Куколка (СИ) - Серебрянская Виктория

Кабинет главы самого престижного учебного заведения Альянса нельзя было назвать уютным: голые белые стены, на одной из которых висела объемная голографическая карта космических секторов, голое окно без цветов на подоконнике и жалюзи, неприветливо-серый пол. Рядом с окном парочка запертых шкафов. В углу — тумбочка, на которой стоит графин и несколько стаканов. Под самим окном несколько стульев. Безликих и даже на вид жестких. И стол в виде буквы «Т» посередине помещения. За «шляпкой», заваленной пластиковыми листами, какими-то носителями информации, папками и другой канцелярией, сидел адмирал Койо, сцепив перед собой руки в замок. И пристально рассматривал меня. Я невольно вытянулась, одновременно пытаясь нашарить взглядом декана…

— Косоглазие заработаешь, — проворчал, подойдя ко мне, Гимро. — Он у тебя за спиной.

От осознания, что мое поведение не укрылось от преподавателей, я залилась краской до самых волос, удушливой, багровой волной, залившей кожу до боли в щеках и ушах.

Адмирал хмыкнул. Впился в меня пронзительным взглядом, который не скрадывало даже строение глаз фарна. Меня от этого взгляда мороз по коже продрал. Начальник всей академии это заметил и поднял уголки тонких губ в ироничной усмешке:

— Вираэн, а ты уверен в том, что сказал? Эта бестия не выглядит запуганной или, тем более, изнасилованной…

Глава 7

Меня словно током ударило. Позабыв о присутствии старшего по званию, я рывком обернулась лицом к декану и, стараясь говорить непринужденно, фыркнула:

— Нашли что вспомнить! Эта история уже быльем поросла! К тому же меня тогда только лишь напугали, больше ничего не успели. Вы же их и вспугнули. И, насколько я знаю, всех участников этой грязной истории уже отчислили…

Я могла и не надрываться так. Дайренн смотрел, словно сквозь меня пустым, мертвым взглядом. Будто не желал признавать то, что я нахожусь в комнате и по закону тоже имею право голоса. За него, вынуждая меня повернуться обратно к нему лицом, мне ответил начальник академии:

— Да нет, детка, — мягко возразил мне фарн. — Речь сейчас не о том, что произошло в конце летних каникул. Декан Дайренн утверждает, что безобразно напился вчера и применил к вам силу. Было такое?

Хоть я и подозревала, что Дайренн способен на нечто похожее, все равно оказалась не готова это услышать. Нервы сдали. Может быть, от усталости. Невозможно же постоянно, круглые сутки находиться в напряжении. Рано или поздно наступит срыв. Вот и меня накрыло. Внутри словно сверхновая взорвалась. Белая ярость затопила мгновенно и с головой. Да что с этим киллом не так? Что за самоубийственные наклонности?

Наверное, это какая-то высшая сила мне нашептала, что и как говорить. Я осознавала, что у меня лишь один шанс оправдать упрямца, стремящегося почему-то к саморазрушению. А потому права на ошибку нет. Я выпрямилась так, что позвоночнику стало больно, и отчеканила, глядя в пространство перед собой:

— Никак нет, господин адмирал! Это я вчера применила силу к декану Дайренну!

Что ж, как минимум, ошеломить и дезориентировать начальство мне удалось. Тишину, повисшую в кабинете после моих слов, наверное, можно было резать ножом. Настолько плотной и густой она ощущалась. На меня в шоке уставились все. В том числе и командор. Он же и прошипел мне спустя несколько мгновений:

— Курсант Гусева!.. Вы что себе позволяете?..

— Погоди, Вираэн! — строго осадил его фарн, подняв руку ладонью вперед. — У тебя уже была возможность высказаться. Теперь пусть девочка опишет ситуацию, как она ее видит.

Фарны тоже хорошо умели доминировать. Говорить под давящим взглядом фасеточных глаз было непросто. Но на Земле недаром говорят: «Назвался груздем — полезай в кузов». Если уж рискнула открыть рот, нужно придерживаться такой линии поведения до конца.

— Господин адмирал, я не знаю, что вам сказал командор Дайренн, — нехотя начала я, судорожно подбирая слова, — но правда такова, и ее можно проверить по камерам видеонаблюдения: я вчера после шопинга решила съесть пирожное и выпить кофе, зашла в кафетерий и увидела там вдребезги пьяного командора. Подобное поведение не делает чести нашей академии. Поэтому я приняла решение увести декана из общественного места, пока на него не обратили внимания. Но поскольку у меня не хватало сил довести его до космопорта и вернуть на территорию академгородка, я выбрала местом временной дислокации расположенный напротив отель. К сожалению, в этих местах ранее мне не приходилось бывать. Потому я не знала, что гостиница эта вполне определенного толка, это обнаружилось уже, когда я поднялась в номер. Так что выхода уже не было, пришлось укладывать командора Дайренна спать там. А поскольку кровать в номере была единственным пригодным для сна местом, тоже легла на ту же кровать, на другую ее половину. Вот и все. Это можно проверить по камерам видеонаблюдения. Кафетерий называется «Звездный ловец»…

— Ты лжешь! — совершенно неожиданно зло перебил меня Дайренн. Я аж опешила от злобы его нападки. — Гусева, зачем ты это делаешь? Зачем выгораживаешь меня? Я недостоин…

— Я говорю правду! — почти взвизгнула, позабыв про устав и резко оборачиваясь лицом к декану.

Хотела еще добавить про самоубийственные наклонности некоторых. Но не успела. Адмирал Койо неожиданно грохнул кулаком по столу:

— Тихо!.. — А когда мы замолчали и уставились на него, раздраженно добавил: — Лжет курсант Гусева или нет, проверить легко. И я это сейчас сделаю, просмотрев записи с камер видеонаблюдения. До этого времени прошу сохранять молчание.

Начальник академии активировал на столе виртуальную клавиатуру и минут десять молча копался в галанете. По его выцветшему от возраста, пепельно-фиолетовому лицу невозможно было понять, чем он занимается, что видит. И постепенно я начала нервничать все больше и больше. Первоначально я намеревалась отстоять командора Дайренна, доказать, что он не виноват, вернее, не так уж и виноват в инциденте с Шаххертом, что Павелик намеренно его спровоцировал. Но теперь мне уже почему-то казалось, что я тоже виновата. Во всем. И вообще, зря занимаю время преподов и место в академии.

— Ну что ж, — спустя минут десять сдержанно заговорил адмирал Койо, отодвигая и деактивируя клавиатуру, — из увиденного могу с уверенностью сказать, что Гусева говорит правду. — Я приободрилась. Кажется, у меня получилось. Но в следующее мгновение сердце оборвалось в груди и укатилось куда-то вниз. Адмирал уставился на декана тяжелым, давящим взглядом: — Вираэн, я на многое закрывал глаза, молча позволяя твоим коллегам и друзьям исправлять ситуации. Но вижу, что тактика молчаливого попустительства плодов не принесла. Значит, ее нужно менять. — Адмирал помолчал. Вышел из-за стола и приблизился к командору Дайренну, заложив за спину руки, и вкрадчиво продолжил: — Прошло более десяти лет, Вираэн! Более десяти! — подчеркнул он голосом. — Но ты до сих пор не желаешь их отпустить. Всеми силами разрушаешь собственную жизнь. Это неправильно. Тем более что сейчас ты тащишь за собой эту девочку, которую зачислил на свой факультет вопреки тому, что она гораздо слабее установленных нормативов. Однако я простил тебе это, полагая, что раз ты берешь на себя ответственность за кого-то, то наконец-то начнешь жить по-настоящему. Но этого не случилось. Раз так, то я предлагаю тебе исправить собственную ошибку: либо ты подтянешь Гусеву до необходимого уровня, либо ты будешь уволен, а она — отчислена с записью в характеристике! Ты ведь понимаешь, что это значит?

— Понимаю, господин адмирал, — хриплым и ломким голосом, непохожим на всегдашнюю его отстраненность, отозвался Дайренн.

— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул начальник академии. — Значит, ты в полной мере осознаешь, что отныне полностью ответственен за судьбу землянки. Что бы с ней ни произошло, наказан будешь в первую очередь ты. Это понятно?

Мне казалось, что я сплю и вижу кошмар. Сердце билось уже не в груди, а в горле от ужаса. Начальник академии в курсе моей выходки на вступительных? И он закрыл на это глаза? Почему? Что вообще происходит? О чем говорит Койо? Я не понимала. Но ощущала, что сейчас, в эти минуты, происходит нечто крайне важное, что полностью и навсегда изменит мою судьбу. И… мне было страшно.