Реанимация солнца - Яблонцева Валерия
– Ладно, ла-а-адно, утихни. Я тебя провожу.
Ракель с сомнением покачала головой.
– А ты уверен? – покосилась она в мою сторону. – Это же…
Анхель лишь отмахнулся.
– О-о-ой да ладно тебе. Разберемся. Если что, утилизатор рядом, тащить недалеко.
– Как знаешь.
Фемма посторонилась, пропуская нас.
Следуя за Анхелем, я наконец добралась до холла. В просторное полукруглое помещение выходило несколько лифтов. Шейдер, ловко закрыв спиной пульт, ввел длинный код, вызывая нужную кабину. Распахнулись массивные двери.
– Фе-е-еммы вперед, – ехидно ухмыльнулся манн.
Очевидно, причина подобной галантности была не в хороших манерах, а единственно в желании беспрепятственно попялиться на мой зад, едва прикрытый футболкой. Я стиснула губы.
Что этот Кессель, что тот – никакой разницы.
Лифт с шипением ухнул куда-то вниз.
Несколько секунд, и герметичные двери раскрылись. Не дав мне времени на раздумья, Анхель тычком вытолкнул меня из кабины.
И я вдруг оказалась рядом с Кесселем – Хавьером Кесселем – полуголая, в одной лишь футболке, прямо перед двумя десятками вольных шейдеров.
В просторной комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гулом генераторов за металлическими стеновыми панелями и шипением воздуховодов под полукруглым арочным сводом. Множество глаз – среди них я заметила знакомого полукровку-литианина, благодаря помощи которого я и попала в эту безумную ситуацию, – уставились на меня со смесью недоумения, раздражения и наглого любопытства. Некоторые взгляды были откровенно направлены сильно ниже моего лица, беспрепятственно заглядывая под футболку. Я сжала зубы и поборола безотчетное желание прикрыться, понимая, что это только породило бы еще больший всплеск неприятного интереса.
За спиной раздался довольный смешок – кое-кто, похоже, откровенно наслаждался немой сценой. Да и Кессель… Хавьер Кессель… мог бы помочь, а не пялиться на меня вместе с остальными боевиками, предплечья которых украшали пылающие шестеренки.
Молчание разрезал чей-то незнакомый голос.
– Шисс, Анхель, ты что, последние мозги отшиб? – Шейдера поддержали согласным гулом. – Ты продажных фемм теперь и в штаб таскаешь? Совсем терпелка отвалилась?
Оставить такое без ответа было невозможно.
– А берега не попутал, Хорхе? – мгновенно взревел позади меня взбешенный Анхель. – Ты на кого пасть разеваешь, а? Выйдем, а? Тебя уже шиссы в утилизаторе заждались! Слышишь, воют?
– Я не его фемма! – перекрикивая рык манна, взвизгнула я.
– Она не продажная фемма, – негромко уронил Хавьер Кессель. – Она…
– Это Солана Диаз, дочь Андреса Диаза.
Последние слова были произнесены тихим ровным тоном, но именно их услышал каждый из присутствующих. Все замолчали разом. На мгновение мне показалось, что они были так же ошарашены и сбиты с толку, как и я, хотя это, конечно, не могло быть правдой.
– Вы…
Отыскать в толпе говорившего оказалось несложно. Сухощавый жилистый шейдер был ровесником Саула. Темные с проседью волосы были коротко острижены, тяжелый подбородок обрамляла аккуратная бородка. Годы еще не взяли свое – спина манна, несмотря на возраст, оставалась прямой, а глаза светились умом и проницательностью. Шейдер спокойно встретил мой растерянный взгляд, кивнул, словно подтверждая наше давнее и, казалось бы, совершенно невозможное знакомство, и сухо улыбнулся краешком губ. А я…
Чувства мои были в смятении. Я не узнавала этого шейдера – и вместе с тем было в его голосе, облике, взгляде что-то смутно знакомое, почти родное. Наверное, так же мог бы выглядеть мой отец, Андрес Диаз, если бы был сейчас жив… Если бы боевики «Механического солнца», подобные тем, кто заполнял сейчас этот зал, не убили его.
«А ведь этот шейдер вполне мог участвовать в той операции, – мелькнула в голове тошнотворная мысль. – Двадцать лет назад… Он мог быть одним из тех, кто напал на нас в тот день. Мог быть тем, кто спустил курок… Но почему же тогда он так спокойно, без тени раскаяния смотрит мне в глаза? Как смеет называть имя отца, если виновен в его гибели?»
– Рамон… – Голос Кесселя раздался совсем близко. Тяжелая рука опустилась на скрытое футболкой плечо. Я не сразу сообразила, что Хавьер обращался к тому самому шейдеру, который упомянул моего отца, к Рамону… – Она ничего не помнит.
Не помню… Что?
Я развернулась к Кесселю, обжигая его разъяренным взглядом.
– Чего я не помню? Что ты, шисс тебя дери, имеешь в виду?
Шейдер поморщился.
– Не здесь, – коротко ответил он. – Подожди.
И добавил, оборачиваясь к боевикам, с интересом наблюдавшим за нами:
– Собираемся через час. Химик… – Тощий синеволосый полукровка, сжимающий в руках до боли знакомый дротик, протиснулся к возвышению. – Результаты тестов к этому времени будут готовы?
– Основные – да, – с важным видом кивнул манн. – А с остальным разберемся позже.
– Хорошо. Сола, за мной.
Командирские замашки Кесселя откровенно взбесили. Кем он себя возомнил, что решил, будто может приказывать мне? И почему столь вольно распоряжается боевиками в присутствии второго в «Механическом солнце», а вспыльчивый задиристый Анхель и не думает возражать?
Но шейдер не дал мне возможности высказать свое возмущение. Раздав указания, он размашистым шагом направился к ближайшей боковой двери, даже ни разу не обернувшись, чтобы убедиться, что я иду следом.
Как будто я могла поступить иначе, когда так много вопросов осталось без ответов.
Круглый кабинет, куда привел меня Кессель, оказался поистине роскошным – даже офис отчима в центральном управлении полиции Абисс-сити производил менее внушительное впечатление. Матовые стеновые панели с дорогой отделкой, мебель явно из натуральных материалов, два обитых кожей полукруглых дивана, расположенные по обеим сторонам от входа. В углу небольшой бар, на две трети заполненный качественным алкоголем и пакетами искрящегося стима. Для полного сходства с кабинетами литианских магнатов не хватало разве что обязательного окна с панорамным видом на верхние этажи небоскребов мегаполиса – на его месте была плотная заглушка. Но недостаток естественного освещения с лихвой компенсировался проложенными вдоль стен и потолка газовыми трубками, наполнявшими комнату ровным теплым светом.
Странно, но этот золотистый рассеянный свет, мягкими полосами ложившийся на белые стены, всколыхнул в памяти что-то полузабытое и до невозможности родное. Мне показалось, будто когда-то давно я уже видела похожий кабинет – другой и одновременно такой же. Он был местом, где меня всегда ждали, местом, где я всегда чувствовала себя в безопасности. Где за стеклянными дверцами бара был припасен пакет моего любимого сока, где никто не запрещал забираться с ногами на полукруглый диван, а в шестигранной нише между двумя шкафами сверкали, складываясь в красивый узор, черточки и точки круглой гравировки. А за окном…
Нет, бред.
Этот кабинет ничем не напоминал тот смутный теплый образ, да и Кессель совершенно не подходил на роль защитника и спасителя – манн куда чаще втягивал меня в неприятности, чем вызволял из них же. Что бы ни внушал мне предательский шейд, не стоило расслабляться. Я оказалась в штабе самой опасной банды Абисс-сити. Все, о чем я должна была думать, – это как выбраться отсюда. Желательно, живой.
Богатство обстановки не ограничивалось одной только дорогой мебелью и премиальной отделкой. Кабинет был оборудован самыми передовыми техническими новинками, о которых мне только доводилось слышать. Между встроенными шкафами и стеллажами светились синим экраны, передающие изображения с камер наблюдения, непонятные графики и постоянно меняющиеся столбцы цифр, а центральная столешница представляла собой интерактивный монитор с небольшой зоной управления возле широкого кожаного кресла. С потолка свисал перемигивающийся огоньками шар голопроектора, способный создавать объемное изображение диаметром в несколько метров.
