Кристин Фихан - Темный демон
Он снова затих, и она закончила его мыть, убирая одежду, прикрывавшую его мощные мускулы, смывая все следы крови с его груди и живота. Наталья отбросила лохмотья, оставшиеся от его рубашки в угол. Она заколебалась, испытывая искушение продвинуться далее, но усталость брала свое, и еще нужно было дать ему кровь. Кроме того, она не хотела видеть кое-что слишком заманчивое.
Его тихий смех прошелестел в ее разуме.
«Маловероятно, что я в состоянии реализовать те идеи, что мелькают в твоей голове».
«Не льсти себе. Меня нелегко впечатлить».
Огорченная, что он опять читал ее мысли, Наталья поторопилась в ванную. Некоторые номера в гостинице имели смежную ванную, но Наталья специально попросила комнату с отдельной ванной. Она чувствовала себя немного виноватой, ведь она знала, что каждый раз будет отсутствовать по несколько дней, а сейчас похвалила себя, что заказала такой номер.
Горячая вода ощущалась как чудо, когда она встала под душ, в надежде привести себя в чувство перед долгим дежурством. Болело везде. А она даже не замечала до этого момента. Каждый мускул ныл, в голове стучало, а глаза, как напоминание о взошедшем высоко солнце, жгло. Она могла слышать гул разговоров по всей гостинице, смех на улице, цоканье лошадиных копыт, когда мимо проезжали телеги, иногда вперемешку с машинами. Хоть она и была одиночкой, но наслаждалась звуками, производимыми родом людским, и обычно заводила друзей в городах и деревнях, которые проезжала. Это был единственный способ вписать себя в мир, где не было места для такой как она.
Она частично была Карпаткой. Она была способна продемонстрировать несколько трюков, но не все. У нее были недостатки, но не слишком серьезные. Она не принадлежала к их миру, она не принадлежала к виду, который убил ее брата и воевал из-за женщины, даже если эта женщина была ее бабушкой.
Кровь чародеев была сильна в ней. Она происходила из древней линии одаренных способностью владеть магией, использовать гармонию земли, подчинять себе энергию и духов вокруг. Она владела мастерством, могла сплести мощные заклинания, комбинируя древний текст и ее собственные придумки, что приводило к удивительным результатам, но в современно мире для подобных вещей не было места.
Мысль вызвала вспышку памяти, или возможно кошмар…
Я не хочу делать это. Это слишком опасно. Рэзван, скажите ему, что произойдет, если я призову этого духа. Я не буду. Рэзван, он причиняет мне боль. Заставь его остановиться!
Неясная фигура выступила из темноты и стала разрастаться над ней, когда ее брат помчался к ней на помощь. Задыхаясь, Наталья отпрянула…
«Что случилось?»
В глоссе Викирноффа слышалась тревога.
Наталья закрыла глаза, слезы проскальзывали сквозь ресницы из-за воспоминания о брате, лежащем на полу, о его уже распухшем лице, и крови, текущей из уголка его рта. Как всегда дверь в ее мозгу захлопнулась, эффективно останавливая повторное воспроизведение мучительных воспоминаний.
«Наталья? Может мне прийти? Что тебя расстроило?»
Она прислонилась к стенке душевой кабины. В его голосе звучало столько заботы. Никто не заботился о ней, не любил ее уже очень, очень давно.
«Не глупи. Я просто устала».
Мог ли он заглянуть во все уголки ее разума? В те места, что были так темны и скрыты в тени, и куда даже она не могла попасть?
Ее отец — Сорен — был наполовину Карпатцем, наполовину чародеем. Он женился на человеческой женщине, ее любимой маме, Саманте. Наталья крепко зажмурилась и постаралась не думать о своей матери и том месиве, в которое ее превратили вампиры. Ее отец двинулся в рассудке и бросил своих детей, Рэзвана и Наталью, одних, а сам отправился искать убийц своей жены. Он так никогда и не вернулся, и ее единственной семьей стал Рэзван.
Ее глаза обожгло от мысли о ее брате. Такой добрый, такой заботливый — всегда убедится, что она установила всю необходимую защиту — погиб от рук охотника. Она приложила ладонь к двери душевой кабины, как будто могла почувствовать Викирноффа через перегородку. Охотник был жив, потому что она решила спасти его.
Вздохнув, она вылезла из душа и вытерлась, вздрагивая чуть-чуть от прикосновений к ушибам. Наталья сползла по стене, спрятав лицо в ладонях. Что Рэзван сказал бы ей, если бы был жив? Чувствовал бы он отвращение к ней и стыд? Или понял бы? Она прикрыла уши руками, как будто отгоняя шепот обвинений.
Она не понимала, почему ее так влечет к охотнику, почему она вообще рассматривала возможность быть его Спутнице Жизни. В прошлом она была свидетельницей того, как женщину тянуло к охотнику, несмотря на ее нежелание, но Наталья не была ни полностью Карпаткой, ни полностью человеком. К тому же она была магом, в ее венах текла кровь темных чародеев; единицы обладали подобной силой. Она не верила, что может быть с кем-то успешно связана. Как она может ожидать от Рэзвана, что он поверит ей, если она сама не верит? И как может ожидать понимания? Она боялась, что он мог выбраться из могилы, чтобы осудить ее.
Открыв дверь ванной, она замерла на противоположной стороне комнаты от тяжело раненного охотника и задумалась, почему она так хотела, чтобы он выжил. Наталья натянула мягкие брюки на завязке и рубашку с длинными рукавами, разглядывая Викирноффа. Казалось, он был мертв. Она не смогла обнаружить ни малейших признаков дыхания, но она пока не хотела подходить к нему слишком близко. Перед ней все еще стояла задача дать ему кровь.
«Ты не обязана делать то, что тебе не нравиться, kišlány. В этом нет необходимости. Я выживу и так».
Наталья напрягалась. Он что бодрствовал все время, оставаясь тенью в ее разуме? Почему она не могла определить, когда их разумы били слиты?
— Как ты меня называешь? Что значит Киш-ла-ни́?
«Ударение на первый слог. Ки́ш-ла-ни. Это значит «малышка»».
Наталья втянула воздух, в ней начал подниматься гнев.
— Как еще ты меня называл? — Она не была ни малышкой, ни деткой, и, черт возьми, она не боялась его. Ну, может, это не было целиком правдой, но она отказывалась бояться, когда охотник был так серьезно ранен. Она деловито закатала один рукав и заставила себя пересечь комнату.
«Я называл тебя — моя «щепка» и «моя навеки».
От усталости в его голосе, у нее сжалось сердце, несмотря на гнев. Он расходовал слишком много сил, хотя должен был отчаянно их сохранять.
— Я не «щепка» или «малышка», — заявила она. — Я взрослая женщина и ожидаю, что ты будешь относиться ко мне с уважением.
«Как ты ко мне?»
