Жанна Лебедева - Сиреневый Чёрный
— Мы не нашли его, — голос гоблина переполнился обреченностью, которую тот безуспешно пытался скрыть, — но я уверен, он жив, ведь среди мертвых его не было.
— Ясно, — выдохнул Артис, чувствуя, как сердце сковывает могильный холод, а в голове нарастает гул, — все ясно…
— Тебе надо отдохнуть, командир, — гоблин осторожно поддержал эльфа за плечи и помог лечь на кровать, — поспи, у тебя тяжелые раны….
Когда дверь за Нангой захлопнулась, Артис погрузился в тяжкие раздумья. Иллюзия того, что все обошлось, разрушилась — один из его соратников погиб. Один…. Даже тот факт, что остальные участники отряда остались целы, не мог перевесить боль потери. Почему? Почему так? Эльф стукнул кулаком по постели, ощущая, как удар утонул в мягкой перине. Глупо истерить и задавать риторические вопросы — он сам повел товарищей на эту битву, сам подставил под смертельный удар. Так что толку искать виновных и требовать объяснений у судьбы. Во всем виноват он сам…
Он лежал с закрытыми глазами, не в силах вырваться из замкнувшихся кольцом горестных мыслей, но они постепенно исчезли, уступив место неопределенной, неясной тревоге, которая вскоре сменилась паническим страхом. Этот внезапно нахлынувший ужас был Артису знаком. Сразу вспомнилось начало пути, эголорская чаща и нечеловеческий взгляд таинственного монстра, сверлящий спину из спутанных ветвей.
Сквозь темноту Артис почувствовал, почуял движение. Его обдало холодом, и тело начало цепенеть. Решив, что чудовище все же явилось по его душу, эльф собрался принять смерть со смирением.
— Снова ты? — спросил он обреченно, — ну что ж, давай, убей меня, мнгва…
— Это я — Дара, — раздалось в ответ.
Артис с трудом узнал голос мага, но, прислушавшись, разобрал в нем знакомые ноты.
— Дара, это, правда, ты? Ты жив? — спросил он в надежде.
— Жив, — прозвучало из мрака, — но времени у меня мало, я пришел попрощаться.
— Уходишь?
— Да, мне нужно двигаться на юг.
— Все верно — битва свершилась, и теперь каждый из нас волен отправиться по своему пути, — согласился эльф, чувствуя, как внутренние страх и боль уступают место облегчению, тело вмиг становится легким, словно пух, а мысли чистыми, кристальными, будто родниковая вода — все живы, все…
— Там, снаружи, я оставил тебе подарок, командир. Коня Гойи — это лучший жеребец из всех трофейных.
— Надеюсь, чепрак ты с него снял?
— Снял. Отыскал другой в гостинице Фарума — шитый золотом со знаком Эльфийской Радуги по бокам.
— Спасибо, — искренне поблагодарил соратника эльф.
— Я рад, что мой путь однажды пролег рядом с твоим, Артис, — отозвался Дара.
— Я тоже рад и благодарен тебе. Если когда-нибудь наши дороги пересекутся, знай, я всегда буду готов встать с тобой плечом к плечу…
Голос эльфа поглотила черная пустота. Артис почувствовал, что помещение опустело, и он вновь остался один. «Какая долгая и темная ночь» — подумал он, силясь разглядеть хоть что-то вокруг себя, но тьма сгустилась еще сильнее, не позволяя вырвать из своей густой массы даже слабых очертаний окружающих предметов.
Откинувшись на подушку, эльф уставился в невидимый потолок и погрузился в раздумья. Мимолетная эйфория, появившаяся после разговора с Дарой, испарилась. Вместо нее в душе вновь наросла тревога, ощущение того, что все происходящее теперь — иллюзия, а говорившие с ним друзья — лишь призраки из загробного мира.
— Артис…
Тихий голос оторвал его от мыслей, заставив сердце биться часто и гулко.
— Айша! — выкрикнул эльф, вскочил с кровати, но голова пошла кругом, и он рухнул обратно, — Айша, ты жива? Ты в порядке?
Артис напряг глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, все чувства обострились, вырывая у тьмы реальность присутствия рядом живого существа, настоящего, земного. Айша и вправду стояла рядом. От нее пахло гарью и кровью, тяжелое болезненное дыхание пробивалось сквозь гнетущую тишину.
— В порядке.
Эльф протянул руку наугад, касаясь ее руки, чувствуя под пальцами шершавую мокрую поверхность пропитавшихся кровью бинтов.
— Зажги свечи, Айша, я хочу посмотреть на тебя, — попросил он с надеждой, желая убедиться, что происходящее не бред и не сон.
— Не могу.
— Зажги, я прошу, хотя бы одну свечу, одну искру, — в душу эльфа потянулись холодные нити страха — «неужели видение»…
Артис почувствовал, как гоблинша села на кровать около него. Ее пальцы, холодные, словно неживые, коснулись его рук, и он сжал их, боясь отпустить, потерять в этом страшном пустом мраке.
— Не могу, — повторила Айша.
— Тьма уже доконала меня — проклятая, бесконечная ночь!
Айша вздрогнула, ничего не ответила, только погладила пальцами его ладони, потом сказала осторожно, нерешительно:
— Ночи нет, Артис. Сейчас день, солнечный день. Просто ты…
Она не решилась произнести «ослеп», но эльф и сам уже догадался, и душу его переполнила радость. Пророчество не сбылось. Он не вернул себе зрение, а выходит, не погубил друзей. Значит, они и вправду живы…Живы. Все.
Он расхохотался от счастья.
— Значит я ослеп, Айша, ослеп! Это же замечательно! Это лучшее, что могло произойти!
— Что с тобой, Артис, чему ты так радуешься? — голос Айши наполнился нескрываемой тревогой, наверное, девушка решила, что эльф сошел с ума.
— Все хорошо, Айша, все слишком хорошо! Просто прекрасно! — прошептал Артис чужим безумным голосом, чувствуя, как к глазам подступили подлые слезы, не видя, не зная, что по лицу его потекли кровавые ручьи.
— Хватит, Артис, пожалуйста, — слова прозвучали совсем рядом.
Он почувствовал движение, а потом холодные, перемотанные бинтами руки обхватили его голову, прижали лицом к теплой груди, к пахнущим ветром и степью волосам.
— Айша… — он обнял ее, сжимая в объятьях хрупкое и одновременно сильное тело, цепляясь за нее, как за последний шанс вырваться из холода и мрака. — Айша. Любимая.
Ему не нужны были глаза, чтобы безошибочно отыскать ее губы и целовать их неотрывно, нежно, словно в последний раз в жизни. Бесконечно долго, чувствуя, как стекают по щекам и попадают на язык редкие соленые слезы, все же прорвавшиеся из ее глаз. Он забыл обо всем — о времени, о боли, о победе, о сомнениях и пророчествах. К демонам все, если рядом она! Пока она рядом….
Им пришлось отскочить друг от друга, потому что дверь распахнулась и в комнату, тяжело дыша, ввалился Нанга. Он ошарашено взглянул на сестру и Артиса, но, тут же вспомнив о том, зачем пришел, громко выпалил:
— Вы не представляете! Тут такое случилось, пока мы с этим Гоей в степи бодались.
