Обретая себя (СИ) - Котова Екатерина

Охрана громко сглотнула, стараясь не смотреть в мою сторону, и указала путь благородному господину. Когда на их глазах мы скрылись за дверью спальни, то я ощутила адреналин в полной мере.

– Стихии, чуть не попались! – прошептала и заходила туда-сюда по комнате, переживая за то, что уже случилось. К щекам неожиданно прилил жар. Не будь это Фрейгъерд, я бы даже думать не стала, а тут испытывала достаточно смешанные чувства. Даже поймала себя на том, что хотелось еще… Но упреждающий удар хлесткой мысли точно врезал мне затрещину, напоминая о том, что недавно он говорил, что я никто и хотел выпереть меня из страны, если уж не посадить за решетку. И последнее утверждение остановило мой пыл.

– Я знаю, что ты меня терпеть не можешь, – решила упредить все комментарии, – но, надеюсь, ты понимаешь, что я действовала исключительно исходя из ситуации. – резко обернулась и запнулась о его взгляд, который так резко сменился удивлением, что я даже не успела разглядеть, что крылось за ним дальше.

– Это не совсем так, Эверис. – проговорил он, замолчав, а затем добавил: – Просто не могу простить.

Его спокойный тон и пристальный взгляд заставили что-то сжаться, съежиться внутри. Возникла пауза, в которой неловко заворочалась разбуженная совесть. А забытая рана снова заныла. Кажется, сердце, встревоженное глупой игрой, решило что-то свое. И от этого стало физически больно.

– Что теперь? – неловко потерла себя за оголенные плечи. И опять вопрос прозвучал двусмысленно, но мы оба решили говорить о деле.

Мужчина кинул взгляд на часы.

– Нам нужно подождать еще минут пятнадцать и можно будет идти. – он подошел к кровати и сдернул покрывало.

– Что ты делаешь? – внезапно забеспокоилась я и даже сделала шаг к двери. Ведь размышлять о подобных глупостях и играть на публику – совсем не то, если претворять их в реальную жизнь. Особенно, если дело касалось Фрейгъерда. Я парадоксальная трусиха.

Он кинул на меня смеющийся взгляд и на щеках у мужчины образовались преступные ямочки от улыбки.

– Ты меня удивляешь. Женщина, которая, казалось бы, все продумывает, спрашивает, зачем я сминаю постель, когда подразумевается секс в спальне. Думаешь, прислуга не заметит нетронутое ложе?

Я смутилась его доводом и, не успев подумать, ляпнула:

– Может, ванная комната была предпочтительней?

Рей не сдержал широкой улыбки, и у меня на долю секунды прилила кровь к лицу точно у лицеистки. Даже шее жарко стало. Право, что это я?

В комнате стояла кровать с тумбочками, платяной шкаф, а по центру лежал адарийский ковер – все дорого, но сесть было решительно некуда, кроме кровати, и я мялась в стороне, как бедная родственница, наблюдая как Рей развалился на перине.

– Присядешь? – предложил он любезно, постучав по другой стороне кровати.

И я, поколебавшись, мягко опустилась на кровать, подбив под спину подушку, чтобы было удобней сидеть.

– Похоже, теперь ты переплюнула меня в наглости. – через какое-то время произнес северянин.

– В таком деле можно поплатиться жизнью. Нужно быстро соображать. – довольно сухо прокомментировала ему ситуацию, хотя у самой сердце билось об ребра, точно дурман-травы объелась.

– Ты специалист? – он заинтересованно повернулся и уперся локтем в гору подушек, подперев голову. Ледяные глаза смотрели с толикой интереса и кажется будто без осуждения.

– Широкого профиля. – улыбнулась его вопросу.

– Тебе это привычно? – глазами указывал он на меня сверху вниз, задержавшись на открытых в прорезях шароваров коленках.

– Костюмы? – и смутилась от того, насколько откровенным выглядел наряд. На моей Родине за такое могут прикопать. – Что ты. Мне самой, мягко сказать, не комфортно. – поправила я лиф, – Обычно я вливаюсь в атмосферу в более светском амплуа и никогда не опускаюсь до подобного. – бросила взгляд на откровенно открытые ноги, живот, грудь и устыдилась роли приблудной девицы. Но тут же отдернула себя. Это же маскарад, Эверис. Перед кем тебе тут чиниться?

– Ты оправдываешься, будто сама себя осуждаешь. – заметил Фрейгъерд.

Я кинула на него взгляд и неожиданно призналась:

– Может, немного. – сложила я щепоткой ладонь. – Все же это для меня слишком. – обвела я контур тела руками, ощущая приятный шелк шифона цвета индиго.

Он помолчал, а затем сказал:

– Знаешь, иногда жизнь толкает нас в объятья обстоятельств, которые мы осуждаем и не принимаем, но то, как мы себя поведем в этих обстоятельствах и кем выйдем, зависит исключительно от нас.

Я удивленно на него посмотрела, его слова не вязались с тем мнением, которое я сложила о человеке, встретившегося мне в стражьем участке на своем допросе.

– Ты записался в философы? – решила свести его фразу к шутке, царапнувшую что-то в душе.

– Просто говорю правду. – ответил он. А я закусила губу, ожидая, что он скажет «в отличии от тебя» или что-то в этом духе. Но ожидание длилось, а он не сказал фразу, которая бы вновь пнула меня в больное место.

– Пора. – раздался его голос в мыслях, что съедали в глубоком молчании и громком тиканье часов. Я отряхнулась и направилась за ним.

В коридоре мы разошлись в разные стороны. С большим пристрастием меня досмотрели на выходе. Попытались облапать, но фраза о стражах имеет международное значение, которое во всех странах означает одно – неприятности. И зарвавшийся служивый тут же сдулся, страшно оскорбившись. Можно подумать это я ему под доспех решила заглянуть! Мерзавец!

Честно говоря, когда в лицее мне преподавали «культуру одежды и этикета», то я не задумывалась, как резко меняется мнение о человеке, кто он и каковы его принципы в зависимости от тряпок на нем.

– Что-то произошло? – спросил Рейдар в трясущемся экипаже, что резковато заворачивал на поворотах в густых теплых сумерках.

Видимо у меня было такое лицо, что вопрос напрашивался сам собой.

– Как считаешь, если девушка одела рясу она сразу же монахиня? – ехала, наблюдая за факелами на улицах, заменяющие здесь магогни. Потрясающая экономия. И это современный город.

– Думаю, человека рассуживает время и опыт ситуаций. Но в целом, нет, она может просто прикидываться, играя роль. – Рейдар на последней фразе сделал паузу и кинул на меня красноречивый взгляд.

– Меня просто раздражает несправедливость. Если девушка откровенно одета, значит, она сразу продажная девка?

– К тебе кто-то приставал? – внимательно рассматривал мою реакцию дэрн.

Я нервно дернула плечом.

– Не люблю, когда навязывают своё внимание, без моего на то позволения.

Он усмехнулся.

– Издержки роли.

– Наверное. – я разглядывала окно и злилась непонятно на кого. Но страж вряд ли был реальной причиной.

– Эверис, все позади. Расслабься. – откинулся на сиденье дэрн, который, между прочим, весь ужин сидел с кислой миной.

– Может, ты и прав. – без энтузиазма согласилась я, и экипаж наконец остановился.

Сборы были быстрыми, через четверть часа пришли растрепанная Ливана и изрядно помятый Йен с ярким засосом на шее, горевшим пурпурным фонарем. Что ж, хоть кто-то получил удовольствие за весь этот стрессовый вечерок на гольдском хуторке. Чуть позже подвалил неприлично довольный Лисхан, который тоже не испытывал и толики волнения. Что за справедливость? Одна я чувствовала непонятную тревогу и хотелось сорваться на ком-то. Но пока я стоически держала себя в руках.

Решили ехать в ночь, выкупив лошадей у подозрительного вида заводчика на краю города. Отъезжая от теплящегося живыми огнями города, мы все непроизвольно оглядывались, но погоню, слава Стихиям, никто не выслал. Через милю добротная дорога закончилась, загибая налево, а нам следовало идти прямо ­– в сочные джунгли, что, на удивление приняли чужаков беспрекословно. Я видела диковинную нечисть этих мест, что настороженно следила за «пришельцами» то появляясь, то исчезая в тесных зарослях. Но глазастые «мохнатики» чуяли в нас чужеродную магическую силу, поэтому подходить не решались.