Ив Лангле - Демон и его сумасшедшая
— Хватит, — наконец, простонал он, не в состоянии выдержать прикосновение к слишком чувствительной коже.
— М-м-м-м. Если ты настаиваешь. — Но не прекратила дразнить его. Застонав, она выпустила его ствол, и начала подниматься, прокладывая дорожку поцелуев по телу Ксафана и раздевая его. Спустя мгновение, он был обнажен.
И притянул ее к себе. Прикосновение кожа к коже, электрический разряд и удовлетворение прошлись на уровне, которые не поддается объяснению. Но голод, который она только что ослабила, никуда не делся.
Кети нежно прижималась обнаженным телом к нему, целовала его шею, а руками поглаживала спину, с лихвой вновь распаляя страсть.
Запутав руку в ее волосах, он поднял ее голову, чтобы посмотреть прямо в глаза.
— Поцелуй меня, — приказал он.
Она поднялась на цыпочки и прикоснулась губами к его. Ксафан задохнулся от медленной чувственности. Но уже слишком долго ждал для столь томного исследования.
С жадным стоном он смял ее губы, утоляя голод. Хотя Кети не возражала его страсти. Она обняла его ногами за талию, прижавшись влажным жаром к животу.
От осознания, что он ее так сильно возбуждал, у него чуть не подогнулись колени. Но удержался, и пошел по квартире — со свободной планировкой, что позволило спокойно идти — к кровати.
Уложив Кети — хихикающую и извивающуюся — на матрас, он развел ее ноги, открывая взору розовое совершенство. Затем дернул к краю кровати, чтобы ее попка свисала.
И еще шире развел ее ноги, чтобы вдоволь налюбоваться. Несмотря на недавнюю разрядку, член Ксафана вновь был готов к действию, ведь Кети вела себя так бесстыже и открыто. На лобке не было волос, а складки блестели от влаги, как доказательство возбуждения."Просто, блядь, совершенно. Для меня. И только меня".
— Хватит глазеть. — Она повертела бедрами. — Прикоснись к тому, чего так ждал и хотел.
О, да. Встав на колени, все еще держа ее ноги широко раздвинутыми, он потерся подбородком о внутреннюю сторону бедра.
Кети ахнула и задрожала. Ксафан потерся о другую ногу, наслаждаясь прикосновением и ароматами Кети и ее возбуждения, самое опьяняющее сочетание.
— Ксафан, прикоснись ко мне. — От ее хриплого голоса, его член дернулся.
Склонившись, Ксафан подул на ее плоть. Кети выгнулась, а он усмехнулся. И вновь позволил горячему дыханию приласкать лоно, заставляя Кети стонать.
— Проклятье. Прекрати меня дразнить.
Дразнить ее? А как же он? Его член налился и болел от желания погрузиться в ее ножны. Ксафан больше всего хотел заняться сексом с Кети. Но он еще не забыл, что она сделала ему, и хотел отплатить тем же.
Одно касание языка и ощущение сладости ее нектара, и Ксафан забыл о нуждах члена. Ох, как же он голоден. Ему просто необходим этот вкус. Он его жаждал.
Он устроил пиршество, покусывал ее складочки, облизывал их и дразнил комочек нервов. Кети же под его прикосновениями извивалась, выгибалась и задыхалась. Практически вырывала его волосы.
И как же это нравилось Ксафану. Проникнув языком в ее лоно, он наслаждался ощущением ее упругой плоти, как она сжала его язык, не давая глубже проникнуть. Он отпустил одну ногу Кети, чтобы проникнуть в ее тело пальцами, пока облизывал клитор.
Кети кончила, громко вскрикнув, и сильно сжала фаланги Ксафана. Твою мать. Но он продолжал проникать пальцами сквозь сокращающиеся мышцы.
Как же хорошо. Но стойте, если это так восхитительно пальцам, как будет чувствоваться с членом? И стоило этой мысли сформироваться в голове, Ксафан захотел узнать ответ.
Нависнув над Кети, он посмотрел в ее разные глаза, в которых тлела страсть.
Он не мог дышать, при взгляде на нее, а его сердце сжималось.
Она заставила его чувствовать.
Несмотря на отчаянное желание, Ксафан заставил себя действовать медленно, наслаждаясь каждым уникальным дюймом жара и влаги, которые обволакивали его. Лишь когда проник на всю длину, Ксафан понял, что все это время стискивал зубы.
Он находился в ее теле по самые яйца, которое продолжало содрогаться от пережитого оргазма, и такое ощущение едва ли мог перенести. Немного времени понадобится, чтобы Ксафан кончил.
"Но во имя всего, что есть в Аду, я не прыгну один в эту пучину".
* * *
Ксафан входил в нее с такой мучительной — но приятной — медлительностью, не сводя с нее взгляда. Что он видел, когда смотрел на нее? Светловолосую сумасшедшую, которую Кети демонстрировала всему миру? Или ее настоящую?
Казалось, что его нежность была за второй вариант. Но Кети не привыкла к нежности. Да, это мило, но она не доверяла ей и хотела большего. Она…
"Слишком много думает".
Она закрыла глаза, не позволяя себе допустить что-либо, кроме этого удивительного момента. Слишком долго она считала секс лишь потребностью организма.
И не могла позволить эмоциям поколебать ее устои, даже если Ксафан первый, кто мог ими управлять. Она не станет зацикливаться на том, что это значило. Что Ксафан значил для нее. Она просто позволила себе взять то, что он предлагал: долгий, медленный трах, сводящий с ума.
— Посмотри на меня, — прорычал он.
Она крепче зажмурилась. Он глубоко проник в нее и повертел бедрами, задевая головкой члена нужную точку. Кети ахнула.
— Я сказал, посмотри на меня, — приказал он, и даже зная, что не должна, Кети подняла веки.
Не разрывая зрительный контакт, Ксафан входил в нее и ласкал именно так, как нужно, заставляя задыхаться.
Обхватив её ноги, он забрал их и склонился вперед, но так и не оторвал взгляда от нее. Это было так сексуально, интимно. Так правильно.
Второй оргазм приближался с мучительной неторопливостью, закручиваясь по спирали и давя почти до боли.
Когда напряжение достигло пика, а член Ксафана начал пульсировать в ее лоне, Кети перешагнула за край обрыва и упала в бездну удовольствия, которое омывало ее тело и лишило зрения, даже несмотря на то, что Кети не закрывала глаза.
Она услышала, как Ксафан выкрикнул ее имя, затем ощутила поток горячего семени внутри. И будь она проклята, если не почувствовала, как крошечная часть ее души коснулась его.
Спустя мгновение, может несколько, Кети вернулась в Ад и обнаружила себя в объятьях Ксафана. Обнимашки? Какого хрена? Ксафан не знал, что мужчины теряли конечности и за меньшее?
В голову Кети пришла мысль, что ей нужно сказать что-то или схватить нож и приказать Ксафану убираться.
Но под ласковыми прикосновениями его рук, пальцев, вырисовывающих круги на коже, и поцелуями в висок с нежностью, которую никогда не знала — и не позволяла — она просто уснула. И впервые в жизни не была одинокой… или по макушку в крови.
