Бедовая для звездных маршалов (СИ) - Элиан Лира

— Я отказала командиру, — коротко отрезает она: — После этого моё присутствие стало не в удел. Оттого и вся грязная работа, ни единого важного задания, прожигание времени, намывая туалеты… Миссия пошла не по плану, никто не ожидал встретиться с аномалиями. Я сделала всё, как и должна была, только Гераус не дождался и пальнул прямо в неё. Всё пошло крахом, к нам отправили подмогу, а нас стремительно вернули. — догадываюсь, что было дальше, но молчу, дожидаясь, когда она озвучит.

Девушка поджимает губы, и затем тяжело вздохнув, продолжает.

— А когда мы вернулись, то начался мой личный кошмар.

— Обвинили тебя… — констатирую я факт.

Киара кивает, а я про себя думаю, что надо бы разузнать, кто это такой смышлёный.

— Я пыталась доказать. Но тщетно…и вот я здесь. — посылает невесёлую улыбку.

— И я этому рад, — абсолютно серьёзно заявляю, глядя ей в глаза.

Нервничает, смущается. Не знает, как на это реагировать. И хоть я знаю, как обезоружить девушку, здесь я тоже и без пушки, и без способностей.

— Мне пора, — резко подрывается она, убегает.

— Мы скоро будем на Нордеке, не забудь про защитный термокостюм. — встаю вместе с ней.

Она судорожно кивает и уже хочет уйти, как резко оборачивается и глядит своими бездонными глазами.

— Спасибо, Элиас… — салютую ей двумя пальцами и остаюсь смотреть вслед стремительно удаляющейся фигуре.

Глава 36. Дариус

Её запах всё ещё витает у меня в отсеке. Тонкий, тёплый, с чем-то пряным — как дразнящее напоминание о близости, которой не должно быть. Он цепляется за одежду, прячется в складках ткани, оседает в углах, будто живёт тут. Бьёт по ноздрям, раздражая слизистую и пробуждая во мне всё то, что я старался так много лет держать под контролем. Жгучее, дикое, необузданное. Лучшим вариантом будет — держать её подальше от себя. Потому что чем дольше мы с ней вместе проводим время, тем больше она проникает внутрь меня, словно яд, медленно, но безошибочно.

Я привыкаю к ней. К её голосу, к её движениям, даже к тому, как она молчит. Так, как не должен этого делать. Опасно. Та зона, куда нельзя заходить. Вход воспрещён. Внутри — ловушки, мины, самоуничтожение.

Но так манит.

Сбрасываю футболку на пол, не глядя, и она шлёпается с глухим звуком. Делаю прыжок, цепляюсь руками за перекладину. Металл холодный, как будто специально, чтобы отрезвить. Начинаю подтягиваться. Раз, два, три… Нужно вытрясти из себя всю дурь, разогнать по венам адреналин, напитать мышцы до отказа, до дрожи. Чтобы болело, чтобы тянуло и ломало, чтобы отвлечь.

Руки уже забиваются, бицепсы становятся каменными, будто вот-вот разорвутся под кожей. Пот скатывается по вискам, щекочет шею. Но я упорно продолжаю делать вид, что у меня всё в порядке. Что я контролирую это. Что голова пустеет — наконец-то — избавляясь от навязчивых мыслей. Пусть они тонут в молочной кислоте, пусть сгорают в напряжении. Хоть на время — тишина.

— Брат, — голос за спиной вырывает меня из-под толщи ультразвука в ушах, пробивает, как выстрел, сквозь пульсирующую тишину моего мозга, — Ещё пару движений, и твой правый бицепс точно лопнет.

Элиас, как обычно, шутит. Это так в его манере — прикрывать остротами всё, даже то, что на самом деле хочет сказать.

Спрыгиваю на пол, чувствуя, как ступни с глухим стуком касаются металла. Грудная клетка ходит ходуном — сердце стучит в бешеном ритме. Пытаюсь выровнять дыхание, но лёгкие словно горят.

Брат подходит ближе, не торопясь, будто наблюдая. Хлопает ладонью по моей вспотевшей спине — с глухим шлепком, от которого мурашки бегут по коже — и протягивает мне бутылку с водой.

Глотаю жадно, как будто эта влага — кислород. Несколько крупных капель выскальзывают из уголков губ, стекают по подбородку и торсу, оставляя холодные дорожки.

Запрокидываю голову вверх, тупо вглядываюсь в потолок, будто там можно найти ответы. А потом, опуская взгляд, встречаюсь глазами с Элиасом. Он смотрит на меня — не отводит взгляда. Внимательно. Слишком внимательно.

С первого взгляда может показаться — ничего особенного. Но я-то знаю. Мой брат крайне редко становится таким задумчивым. И уж точно не просто так.

— Что так смотришь? — голос с хрипотцой, пересохшее горло ещё не пришло в норму.

— Да вот думаю, успел ты мисс Соларис трахнуть или нет…

Моих губ касается хищный оскал. Такой, из тех, что предвещает бурю. Зря он затеял эту тему сейчас. От одного упоминания её имени — будто током прошибает. Вся злость, с трудом загнанная вглубь, вновь поднимается — тяжёлая, липкая, ядовитая.

Чёрт!

— Твоё какое дело? Не тебе морали мне читать.

Огрызаюсь намеренно. Резко, грубо. Я вообще не контролирую реакцию — злюсь, бешусь, чувствую, как внутри всё скручивается. Потому что ревную. Ужасно ревную. Даже когда он просто произносит её имя — этого уже достаточно, чтобы внутри вспыхнул пожар.

— Девчонка не такая, как все, — вдруг голос Элиаса становится ниже. Серьёзнее. Он делает шаг ко мне, ближе. Уже без насмешек, без игры. — С ней нельзя так.

— Как так? — сквозь зубы. Проглатываю напряжение, как ржавый металл.

— Ох, Дар, хватит делать вид, что ты не понимаешь, о чём я. Она по уши в тебя влюблена, смотрит восхищёнными глазами.

Пауза.

— Нельзя так с ней… Наивная и добрая. Она не игр. Она не для утех.

— Кто бы говорил… — едко выплёвываю слова, чувствуя, как горло режет от злости, — Сам хотел её уложить на лопатки. Или просто завидуешь, что мне удалось это сделать раньше?

Я несу полную чушь. Нарочно. Говорю мерзкие, гнилые вещи, будто плююсь ядом. Мне плевать, как они звучат. Главное — чтобы зацепило. Чтобы выбило его из равновесия.

Пусть он треснет мне по роже. Пусть стиснет кулаки и разрядится. Тогда, может, хоть на секунду я забуду о той тупой боли, что сейчас надоедливо ноет под сердцем, пульсируя с каждым вдохом.

Ненавижу это чувство. Совесть.

Она жалит куда хлеще, чем самый ядовитый цветок. Не отпускает, не замирает — просто сверлит изнутри, гниёт, точит.

— Хотел, — отвечает он спокойно, но голос глухой, глуже обычного. В нём уже нет улыбки. — Но Киара не заслуживает такого отношения. Её любить надо. Если ты на это не способен — отойди в сторону.

Слова его — как удар под дых. Я делаю резкий шаг вперёд. Ноздри раздуваются от ярости, дыхание рвётся наружу, будто в клетке заперли зверя.

Что он, чёрт возьми, удумал? О чём он говорит? Кто он вообще такой, чтобы мне указывать?

— Ты, что ли, собрался любить её? — в голосе сталь и вызов, острый край.

Я — на грани. И вижу, что брат тоже уже недалеко. Он смотрит прямо, в лоб. Без страха. Без колебаний.

— Я. А что? — тихо, но будто гвоздь в череп. Без лишних слов. Уверенно.

Я больше не отвечаю. Не могу. Всё внутри обрывается, как струна, натянутая до предела.

Всё. Я нашёл то самое, что срывает мои тормоза.

Рывок. Прыжок. Я без остановки лечу на брата, вкладывая в кулак всё, что накипело. Всё, что не сказано. Всё, что жжёт.

Хруст — глухой, хищный. Как щелчок капкана. Капли крови летят на пол, оставляя тёмные отметины.

Он отшатывается, но не падает. Дышит резко, шумно, как зверь перед атакой.

Мы в дерьме. Оба.

И выхода отсюда не будет без последствий.

Глава 37. Киара

Растерянно стою в главном отсеке и озираюсь на тех, кто с такими же лицами входит внутрь. Не понимаю к чему сбор, но слова коммандера прозвучали довольно громогласно и четко. Полагаю, что разбудили динамики, рыкающие голосом Дариуса Ворна не меня одну. Смотрю на мисс Белар, которая даже не скрывает своего сонного состояния. Лиана заходит следом, и я тут же перевожу глаза на свои пижамные штаны и футболку.