Хизер Диксон - Сплетение
Лорд Хафтенравеншер заявил: «Я думаю, будет превосходно познакомиться с принцессами! Вот так, а вы слышали, что дворец волшебный? Должно быть превосходно там жить. Наши мамы хорошо дружили, давным-давно! Как сестры! Собственно говоря, было странно услышать плохую новость. Какое это требует хладнокровие. Вот так».
Далее статья продолжалась в таком же духе со множеством «вот так».
Дельфиния захихикала:
— Представь себе иметь такую фамилию! Азалия Хафтен-равен-что?
Закатив глаза, Брэмбл выхватила газету из рук Азалии.
— Не глупи, — сказала Брэмбл, сворачивая «Вестник» трубочкой и постукивая ею Дельфинию по голове. — Такой богач, как он, никогда не заинтересуется нами. Прочти статью. Мы для него просто развлечение.
Азалия, ощущая прилив тошноты, провела пальцами по своим длинным каштановым волосам. Конечно, Брэмбл права. Действительно, если одобрят союз между ней и лордом Хафтенравеншером, то последнему наверняка не понравится, что у нее ни гроша за душой. Это напоминало бесконечный танец с непредвиденными препятствиями.
Кроме того, Азалия хранила газету не из-за колонки леди Обри. На третьей странице, где перечислялись капитаны и расположение каждого полка, Азалия нашла имя лорда Брэдфорда, капитана Брэдфорда, и, хотя больше не давалось других подробностей, она, всматриваясь в напечатанные буквы, теребила бумагу до тех пор, пока подушечки пальцев не становились черными. Теперь же она рассматривала часы, изучая золотой орнаментальный рисунок.
Вашему поклоннику… Почему мистер Хранитель сделал такое предположение. Если бы кто-нибудь другой увидел часы, то подумал бы, что они принадлежат Королю. Как мистер Хранитель узнал, что они принадлежат другому мужчине, не её поклоннику, конечно, но всё же… Это… настораживало. Как и вспышка в его глазах перед тем, как он ее увидел…
Азалия, внезапно почувствовав защиту, зажала в руке карманные часы, которые хранила уже довольно давно. Она пообещала себе, что когда лорд Брэдфорд вернется с войны, она их обязательно вернет.
Глава 10
Конец лета принес теплые дожди, барабанящие за покрытыми занавесью окнами, и аромат сирени. Девочки уже освоили всё: от фигур в котильоне и исберийской кадрили до сложных танцевальных позиций и всевозможных галопов.
Как-то, в один из самым последних дней августа, когда девочки, спасаясь от жары, устроили в погребе, среди ящиков с картофелем, приятное чаепитие, Ева, едва переводя дыхание от волнения, ворвалась в дверь с газетой в руках.
— Смотрите, — с усилием произнесла она. — Смотрите!
Все посмотрели.
— Война! — воскликнула Азалия.
— Окончена! — разинув рот и в то же самое время улыбаясь, сказала Брэмбл.
— Окончена! — эхом вторили девочки.
— Победа!
— Ура!
Младшенькие подпрыгивали, исполняя подобие рила, и выкрикивали писклявыми возбужденными голосами: «Ура! Ура!»
Азалия изучала заголовки и статьи, сердце билось так быстро, что, казалось, взорвется. Состоялась решающая битва. Азалия внимательно прочла первую полосу, затем следующие страницы в поисках знакомых имен среди раненых.
— Есть те, кого мы знаем? — спросила Брэмбл. — Кто-нибудь… совсем нет?
— Нет, — ответила Азалия, с души свалился камень. — Нет.
Девочки облегченно выдохнули.
— Не то, чтобы мы за кого-то переживали, разумеется, — сказала Брэмбл.
— Разумеется, — подтвердила Дельфиния.
— То есть, я — определенно нет.
— И я.
— Война закончена!
В тот день газета столько раз переходила из рук в руки, что быстро потеряла первоначальный вид. Миссис Грейби испекла хлеб с корицей, лакомство, которое они позволяли себе только по праздникам, а мистер Пудинг расхаживал по замку, фальшиво напевая «Ура» хриплым голосом. «Вестник Геральд» даже выпустил экстра выпуск на следующий день с подробностями о войне, и среди новостей на первой полосе сообщалось, что мистер Фейрвеллер ранен. Кловия, такая чувствительная, разрыдалась.
— Да он в порядке, — утешала Брэмбл. — Его так просто не убить. Понадобится чеснок и еще кол прямо в сердце.
Кловия продолжала плакать. И ничего с ней не поделать.
Окончание войны вдохнуло в Исбери новую жизнь. Мужчины приходили во дворец по Делам Королевской Важности и рассказывали мистеру Пудингу о войсках и кораблях в порту. Министр Фейрвеллер, прибыв с одними из первых, перешагнул порог замка солнечным утром в четверг.
Верный своей манере поведения, Фейрвеллер не поздоровался с девочками, а сразу зашагал в библиотеку — работать. К ужасу обитателей дворца, безоговорочно приковала всеобщее внимание его красная свежая рана на шее — от воротника до уха. Несмотря на повязку, наружу просочилась кроваво-красное пятно. Он вздрагивал при каждом повороте головы.
Кловия, заливаясь краской от негодования, ворвалась в библиотеку с горячим чайником имбирного чая и чашкой и со звоном поставила принесенное на рабочий стол Короля.
— Вы, — произнесла она. — Вы… вы… вы… вы выпейте это! Немедленно!
Кловия крайне редко сердилась, оттого это зрелище и забавляло, и пугало. Фейрвеллер оторвался от бумаг и удивленно воззрился на нее, что разгневало Кловию еще больше.
— Три чашки, — наливая чай, повелела она и резко всунула ему чашку в руки. — Три чашки, не меньше! Вас осматривал врач? Ну? Пейте!
Фейрвеллер выпил.
Азалия догадывалась, что он, одиноко проживая в особняке, обставленном в строгом стиле, не привык к приказаниям. Кловия, поджав губы и сложив руки на груди, наблюдала, как Фейрвеллер смиренно маленькими глотками пил чай. Выглядел он почти как испуганный школьник. В дверном проеме за происходящим наблюдали девочки.
— Министр, а Король скоро приедет домой? — спросила Флора, осмелившись задать вопрос первой. Она подняла палец как на уроках.
— Должен вернуться в течение трех недель, — нюхая чай, Фейрвеллер поёжился. — Он остался, чтобы осмотреть войска. Если бы вы писали ему, то уже бы знали.
Девочки вспыхнули от возмущения.
— Это мы-то ему не писали? — рассердилась Брэмбл, ее уши горели. — Это он не писал нам!
— Пожалуй, — Фейрвеллер отпил крепко заваренный чай. — Скучной вашу семью не назовешь.
Оказалось, что прибыл не только Фейрвеллер. Несколько дней спустя, среди взволнованных сменяющих одного за другим посетителей, приходящих по Делам Королевской Важности, Азалия услышала гул. Направившись на звук, она обнаружила в портретной галерее худощавого высокого молодого человека. Засунув руки в карманы, он подпрыгивал на носочках.
