Ирина Лунгу - Любовь и страсть Демона
И прежде, чем кто-либо успел ответить, сзади Давида раздался такой до боли знакомый и такой родной голос.
— Развоплощение не понадобится, Сатана, — услышал Дав голос Милы и молниеносно обернулся, вглядываясь в хрупкую фигуру женщины, которая подошла к ним и встала рядом. Такая же сильная и властная, будущая жена и мать двух демонов, которые стояли с ней рядом.
— Как пожелаете, — прошелестел Сатана, будто разом потеряв к ним всяческий интерес.
А Давид всматривался в лицо Милы, на котором расцвела такая нежная улыбка, что от неё захватывало дух.
— Я пришла за тобой, Давид, — проговорила она, вкладывая свою тёплую ладошку в его руку, — Сын успел остановить тебя, пока я спешила к тебе.
Она подарила улыбку Адаму, который тепло улыбнулся в ответ. И в этот момент Давид поверил. В Аду не было места такой любви, которая светилась в глазах тех людей, что стояли рядом с ним. Это не могли быть демоны, принявшие облик Адама и Милы.
— Я пришла за тобой, мы идём на землю. Теперь вопрос «захочешь ли ты пойти со мной?» — это вопрос только твоей веры, — произнесла Мила, становясь серьёзной и глядя прямо в глаза Дава.
Демон порока сделал глубокий вдох и прошептал одними губами:
— Я верю.
И в этот момент по Аду прошёл подземный толчок.
— Тогда уходите, я за вами, — шепнул Адам, снова становясь между ними и Сатаной.
Давид крепко сжал руку Милы в ладони, и они направились назад по дороге к тому месту, с которого они могли попасть на землю.
Давид не сразу понял, в чём дело, а, быть может, всему виной был еле уловимый жест Сатаны. Через его тело словно прошёл огромный поток воздуха, который выбил дыхание и заставил скорчиться от боли. А потом свет в сознании демона померк.
Давид приоткрыл глаз, тут же зажмуриваясь от нестерпимого яркого света и уже было решил, что он снова оказался в Раю. Но в Раю уж точно не было таких ламп, которые обычно были в больницах. Дав попытался сделать глубокий вдох, который ему дался через силу, и снова приоткрыл глаза.
Так и есть, он был в больнице, на земле, каким-то чудесным образом оказавшись в одной из палат. В роли пациента. Рядом, как ни в чём ни бывало сидели и мило переговаривались между собой Авиталь и Мила.
Дав выдохнул, ощущая, как по телу волнами расходится облегчение. Он на земле, Мила рядом. Всё кончено.
Авиталь и Мила, словно услышав его выдох, разом замолчали и посмотрели на него. Потом Мила вскочила, роняя с колен какой-то журнал, и бросилась к Давиду.
— Дав, слава Господу, ты пришёл в себя! Как ты?
Давид моргнул несколько раз и даже попытался сесть, потому что кроме какой-то странной тяжести в груди, его ничего не беспокоило.
— Я в порядке, — поспешил он заверить Милу, — Только мне интересно, как я здесь оказался?
Мила улыбнулась, устраивая за спиной Дава подушку так, чтобы ему было удобнее сидеть, и бросила взгляд на ангела.
— Сатана лишил тебя возможности быть демоном, Давид, — раздался мелодичный голосок Авиталь, и ангел подошла чуть ближе, — А здесь ты оказался по причине автокатастрофы, — Авиталь сделала пальцами жест в воздухе, будто ставила невидимые кавычки. — Так что тебе остаётся только выздороветь и можешь жить с Милой как человек, о чём ты и мечтал последнее время. А мне теперь пора. И теперь уже надолго.
— Мы больше не увидимся с тобой? — прошептал Давид, уже понимая, что видит Авиталь в последний раз. Ангел покачала светловолосой головой.
— Нет, Давид, бывший ангел первого порядка. С тобой нет. А с Адамом я увижусь точно.
Взгляд Дава метнулся к Миле, которая приложила ладонь к плоскому животику, и бывший ангел снова выдохнул. Значит, с Адамом тоже всё в порядке.
— Не грусти, Давид. Теперь тебя ждёт счастливая жизнь, — подмигнула ему Авиталь и просто исчезла.
В груди Дава действительно разлилась грусть. Щемящая и какая-то сладко-болезненная. Вот и конец его ангельско-демонической жизни. Но впереди то, к чему он так сильно стремился.
Он повернулся к Миле и провёл рукой по её лицу, бесконечно нежно и трепетно.
— Расскажи мне всё, малыш. Всё то, что случилось с того времени, как мы были в Аду.
Мила взяла его ладонь в руку и посмотрела в глаза серьёзным взглядом.
— Разве это важно сейчас, Давид? — шепнула она ему.
И Дав понял, что это действительно неважно. Важно только то, что есть сейчас. А ещё важен вот этот любящий взгляд бесконечно любимой им женщины. Всё остальное — прах…
Эпилог
— Адам, уже холодает, простудишься, — Мила присела рядом с пятилетним сыном и накинула ему на плечи свою куртку.
Август стоял на удивление жарким, но всё равно, ночами было морозно, и лето, изо всех сил заявляющее о своих правах днём, ночью отступало. Словно готовилось к заслуженному отдыху.
На западе пролегла тонкая алая полоска заката, которая выделялась на темнеющем небе, будто кровавый шрам. Адам неотрывно смотрел на эту полоску, то ли размышляя о чём-то, доступном лишь ему, то ли силясь запомнить очередной закат.
— Ты же знаешь, что мне не холодно, мам, — проговорил он ровным голосом, бросая на Милу быстрый взгляд, в котором сквозила нежность, и снова переводя глаза на полоску заката.
Мила улыбнулась. Адаму действительно никогда не было холодно, его кожа всегда поддерживала нужную температуру, несмотря на то, какое время года было на земле.
— А я ещё я снова чувствую пустоту, — тихо, словно стараясь сделать так, чтобы не услышала Мила, добавил он.
Мила вздрогнула. Слишком сильно она боялась таких вот разговоров, хотя они происходили довольно часто.
Их с Давидом сын с самого рождения был необычным, и хоть они оба знали о его предназначении, оно их пугало. Адам был на удивление умным, серьёзным и смышлёным мальчиком. А в глазах его светились такие понимание и печаль, что иногда, при взгляде в эту бездну, захватывало дух. Подобные разговоры о пустоте случались довольно часто, но Мила всё равно боялась их, нередко представляя себе, что её сына призовут для управления армией в Ад со дня на день. И всё же, она ни за что бы не хотела, чтобы у неё был другой сын. Только Адам, только главнокомандующий армией демонов, только такой, серьёзный и мудрый…
— Что за пустота, Адам? — Мила сделала глубокий вдох, в очередной раз пытаясь понять причину таких ощущений у сына. Обычно он отмахивался от таких разговоров, быстро переводя тему на что-то другое и становясь почти обычным ребёнком, но сейчас он, кажется, решил поделиться с матерью.
— Это странная пустота, мам. Будто какой-то моей части нет, а я ищу её и не могу найти.
