Джена Шоуолтер - Грешные ночи (ЛП)
Когда она это произносила, с лица Захариила исчез намёк на чувственность, и снова вернулась холодность. Как и Аннабель, ангел ненавидел мысль о том, что кто-то кого-то принуждает.
— Что было такого особенного в поцелуях твоего парня?
— Мы любили друг друга. Ну, или я любила его, а он меня попросту использовал, чтобы получить то, что ему было нужно. Интересно, это подростковая особенность или особенность именно Хита? — Аннабель пожевала нижнюю губу. В её мозгу никак ещё не могло уложиться, что Захариилу удалось так долго воздерживаться. — А сколько тебе лет?
— Больше, чем ты можешь себе представить.
Пожалуйста.
— Сто? Двести?
Захариил покачал головой.
У неё отвисла челюсть.
— Пятьсот... тысяча? — Когда ангел снова отрицательно мотнул головой, Аннабель произнесла. — Это невозможно. Просто невозможно. Тебе не может быть более тысячи лет.
Он изогнул бровь.
— Скажи правду, — воскликнула она. — Сколько?
— Мне несколько тысяч лет.
"Несколько тысяч... то есть больше, чем одна."
Аннабель погладила взбунтовавшийся живот.
— И ты ни разу ни с кем не целовался? То есть, я имею в виду, по своей воли?
Захариил вторгся в её личное пространство и тихо произнёс:
— Твоё сомнение по поводу искренности моего признания столь же дерзко, сколь и неприемлемо. — Лица Аннабель коснулось холодное дыхание, чистое и сладкое. — Я ни разу не солгал за все прожитые мною столетия.
"Я не стану отстраняться, не стану демонстрировать свою слабость."
— Прости, просто дело в том, что ты живёшь уже довольно давно и, вероятно, видел, как поступаю люди. — Аннабель замолкла, ожидая его подтверждения, которое ангел дал, коротко кивнув. — Я просто удивлена.
Захариил зажал локон её волос между пальцев и потёр его. Контраст между иссиня-чёрными волосами и его поцелованной солнцем кожи казался воистину завораживающим, почти волшебным.
Если бы она не была столь осторожна, то непременно бросилась бы в его объятия. И он отстранился бы от неё так же, как и от той девушки.
Аннабель пришлось себе напомнить, что сейчас не самое подходящее время для романтических бредней. После того, что с ней произошло, она даже не знала, как будет реагировать на ухаживания.
Даже учитывая то, что откровенного насилия не происходило, была масса других ужасных вещей: блуждающие руки, массирующие пальцы, скользящие языки. Её полная беспомощность вызывала в ней боль и отвращение. А тот факт, что у Фитца-извращенца имелись её фотографии...
Аннабель подташнивало от этого. Показывал ли он кому-нибудь эти снимки? Смеялся ли порой над тем, что причинял ей боль?
— Что не так? — спросил Захариил.
Она заставила свой разум вернуться к облаку и ангелу, который по-прежнему возвышался над ней. Он отпустил локон её волос и отступил. С кончиков перьев его крыльев снова начали сыпаться снежинки, а холод стал настолько жестоким, что всё тело Аннабель покрылось мурашками.
— Всё нормально, — пробормотала она.
Захариил причмокнул губами, словно попробовал на вкус что-то отвратительное.
— Ты лжёшь.
— И что с того? — Неужели это так заметно? Её тёмные воспоминания уже повлияли на отношения с этим мужчиной и всё испортили.
— И что с того? Я говорю тебе правду, а ты лжёшь мне в ответ. Это не приемлемо, Аннабель, и я не допущу этого впредь.
И как, интересно, он собирался это остановить?
— Я лишь скажу, что если и что-то произошло, это не твоё дело. — Опять же, значение имело лишь одно — ответы. — Ты упомянул о том, что я отмечена демоном.
Захариил спокойно воспринял смену темы разговора:
— Да.
— И он отметил меня как свою собственность? — Аннабель вспомнила, как проснулась от жжения в глазах; вспомнила существо в гараже, которое разорвало её родителей; вспомнила, как оно поцеловало её... что стало самым худшим поцелуем в её жизни.
— Да. Должно быть, он увидел тебя, возжелал и решил сохранить тебя, даже если и не мог взять с собой. Он что-нибудь тебе сказал?
— Только всякую гадость из второсортных фильмов. Типа: мне нравятся крики и стенания или мы сейчас позабавимся.
— Он не просил тебя принадлежать ему, и ты не отвечала согласием?
— Это вряд ли. Теперь он вернётся за мной, да?
Её всегда мучил этот вопрос. Она всегда боялась этого. И судя по тому, что сказал Захариил, эта нечисть питалась её страхом.
Теперь её страх был уже не таким сильным.
Аннабель не намерена больше бояться. Она собиралась подготовиться к этому моменту.
— Вообще-то я планирую убить этого демона, когда он меня найдёт. Поэтому у меня к тебе последний вопрос: ты дашь мне один из тех огненных мечей?
***
Захариил уставился на женщину, которая за пять минут заставила его почувствовать больше, чем кто-либо за века со дня смерти его брата. Он не мог понять ни этой ситуации, ни Аннабель, ни того, что с ним происходило.
Её неземные голубые глаза были заполнены многочисленными тревожными секретами. Захариил желал добраться до самой её глубины и отыскать всё, что она пыталась скрыть. И он хотел... прикоснуться к ней. Такая ли её кожа мягкая и гладкая на ощупь, как на вид? Да, Захариил держал её в объятиях, но тогда на ней была одежда, которая не позволила ему почувствовать её кожу. Сумело бы её тепло развеять холод и согреть его?
Ему хотелось поцеловать её и убедиться, что её поцелуй так же приятен, как и аромат, который она источает. Ему стало нестерпимо любопытно будет ли отличаться её поцелуй от поцелуя Джамилы. Необходимо узнать, понравился бы ей его поцелуй так же, как и поцелуй её бывшего приятеля. И ему была противна сама мысль, что кто-то прикасался к ней и целовал её без разрешения. Осознание этого побуждало его покалечить и убить этих преступников.
Захариила никогда прежде ничего подобное не интересовало. Его не заботило, кто с кем как поступает. Он, который видел людей во всех воображаемых сексуальных позах, никогда не рассматривал женщину как объект вожделения. Захариил никогда ни о ком не заботился, не привязывался и не испытывал даже намёка на ревность.
До сих пор. До появления Аннабель. Эта девушка была храброй, когда должна была трусить; уязвимой, когда должна была быть жёсткой; доброй, когда должна была проявлять холодность. Именно таким был Эдриниэл.
Но он встречал множество храбрых, уязвимых и добрых женщин, но, ни на одну из них не реагировал подобным образом. И факт того, что она напоминала ему брата, должен был погасить любой огонь желания.
