не умеешь думать головой, а не одним местом, — презрительно буркнул он, туша недокуренную сигарету в пепельницу.
— Не лезь в это, отец, — твердо проговорил я.
— Ладно, сын. Ты сказал, что у тебя есть ещё варианты — так озвучь их.
— Второй вариант — постараться получить государственную стипендию.
В ответ лишь раздался смех.
— Ты не так наивен, чтобы рассчитывать на это, — он грустно улыбнулся, — такую стипендию может получить лишь тот, кто учился в общеобразовательном учреждении, а не на дому. Разумеется, ты сдал выпускные экзамены, и сдал хорошо, но этого недостаточно, чтобы получить стипендию. Ты не сможешь на неё рассчитывать, потому что ты не гениальный человек, а самый обычный.
— Есть ещё один вариант, — после недолгого молчания, в течение которого я раздумывал говорить об этом отцу или не стоит, я всё же решился сказать.
— Какой?
— Помнишь сэра Логана?
— Да, разумеется, помню, — согласно кивнул мой отец.
— Именно от него я узнал, что музей не будет оплачивать моё образование. Вместе с этим я получил от него некоторое предложение.
— Какое? — в голосе отца неожиданно прозвучало беспокойство.
— Стать его поверенным. Его тенью. Взамен я получу высшее образование в любом вузе по моему выбору, у меня появится много денег, и мы с тобой никогда не будем ни в чем нуждаться, — тихо ответил я.
— Почему он выбрал именно тебя? — мой отец всегда отличался умением видеть суть вопроса.
— А вот этого я не знаю. Он ответил как-то уклончиво — дескать, в наше время сложно найти такого честного и ответственного молодого человека, как я. Но мне кажется, что здесь что-то другое.
— Что ты ему ответил, сын? И какова плата за такую «щедрость»?
— Платой станет мой отказ от прошлого. Думаю, что я смогу посылать тебе деньги, но если я соглашусь на его предложение — мы больше никогда не увидимся.
— И ты отказался?
— Почему ты так решил? — нахмурившись, спросил я.
Отец в ответ достал из пачки сигарету и вновь закурил.
— Мария, — лишь одно слово сказал он. И это было правдой.
— Я ещё не дал ему свой окончательный ответ, — пробормотал я.
— Но ты его дашь, и это будет отказ. Я знаю тебя, сынок и знаю, что тот день, когда ты встретил её, был самым черным днем в нашей жизни, — он тяжело вздохнул и принялся водить пальцем по столу, разводя грязь, образовавшуюся из-за просыпанного пепла.
— Я просто не знаю, что мне делать, — мне было тяжело признаться в этом отцу, но я должен был сказать это, ведь я действительно чувствовал вину за то, что промолчал о своем будущем.
