Выйти замуж за Лича (ЛП) - Фейри Лейла

Я отпустила мужчину и повернулся, вся моя тень устремилась к Мэй. Она охватила ее и притянуло к себе, расползаясь по каждому сантиметру ее тела, проникая под кожу, обволакивая сердце.

Я был встревожен, голоден, испытывал наполовину облегчение, наполовину боль.

— Почему ты ушла? — спросил я, крепко обнимая ее, и она всхлипнула, дрожа, потрясенная нападением моей тени.

Но я не мог остановиться. Я думал, что потерял ее. Я думал, что она ушла, что она бросила меня, и теперь она снова здесь, в моих объятиях…

Хотя бы для того, чтобы помешать мне убивать людей. Была ли она здесь только по этой причине? Чтобы защитить людей? Предпочесть их мне?

Я застыл, эта мысль сводила меня с ума от ярости, пока моя тень не нашла грубую, покрасневшую кожу на ее запястьях. Она прижалась ближе, залечивая ссадины, пока она не застонала, закрыв глаза.

И я понял, это понимание хлынуло в меня, как океан облегчения.

Они связали ее. Она пришла не по своей воле. Она не бросила меня. Я прижался к ней, счастливый и убитый горем одновременно, баюкая свою жену в своих жаждущих объятиях.

Она была здесь. Она была моей. Она не бросила меня.

— Что случилось? — спросил я, когда вокруг нас собралась толпа.

Ополченцы, горожане, мэр со своей семьей… все стояли вокруг нас, наблюдая, держась на расстоянии и ненавидя нас. И мне было все равно, что они думают обо мне, но Мэй, моя милая Мэй?

Я бы не позволил им смотреть на нее недружелюбно. Только не тогда, когда она была такой уязвимой и дрожала в моих объятиях.

Никогда.

Я отбрасывал свою тень, распространяя ее все шире и шире вокруг нас. В толпе раздались вздохи, и зрители в спешке попятились, пока я не загнал их в узкие переулки, и площадь вокруг нас почти опустела.

— Они связали меня. — всхлипнула Мэй, прижимаясь ко мне. — О, Вирджил, они думали, что ты контролируешь мой разум. Они думали, что спасают меня. И я умолял их отпустить меня, но они не отпускали, пока я не солгала, и теперь… ты здесь.

Я прижал ее ближе, так близко, как только осмелился, когда на меня смотрели люди, и поднял глаза, чувствуя, как в груди закипает холодный гнев.

— Отдайте мне тех, кто забрал мою жену.

Мой голос был тихим, и все же толпа, собравшаяся в переулках, заколебалась, мое сообщение было отчетливо услышано.

Послышались вздохи, шепот, шарканье.

Я обнял Мэй, успокаивая ее своей тенью, проводя руками по ее голове и плечам, убеждая себя, что она рядом со мной. Когда я устал ждать, я заставил свою тень подняться надо мной, как пару ужасных крыльев, и спросил снова.

— Если они не встанут передо мной в течение минуты, я войду в каждый дом в этом городе и заберу по одной жизни у каждого в наказание за то, что вы сделали.

В толпе раздались крики и вопли, и Мэй, задыхаясь, высвободилась из моих объятий.

— Вирджил, ты не можешь! Они глупы и поступили неправильно, но ты не можешь их убить!

Я склонил голову набок, мой гнев был таким сильным, что заставил меня увидеть мир в оттенках красного и фиолетового.

— Почему нет? Это то, чего они от меня ожидают.

В этот момент на площадь, спотыкаясь, вышли три человека, явно вытесненные из толпы. Они побежали, направляясь к домам, и я накрыл их всех своей тенью, заставив повиснуть над землей.

— Мэй, эти люди похитили тебя? — спросила я, глядя на покрасневшие от ужаса лица двух мужчин и женщины.

— Да. — сказала она, и в ее голосе послышались рыдания. — Но, пожалуйста, не убивай их!

Я сжал всех троих, позволяя своей тени приближаться все ближе и ближе к их сердцам, заталкивая ее им в глотки, чтобы они не могли дышать или кричать.

— Они забрали тебя, Мэй. — сказал я, сдерживая желание отомстить, чтобы выслушать ее.

Это было трудно. Я просто хотел раздавить тех, кто посмел прикоснуться к ней. И все же, если она умоляла сохранить им жизнь, я должен был, по крайней мере, выслушать.

— Они сделали это. — сказала она, взяв мое лицо в ладони, ее безумные глаза искали мои. — И все здесь ожидают, что ты убьешь их, потому что именно таким они тебя видят. Но не я! Я знаю, что ты добрый, щедрый, великодушный. Я знаю, что ты забираешь жизни только для того, чтобы прокормить себя. Ты убиваешь не для того, чтобы заставить других жить в страхе.

— Они все равно живут в страхе. — сказал я, колеблясь.

Голос Мэй проникал в мою грудь, достигая самого ада внутри меня. Пока она говорила, вкус мести внезапно стал кислым во рту, и все же я не сдавался.

— Это не так! — сказала она. — Они только думают, что делают. Но, Вирджил, этот город процветает. Я видела другие человеческие деревни, и они совсем не похожи на эту. Эти люди процветают благодаря тебе. Пожалуйста, не разрушай это сейчас. Пожалуйста? Ради меня!

Все желание крушить и уничтожать покинуло меня. Я ослабил хватку своей тени и повалил похитителей Мэй на землю. Но я не мог оставить их безнаказанными.

— Моя жена умоляла сохранить вам жизнь. — сказал я, в то время как все трое кашляли и извивались, все еще в моих объятиях, но могли свободно дышать и стоять. — Но я не могу вас отпустить. Я хочу, чтобы было ясно: любой, кто хотя бы посмотрит не так на мою жену, кто будет говорить с ней недоброжелательно или прикоснется к ней с намерением причинить вред, будет наказан.

Толпа теперь была ближе, окружая дома, окружающие площадь, так много испуганных глаз было устремлено на нас. Мэй сказала, что они процветают, и так оно и было на самом деле.

Они стали настолько уверенными в себе, что думали, что смогут забрать мою жену, выманить меня на улицу и бросить мне вызов с помощью своих скудных рядов ополчения.

Пришло время что-то сделать с этим городом. Если не ради меня, то ради Мэй.

— Эти три человека должны быть изгнаны. — сказал я. — Если я увижу или почувствую их в этом городе завтра или послезавтра, они будут убиты, как бы моя жена ни умоляла меня. Потому что никому не позволено прикасаться к ней. Никому не позволено забирать ее у меня.

Послышались вздохи, крики, и один из мужчин упал на колени, закрыв лицо руками. Я продолжил.

— Любой, кому не нравится жить на моих землях, также может уйти. — добавил я через мгновение. — Потому что этот город принадлежит мне. Некоторые из вас живут в домах, построенных людьми, которые почитали меня. Которые построили этот город, потому что хотели быть рядом со мной. Они занимались музыкой, искусством, писали прекрасные стихи, чтобы доставить мне удовольствие, и именно поэтому я позволил им остаться.

Мэй задрожала в моих объятиях, глядя на меня широко раскрытыми глазами, и в толпе воцарилась тишина, нарушаемая только всхлипываниями изгнанного человека.

— А вы? Вы неблагодарные. Вы смотрите на меня со страхом и отвращением, вы замышляете, как выгнать меня, вы осмелились похитить мою жену!

Мой голос стал громким от гнева, и я прижал Мэй ближе, моя тень скользнула глубже под ее кожу, чтобы помочь мне сохранять спокойствие.

— Грядут перемены. — сказал я, зная, что должен сделать, чтобы этого больше никогда не повторилось.

Пришло время надеть мантию правителя.

Несмотря на то, что эти люди казались безнадежными, несмотря на то, что они так отличались от тех, кто жил здесь, в моем родном мире, я должен был попытаться.

В мае.

— Вы подготовите фестиваль, как это делали люди в моих краях до Сдвига. Вы будете подбирать певцов и исполнителей, готовить горячие блюда и напитки, устанавливать прилавки и организовывать развлечения для детей. Через месяц, когда все будет готово, мы с женой будем вашими почетными гостями.

По залу пронесся шепот, но толпа в основном оставалась спокойной. Я подозревал, что они были удивлены моим требованием.

— И если мне понравятся развлечения, которые вы предлагаете, я подарю подарки.

Раздалось несколько удивленных возгласов и голосов, и я услышал взволнованный детский лепет, при котором слово "подарки", словно волшебное заклинание, рассеяло их страх.