Черная невеста (СИ) - Анифер Екатерина

— Не виноват, — потом портрет посмотрел на замерших статуями наставников и добавил: — Но, по-моему, тебе от этого легче не станет.

В плечо больно впилась рука магистра Ариона. Когда он заговорил, я даже не поняла, что голос принадлежит именно стражу тёмного факультета, настолько он изменился:

— Похоже, ты чхать хотел не только на учеников, но и на законы Империй. И возникает очень интересный вопрос: откуда ты вообще взялся и где обзавёлся подобными моральными устоями?

А меня больше интересует вопрос, как я сюда попала.

— А твоё одушевлённое создание мы уничтожим! — постановил Варан.

— Она не одушевлённая, — огрызнулась я. И только сейчас до меня дошло. Я в ошеломлении уставилась на стража Академии и уточнила: — Так вы считаете, что я её… — я ткнула пальцем в сторону портрета, — …одушевила? За кого вы меня принимаете?

— Я уже и не знаю, — чуть сгорбился Варан — Когда дело касается тебя, то я вообще ни в чём не уверен. Арион, уведи его.

Коридоры были абсолютно пустынны, что было нетипично для этого часа. Шли мы долго и в полном молчании. Наконец, меня толкнули в какую-то круглую полутёмную комнату, похожую на колодец, с маленьким светильником в центре на полу. Дверь за спиной с лязгом захлопнулась.

Меня начали душить слёзы обиды. За кого они меня принимают? Неужели можно, не разобравшись, в чём дело, обвинять кого бы то ни было? И это взрослые фениксы, прожившие не один десяток лет… точнее, сотню, а то и две.

Мысли метались в такт перепадам настроения: я впадала то в мрачную меланхолию, то в чёрную депрессию, то в ярость, то невыносимо страдала от одиночества и боролась с нервничающим фениксом. Ему здесь однозначно не нравилось. Впрочем, мне тоже. Конкретной причины свого негативного отношения к этому месту я назвать бы не смогла, просто чувствовала себя весьма и весьма неуютно… и совершенно не защищено.

Голос не желал отзываться, феникс не хотел успокаиваться, но сильнее всего я страдала от голода и жажды. Временами мне казалось, что про меня совершенно позабыли. Иногда я даже весьма реалистично представляла, как, доведённая муками голода до безумия, бросаюсь на первого вошедшего.

Мне опять стали сниться чужие сны. Однажды, очнувшись после одного из них, полного крови и чужих страданий, я запустила несколько отросшие ногти в ладони. Боль чуток отрезвила. Я глянула на свои руки и, увидев на ладонях проступающую наяву кровь, безумно захохотала. По щекам текли слёзы, а я хохотала, как ненормальная, не в силах остановиться.

Кто-то встряхнул меня так, что лязгнули зубы. Смех как отрезало. Я оказалась смотрящей прямо в глаза магистра Ариона и предвкушающее улыбнулась.

— Дарк, что с тобой? — обеспокоенно спросил страж тёмного факультета. Моя улыбка стала похожей на оскал.

— Я схожу с ума. Как вы думаете, вы вкусный?

— При чём здесь это? — В глазах магистра плескалась бездна непонимания и настороженность.

— Я хочу вас съесть, — терпеливо пояснила я. — Вы вкусный?

— Нет! — отрезал страж.

— Жаль, — огорчилась я. — Но, думаю, стоит попробовать. А вдруг мне придётся по нраву?

Магистр посмотрел на меня с явным испугом, и мне это понравилось. Однако в следующее мгновение мне в руки впихнули какой-то незнакомый фрукт. Я внимательно осмотрела его. По виду это напоминало огромный оранжевый помидор, но шкурка была бархатистой на ощупь. Я приблизила его к лицу, вдохнула пьянящий аромат и вгрызлась в податливый бок.

Глава 11

Арион

Дарк был похож на маленького зверька. Схватив обеими руками гаану, он вгрызался в неё, не обращая внимания на то, что сок брызгает во все стороны, стекает по подбородку, пачкает одежду. Во что он превратился за эти два дня?

Я требовал привести его сразу после длительного разговора с этим существом на стене, именующим себя частью невесть какой богини, но Варан находился в таком бешенстве от наглого поведения Дарка, что отказался. Как он тогда выразился? “Пусть посидит хотя бы денька три-четыре, спесь собьёт. А то вконец зарвался от собственной безнаказанности!”

Я не выдержал и, как выражается этот ребёнок, начхав на приказ, пошёл к мальчонке раньше. И что я вижу? Всего лишь за два дня он практически обезумел. Этот взгляд… наверно, я до конца жизни его не забуду. А ведь прошло только два дня! Ребята здесь, бывало, неделями куковали. Что же мы ещё не знаем об этом ребёнке?

Видя, что Дарк расправился с фруктом, я всучил ему второй, потом третий. Четырёх гаан достаточно, чтобы насытиться взрослому фениксу с истощённым резервом, но Дарк ел ещё и ещё. Куда в него столько влезает?

Внезапно его глаза закрылись, и ребёнок завалился на бок. Недоеденный фрукт выпал из ослабевших пальцев и покатился по полу. Я осторожно приблизился к мальчику и проверил, что случилось. Дарк спал… просто-напросто спал.

Я убрал полусьеденную гаану в кольцо. Нужно будет не забыть потом её выкинуть. Но что делать с мальчишкой… точнее, девчонкой? Мы постановили общаться с Дарком, как с полноценным мальчиком и, похоже, ошиблись. Его поведение постоянно идёт вразрез со всеми возможными нормами. Вот и сейчас, я даже не знаю, чего от него ожидать, когда Дарк очнётся ото сна.

Я ещё раз внимательно осмотрел ребёнка, отмечая, что во сне его лицо смягчилось и стало открыто-беззащитным. Ещё сианов пять — и у нас начнутся проблемы. Сейчас ещё можно скрывать, но впоследствии вряд ли кто назовёт её мальчиком. Присмотревшись, можно уже сейчас отметить эти различия: слишком женственны черты лица, пушистые ресницы, губы упрямые и тонкие, но со временем, думаю, станут чуть полнее. Однако ребята настолько свыклись с образом Дарка-мальчика, что пока не обращают на них внимания. Но что делать потом? Использовать иллюзии? Но на нём никакая иллюзия, даже с подпиткой, не удержится больше полустигны. Тогда что?

Я заправил Дарку за ухо упавшую на лицо прядь и замер. Сердце пропустило удар, ошеломлённое не меньше моего. Ребёнок улыбнулся во сне. Никогда не видел, чтобы он так улыбался. Ради такой улыбки можно простить всё, ради неё можно завоевать пару галактик… ради одной только улыбки. Но почему? Отчего она на меня так подействовала? Как будто я попал в поток божественного света и тепла… или под воздействие очередной, пока ещё не известной нам способности этого дарования.

Внезапно улыбка сбежала с губ Дарка, и на лицо наползла тень. Он подтянул колени к подбородку и зарылся в них лицом.

Наваждение исчезло, и я стоял в полной растерянности, раз за разом задавая себе вопрос: что это было? Что он только что сделал? Почему я чувствовал себя самым счастливым фениксом во всём Мироздании? Я невольно словил себя на том, что вновь хочу увидеть эту улыбку, ощутить её действие на себе, и задумался: а так ли был я прав, утверждая, что Дарком собираются манипулировать? Может, всё как-раз-таки наоборот? И тот же Риока подпал под воздействие этих неведомых чар и не смог от них избавиться?

Но нет, судя по характеристике, такой феникс, как Риока, не станет для кого-то просто так стараться. Это законченный эгоист и одиночка, который, однако, настолько идеально выполняет все возлагаемые на него задания, что в кольце терпят его отчужденность и закрытость. Во всей команде им дорожит только Миор. Налаживать отношения с остальными он просто не счёл нужным. Несмотря на возникшую неприязнь к нему, все в один голос утверждают, будто этот Риока действительно силён… но до сих пор никто так и не смог чётко сказать, какое у него направление силы, помимо чисто физической. Хотя частица фениксовой крови, судя по рождению и пройденным тестам, в нём имеется. Возможно, её оказалось просто недостаточно для проявления способностей.

Я подхватил Дарка на руки и пристроился с ним у стены. Прежде чем покинуть карцер, нужно удостовериться, что мальчик вменяем и не преподнесёт никакого неприятного сюрприза. Дарк чуть расслабился и зарылся лицом мне в рубашку. Я напрягся, потом беззвучно рассмеялся: боюсь ребёнка, которым сам же любовался ещё полстигны назад! Глупости. Это просто маленький запуганый зверёк, которому кажется, что против него ополчился весь мир. Единственный феникс крови, рождённый на территориях Империй за последние шестьсот пятьдесят сианов. И помимо этой обладающий впечатляющим набором иных способностей.