Лорен Кейт - Мучение
— Это включает лимбои соревнование? — лукаво усмехнулся Роланд, протягивая длинную толстую веревку между ними. — Майлз, ты удержишь с другой стороны?
Секундой позже, веревка была поднята, барабанный бой изменился, и казалось, что вся компания бросила свои занятия, чтобы сформировать живую линию для участия в лимбо.
— Люси, — позвал майлз. — Ты же не собираешься просто стоять здесь, не так ли?
Она осмотрела толпу, чувствуя себя неуклюжей и приросшей к месту, на котором стояла. Но Доун и Жасмин оставили ей место между ними. Шелби уже была в режиме соревнования и растягивала спину. Даже парни из морской пехоты собирались участвовать.
— Хорошо. — Люси засмеялась и встала в линию.
Как только началась игра, линия начало быстро продвигаться. После трех раундов, Люси спокойно проскальзывала под веревкой. Четвертый раз дался ей немного сложнее, ей пришлось закинуть подбородок так высоко, что она даже увидела звезды, и это вызвало ряд одобрительных восклицаний. Вскоре она аплодировала другим ребятам, с изумлением заметив то, что начала прыгать от радости, когда у Шелби получилось пройти. Было что-то удивительное в удачном переходе — казалось, что вся вечеринка питалась этим. Каждый раз, это придавало Люси неожиданный всплеск адреналина.
Обычно веселиться было не так просто. Так долго смех часто сменялся чувством вины, каким-то мучительным чувством, что она не должна веселиться по каким то причинам. Но сегодня она почему-то чувствовала себя легко. Даже не осознавая этого, она могла не обращать внимания на темноту.
Когда Люси оказалась на пятом круге, линия заметно уменьшилась. Половина ребят уже вылетело и все толпились возле Майлса и Роланда, наблюдая за оставшимися. В конце линии, у Люси немного кружилась голова, поэтому, от сильной хватки, которую она почувствовала у себя на руке, она чуть не потеряла баланс.
Она начала кричать, но затем чья-то рука закрыла ей рот.
— Шшшш.
Даниель потянул ее от линии в сторону от вечеринки. Его сильная, теплая рука скользнула по ее шее, его губы коснулись ее щеки. На мгновение прикосновение его коже к ее, в сочетании с ярким фиолетовым блеском его глаз, и ее с каждым днем растущим желанием вцепиться в него и никогда не отпускать — все это вызвало у Люси восхитительное головокружение.
— Что ты здесь делаешь, — прошептала она. Она хотела сказать «Слава Богу, что ты здесь», или «Было так трудно быть вдалеке от тебя» или, что она на самом деле имела ввиду, «Я люблю тебя». Но в голове так же крутилось «Ты бросил меня» и «Я думала, это не безопасно» и «Что же насчет перемирия?»
— Я должен был увидеть тебя, — сказал он. Когда он вел ее за большую вулканическую скалу, на его лице появилась заговорщицкая улыбка. Улыбка, которая означала, что они не только нарушали правило Даниеля, но и наслаждались этим.
— Когда я подобрался довольно близко, чтобы посмотреть на эту вечеринку, я увидел, как все танцуют, — сказал он. — И я немного заревновал.
— Заревновал, — спросила Люси. Они сейчас были одни. Она вскинула руки на его широкие плечи и взглянула в его фиолетовые глаза. — С чего бы это тебе ревновать?
— Потому что, — сказал он, скрестив руки на ее спине. — Твоя танцевальная карточка заполнена. На вечность.
Даниель взял ее правую руку в свою, левую закинул на свое плечо и начал медленно танцевать на песке. Они все еще слышали музыку с вечеринки, но с этой стороны скалы это казалось частным концертом. Люси закрыла свои глаза и прильнула к его груди, опустила голову ему на плечо.
— Нет, это не много не правильно, — сказал Даниель через мгновение. Он указал на ее ноги. Она заметила, что он был босиком. — Сними свои туфли, — сказал он, — и я покажу тебе, как танцуют ангелы.
Люси скинула свои туфли без каблуков и кинула их к берегу. Песок между ее пальцами был мягким и прохладным. Когда Даниель притянул ее ближе, ее пальцы оказались на его, и она чуть не потеряла баланс, но его руки надежно ее держали. Когда она посмотрела вниз, ее ступни были на его. А когда она посмотрела вверх, она увидела то, по чему тосковала день и ночь. Даниель раскрыл свои серебристо-белые крылья.
Они заполнили весь ее обзор, вытянувшись на двадцать футов в небо. Широкие и красивые, сверкающие в ночи, они, должно быть, самые прекрасные крылья на всех Небесах. Люси почувствовала под своими голыми ступнями, как Даниель слегка поднялся над землей. Его крылья слегка бились, почти как сердцебиение, держа их в дюйме над берегом.
— Готова? — спросил он.
Готова к чему, она не знала. Это не имело значения.
Сейчас они двигались в воздухе так плавно, как фигурист двигается по льду. Даниель проскользнул над водой, держа ее в руках. Люси вздохнула, когда первая пенистая волна коснулась их пальцев. Даниель засмеялся и поднял их немного выше в небо. Он нагнул ее назад и начал кружить. Они танцевали. В океане.
Луна, будто прожектор, светила только для них. Люси смеялась от удовольствия, смеялась так долго, что Даниель тоже начал смеяться. Она никогда не чувствовала себя так легко.
— Спасибо, — прошептала она.
Он ответил поцелуем. Сначала он целовал ее нежно, в лоб, затем в нос и наконец-то его губы нашли ее.
Она ответила ему страстным, жадным и немного отчаянным поцелуем, прижимаясь к нему всем телом. Так она возвращалась к Даниелю, так она погружалась в их легкую любовь, которую они делили так долго. На мгновение весь мир затих, и, затем, Люси начала задыхаться и ловить воздух. Она даже не заметила, что они уже были на берегу.
Его рука оказалась сзади ее головы, на лыжной шапке, которая была натянута на ее уши. Шапка скрывала ее окрашенные волосы. Он стянул ее, и сильный порыв океанского бриза развил ее волосы. — Что ты сделала со своими волосами?
Его голос был нежным, но прозвучал с упреком. Может из-за того, что закончилась песня и вместе с ней поцелуй, и сейчас они были просто двумя людьми, стоящими на берегу. Крылья Даниеля, выгнувшиеся назад за его плечами, все еще виднелись, но были вне досягаемости.
— Кого заботят мои волосы? — Все, что заботило ее в данный момент, это его объятия. Не волнует ли его только это в данный момент?
Люси потянулась к шапке, чтобы натянуть ее на голову. Ее непокрытая блондинистая голова, как яркий красных флаг, казалось, выдавала Даниелю то, что она могла развалиться на части. Как только она начала отворачиваться, Даниель обнял ее.
— Эй, — сказал он, прислоняя ее ближе к себе. — Прости меня.
Она выдохнула, притягиваясь к нему, и позволяя его прикосновению окутать ее. Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.
