Лада Лузина - Киевские ведьмы. Выстрел в Опере
— Конечно, красота — не аргумент для Суда. Но ваша родословная на вашем лице. К слову, когда, моя Золотая Пани, захочет убрать морщинку на лбу, умоляю, не прибегайте к средствам слепых. Прочтите заговор…
— Вы забываетесь!!!
Катины сведенные брови стали похожи на крылья.
Ноздри раздулись. Черные самовластные глаза ударили ту, которая осмелилась переступить границы Катиных частных владений.
В общественной жизни Катя, бывало, использовала свою красоту, как валюту (что, впрочем, случалось не часто).
В жизни частной, — высокомерно презирала свою великолепную внешность (а, бывало, и ненавидела ее). Комплименты вызывали у Кати тоску уныние. Столь свойственное женщинам, желание нравиться не заглядывало к Кате в гости. Катя и так нравилась всем. Точнее, — не нравилась!
Она поражала!
И это всеобщее поражение, порождавшее понятный протест, бунт, партизанское движение и революции, обычно, приносило красивой Кате одни неприятности сплошные беды, как в личной, так и в общественной жизни…
— Неужели, — презрительно спросила она, — я похожа на женщину, которая хочет кому-то понравится?!
Катя поправила деловитый ворот-стойку полумужского, дорогого, престижного, — вызывающе некрасивого костюма. Провела по зализанным назад волосам.
До недавнего времени она носила короткую стрижку. Но волосы и ногти Киевиц обладали неконтролируемым свойством отрастать за 5-6 часов. Потому с волосами Катя перестала бороться. Но ногти стригла два раза в день — утром и вечером!
— Вы похожи на чистокровную ведьму, — прошептала Василиса, смиренно опуская глаза. — В 15 веке вас сожгли бы вас за вашу красоту на костре. И были бы правы. Красота украинок давно стала общим местом. Но чем объяснить такое скопленье красивых женщин на одной территории? Ответ прост: у нас инквизиции не было. Ведьм сжигали на западе. И в России, и в Украине к ведьмам всегда относились крайне толерантно. Иностранцы сами уничтожили свой генофонд, теперь ездят за женами к нам. Но вы, вы, Екатерина Михайловна…
Высокая, длиннобровая, изумительная Катя длинно вздохнула.
— Послушайте, раз красота — не доказательство, зачем о ней говорить? — неприязненно закруглила она начатую в ее честь оду. — И если вы пришли сюда для того, чтобы сказать, я красива, как ведьма, вы зря потратили мое время.
— Если половина киевских ведьм за вас, то лишь потому, что вы так красивы! — взволнованно возразила ей Василиса. — Они видели вас на Купалу. Они верят в вас! В вас, Екатерина Михайловна. И я пришла, чтобы сказать, Киевицей будете вы. Только вы. Одна вы.
— Что вы сказали?
Почти теми же самыми словами о ее Катином избранничестве черт Кылыны когда-то заманил Катю в ловушку.
— Я не могла сказать это вчера, в присутствии Дарьи Андреевны и Марии… — объяснила Глава Киевских Ведьм. — Но вам следует знать это. И быть готовой к неприятным проблемам, которые непременно возникнут, когда Дарья Андреевна и Мария узнают, что они…
— Не будут Киевицами? Почему вы так уверенны в этом?
— Я верю в пророчество о Трех. — Василиса по-прежнему не поднимала глаз. — Но именно оно, увы, и ввело нас всех в заблуждение. Вас было Трое. Хотя меня сразу смущало, что среди вас моя студентка. Я слишком знаю ее! Ковалева инертна, пассивна, робка, она б не смогла стать даже пристойным историком. Чтоб делать открытия и доказывать их, нужна смелость. И вдруг — Киевица! Признаюсь, будучи в Башне, я подобрала ее волос и провела анализ.
— Анализ?
— С помощью кристалла Атран. Он показал: помимо сил Киевиц, доставшихся ей по ошибке, в ней нет ни капли…ни капли… Она слепая! Когда я обнародую этот результат на Суде, никто не заикнется о Трех. Если одна из вас слепа, как крот, не может быть речи ни о триумвирате, ни о сбывшемся пророчестве. Что же касается Дарьи Андреевны…
Но Дарья Андреевна Екатерину Михайловну не интересовала нимало.
Катя испытывала к Маше странное чувство — близкое к любви.
В отличие от Даши и большей части проживающих в мире людей, Маша не раздражала ее (что, как вы поняли, случалось достаточно редко). Катя уважала Машу (что случалось еще реже). Уважала за знания, за логику, за умение схватывать суть, охарактеризовать, сформулировать. И на диво органично принимала даже Машину скрупулезность, дотошность, вынуждающую студентку периодически выправлять и одергивать Катю…
Катя и сама была скрупулезно-дотошной, сама была логичной и умной.
С незапамятный времен она подбирала характеры окружающих людей, как одежду, — чтобы не морщило и не тянуло, не злило и не муляло раздражало. И Маша, кем бы она ни стала впоследствии (и даже, если б, впоследствии, она не стала для нее никем) была ее идеальной одеждой, — по сути, она и была Катей, только вывернутой наизнанку
Но главное, появление Маши вывернуло наизнанку и Катю…
И дело было даже не в том, что Маша, единственная во всем мире считала Катю не сукой. А в том, что где-то очень глубоко часть Дображанской сучьей не была. И к этой-то части и апеллировала Маша, в упор не замечая всего остального…
Она чем-то напоминала ей «идиота». Любимого героя безнадежно далекой Катиной юности, которому люди удивленно прощали правду. И хотя Дображанская любила его тогда, когда, по ее мнению, сама была «идиоткой», не было ничего неестественного, в том, что Катя сказала:
— Пошли вон! Да как вы посмели?!!! Вести расследование за нашей спиной… Нет пророка в своем отечестве, да! Привыкли считать ее дурой, студенткой, привыкли смотреть на нее сверху вниз? Забудьте! Маша — моя! Только посмейте, сказать кому-нибудь, про ваш кристалл! Только посмейте вякнуть это на вашем суде! Я вас… — рука Дображанской угрожающе сжалась в кулак.
Васин торс рухнул вниз в поясном поклоне:
— Умоляю, Золотая Пани, простите! Вы — Киевица. Я сделаю все, как вы скажете. Но вы должны были знать…
— Вы правы, — смягчилась Катерина. — Я должна была знать. Хорошо, что вы сказали это именно мне. Значит, Маша точно не ведьма? А в чем, собственно, заключается пророчество о Трех?
Глава пятая, в которой Мир ведет себя, как герой.
Весной 1892 «побежал» стремительным Александровским (ныне Владимирским) спуском второй в Европе и первый в России электрический трамвай.
Александр Анисимов «Скорбное бесчувствие».Пойти в прошлое! — от этого предложения у Маши перехватило дух.
Маша уже была в Прошлом.
Именно там она встретила Мишу, и полюбила его (и разлюбила Мира навсегда).
