Хаос (ЛП) - Карвен Анна

Коварная мысль приходит мне в голову. Чего хочет Кайм не секрет. Его похоть безгранична.

Я могла бы с таким же успехом порадовать его, даже если он на мгновение выведен из строя.

Не обращая внимания на пронизывающий холод, я срываю с себя зеленое платье. Под ним на мне нет ничего, кроме тонких шерстяных леггинсов и его сапог.

Их снимаю тоже. Теперь я совершенно голая.

Моя награда — резкий вдох Кайма.

Ветер треплет мои волосы и обдает тело ужасным холодом, но мне все равно. Не тогда, когда Кайм так на меня смотрит.

По коже бегут мурашки. Мои соски напрягаются. Я наклоняюсь навстречу ветру, позволяя ему обрушиться на меня сзади.

Я стою голой на краю света, и странное безумие овладевает мной.

Мое сердце колотится в быстром, ровном ритме. Я чувствую это в своих ступнях, в кончиках пальцев, в наполненых кровью венах и до самых костей.

Мне нужно двигаться.

Кайм хочет шоу? Он хочет украсить меня вещами по своему выбору?

Хорошо. Я устрою ему представление.

Я топаю ногой по грязи. И щелкаю запястьями.

Он издает низкий рык предвкушения. Потому что знает, что я собираюсь сделать. Он понимает.

Я начинаю танцевать.

Эта галака отличается от предыдущей.

На этот раз в ней нет гнева и мести.

Чистый танец.

Я закрываю глаза и растворяюсь в ритме горы. Ветер и земля теперь моя музыка, и я полна эйфории.

Это и есть истинная галака.

В древние времена это был военный танец, но в наши дни галака — это тайный танец, который женщина-тигландер дарит своему единственному и избранному супругу.

Это клятва верности.

И я отдаю свою Кайму.

Конечно, мужчина обычно имеет право отказаться, но Кайм лежит на холодной земле, без возможности пошевелиться.

Почему именно в этот момент?

Может быть, это потому что впервые за все время существования Кайма, он уязвим.

Он не может отказаться от моего танца. Я этого не допущу.

Он все равно никогда бы мне не отказал. Только посмотрите, как он цепляется за каждое мое движение, на его жестких чертах запечатлены боль и отчаянная потребность.

Я танцую быстрее, древний ритм леса пульсирует в моих венах.

Теперь дух овладел мной.

Я танцую, как одержимая, в пыли и ветре, в холоде и лунной темноте, подбираясь все ближе и ближе, пока не оказываюсь над ним.

Моя грудь вздымается. Это напряжение согрело меня изнутри. Мои волосы растрепаны и спутаны.

Мое тело трепещет от возбуждения и желания.

И Кайм…

На этот раз он действительно выглядит ошеломленным.

— Я думал, ты просто собиралась примерить свою новую одежду, — хрипит он, глядя на меня глазами такими же глубокими и бездонными, как ночное небо.

Я всегда вижу звезды в его глазах.

— Ты делаешь все возможное, чтобы заботиться обо мне, и в процессе тебя чуть не убивают. Ты сражаешься с драконами только для того, чтобы удержать их подальше от меня. Ты идешь против самой своей природы ради меня. Что еще я могу сделать, кроме как подарить тебе этот танец, Каймениэль? — Я опускаюсь на колени, оседлав его. — Думаю, что пришло время разбудить твое тело, ассасин.

Я кладу руку ему на пах, чувствуя выпуклость члена сквозь жесткую ткань брюк.

Пока ничего.

— Как бы мне ни хотелось, чтобы было иначе, нельзя просто преодолеть последствия «Темной тени», Амали. Яду нужно позволить выйти самому. Возможно, мы пробудем здесь еще некоторое время, и хотя я, конечно, не возражаю против всего этого, но не хотел бы, чтобы ты замерзла до смерти, прежде чем смогу должным образом поблагодарить тебя за спасение меня от этого раздражающего Достопочтенного. — Он многозначительно приподнимает бровь. — По крайней мере, надень куртку, если ты должна это делать.

— Прошу прощения, но это я сейчас должна благодарить. — Я глажу его парализованный член, надеясь на какие-то признаки жизни. — Не мешай моим планам.

Он посмеивается.

Внезапно чувствую подергивание под моими пальцами.

— Может быть, эта штука с «Темной тенью» не так сильна, как ты думаешь, — самодовольно говорю я, обрадованная тем эффектом, который произвожу на него. — Я собираюсь погубить тебя, Каймениэль.

— Для этого уже слишком поздно, любовь моя. Я уже не существую для кого-то другого, кроме тебя.

Глава 8

Амали

Мы стоим бок о бок на склоне горы, глядя на равнины Танглед, которые еще более дикие и отдаленные, чем могучие Комори.

Наконец-то, мы достигли конца горного хребта. Пять дней мы провели в походе по горам после того, как на нас напал дракон. Пять дней тяжелого восхождения сквозь пронизывающий холодный ветер и снег. Пять дней я провела, свернувшись калачиком у теплого костра ночью, в объятиях Кайма, чувствуя себя томной и удовлетворенной после того, как он трахнул меня с дикой страстью.

Этот человек полностью завладел мной.

Здесь, наверху, он совсем другой, и я тоже.

Мы свободны быть теми, кем пожелаем.

Я щурюсь от яркого солнечного света, разглядывая ослепительный пейзаж внизу. Эти места выглядят совсем по-другому. В одной части все невероятно заросшее, а в другой — редкие растения. Спутанные виноградные лозы и буйные сорняки связывают вместе болота и зыбучие пески. Широкая, извилистая река тянется от подножия гор до самого моря, разделяясь на широкую дельту у береговой линии.

Так вот что лежит за пределами хребта Таламасса.

Я в восторге.

И не могу поверить, что мы зашли так далеко.

Рука Кайма собственнически скользит по моей пояснице. — Там внизу равнинная местность. Болотистая и вонючая жара летом. Тебе повезло, что мы переправляемся зимой. В любое другое время года мухи достаточно опасны, чтобы съесть человека живьем.

— Зачем кому-то туда ехать? Из всех мест, где можно получить оплату, почему именно там? Это так далеко. И очень хлопотно — идти только для того, чтобы получить монеты.

— Это неудобно, но также приносит много денег. — Кайм пожимает плечами. — Мои клиенты — Иншади. Таковы были их условия. Это заложено в мой гонорар. И единственное место на континенте Разлома, куда они приходят.

— Потому что здесь почти нет мидрианцев?

— Именно.

— Они боятся?

— Боятся? — У него вырывается мрачный смешок. — Они Иншади. Они не боятся мидрианцев, просто не хотят иметь с ними ничего общего. У Иншади странные представления о чистоте. Они считают себя намного выше нас. И не хотят ущемлять свой взор видом нас, скромных людей из Разлома.

— Это звучит… странно.

— Для нас, вероятно, так оно и есть. Но для них мы, вероятно, непонятны.

— Мне вряд ли нравятся люди, которые думают, что они намного лучше всех остальных. Я уже проходила через это. И было не очень приятно.

— Идиоты во дворце? — Губы Кайма приближаются к моему уху, и его теплое дыхание касается моей кожи, посылая приятную дрожь по телу. — Они такие, потому что боятся истинной силы. В глубине души они знают, что то, что у них есть, не имеет ничего подобного ей.

«А ты прям все об этом знаешь?» Я ищу его руку и сплетаю свои пальцы с его, лаская мозолистую ладонь, удивляясь, как эта рука, способная на такое безжалостное разрушение, в то же время может быть такой нежной со мной.

Кайм действительно силен, и он решил быть со мной.

Он мой.

Как удивительно.

Но он не непобедим.

Я бросаю взгляд на лицо Кайма. Рваная рана на его левой щеке смотрит на меня в ответ. Прошло три дня с тех пор, как мы покинули место, где на него напал дракон, и с тех пор рана стала выглядеть хуже, а не лучше. Несколько раз я предлагала очистить и перевязать ее, но он всегда грубо отмахивался от меня, говоря, что все заживет, потому что, по-видимому, он исцеляется быстрее, чем обычные люди.

По-видимому, он не заражается инфекциями.

Ерунда. Я уже видела гноящиеся раны раньше, и эта начинает выглядеть отвратительно.