Шеррилин Кеньон - Ашерон
О, каждый раз, когда я думаю о его жизни в Атлантиде, я чувствую нестерпимую боль. Как мог наш дядя так с ним обращаться? Даже сейчас я вижу Ашерона в цепях, вижу ту дикую пустоту, которая была в его глазах, когда он впервые увидел меня и еще не знал, кто я такая. И не знал, кто он такой. Я подводила его ранее, но я буду стараться не подвести его еще раз. Здесь он узнал, что такое мир и счастье. Я сделаю все возможное, чтобы оградить его от мира, который его не понимает и обижает.
Когда он собирал яблоки, он напомнил мне белку, которая прыгает с ветки на ветку, собирая свои сокровища. Он был таким красивым мальчиком. Сердцем я знала, что они со Стиксом близнецы, но когда я наблюдала за ним, я была ошеломлена их различиями. Ашерон двигался гораздо более грациозно, свободно. Он был стройнее, его волосы были чуточку более золотые, его мускулы более очерченные, а кожа — более мягкая. И эти глаза…
Они были привлекательными и пугающими. Когда он закончил, то принес все собранное и положил кругом передо мной, чтобы я выбрала, какие яблоки я съем в первую очередь. Он всегда был таким внимательным, думал сначала о других, а потом о себе.
— Как ты думаешь, отец скоро приедет навестить нас? — спросил он, лежа на боку и наблюдая за тем, как я ем яблоко. Я почувствовала, что он проверял меня, солгу я ему или нет. Его серебряные умопомрачительные глаза были очень раздражающими, когда он смотрел так настойчиво. Неудивительно, что дядя бил его за то, что Ашерон смотрел на людей. Когда ты находишься под таким испытующим взглядом, ты теряешься и даже пугаешься. Но он не заслужил того, чтобы его били за то, что от него не зависело.
— Я думаю, мы должны совершить путешествие через несколько дней и встретиться с одной королевой.
Он посмотрел вдаль разочарованно, играя со своим яблоком. Желая успокоить и приободрить его, я убрала золотые волосы с его глаз.
— О такой искренней нежности ты говорила? — спросил он сомневающимся голосом, — о такой, когда люди, которые любят, прикасаются к тебе, не прося ничего взамен?
— Да, — ответила я. Он улыбнулся мне открыто и правдиво, как ребенок.
— Мне кажется, мне это по нраву.
Затем я услышала то, отчего мое сердце остановилось. Это были несколько шагов, прошелестевших рядом. Я знала, что не должно быть никаких таких звуков в нашем временном раю. Петра и Майя были заняты по кухне. Муж Петры ушел в город, а все остальные занимались своими делами.
Только один человек мог прийти с кем-то еще. Я знала, что это был отец, так как Ашерон встал, а его лицо переполняла радость. Я закрыла глаза, сгорая от ужаса, и заставила себя встать и повернуться к нему лицом. Его лицо пылало от злобы. Он стоял рядом со старыми каменными колоннами, которые являлись входом в сад, а рядом с ним был Стикс. Кровь у меня застыла в венах. Я хотела сказать Ашерону убегать отсюда и прятаться, но было уже слишком поздно. Они были совсем рядом. Еще бы три дня, и он бы был в безопасности далеко отсюда. Мне хотелось кричать от досады.
— Отец, — тихо сказала я, — почему ты здесь?
— Где ты была? — он крикнул и приблизился, — я искал тебя, пока не догадался приехать сюда.
— Я говорила тебе, что мне нужно время.
— Отец! — взволнованный голос Ашерона резал мне слух. Мальчик видел его впервые с тех пор, как он отослал его. С ужасом я наблюдала, как он бежит поприветствовать отца. В отличие от Ашерона, я знала, какой прием его ожидал. Не разочаровав меня, отец отшвырнул его и смерил презрительной гримасой. Ашерон застыл в смятении и посмотрел на меня за объяснением. Я не могла вымолвить ни слова. Как могла сказать ему, что солгала, только чтобы сделать его жизнь чуточку счастливее?
— Как посмела ты выкрасть его с Атлантиды? — гаркнул отец. Я открыла рот, чтобы объяснить, но была сбита с толку тем, как близнецы изучали друг друга. Я была поражена их обоюдным любопытством. Они, конечно, знали друг о друге, но не виделись более десятилетия. И вряд ли кто-то из них помнит, каково это смотреть на свое отражение. Лицо Ашерона светилось радостью. Я знала, что он хотел обнять Стикса, но после отцовского приема, сомневался. Стикс смотрел с меньшим энтузиазмом. Он выглядел так, как будто его худший кошмар оказался явью.
— Охрана! — крикнул отец.
— Что ты делаешь? — спросила я, неспособная принять того, как может отец брать под стражу своего собственного сына.
— Я отправлю его туда, где ему самое место.
У Ашерона затряслись губы, когда он повернулся ко мне и взглянул испуганными глазами. Мое сердце выпрыгивало из груди от страха, что его вернут снова на Атлантиду.
— Ты не можешь так поступить с ним!
Отец взглянул на меня взглядом, полным такой ненависти, что я даже отступила на шаг, испугавшись.
— Ты что совсем спятила, женщина? Как ты могла приютить этого монстра?
— Отец, пожалуйста, — умолял Ашерон, упав на колени перед ним. Он схватил руками отцовские лодыжки и лежал перед ним в самой раболепной позе, которую я когда-либо видела.
— Пожалуйста, не отсылай меня назад. Я сделаю все, что ты мне прикажешь. Я клянусь. Я буду хорошим. Я не буду ни на кого смотреть. Я не причиню никому вреда.
Он, не переставая, целовал его ноги.
— Я не твой отец, червь! — жестоко сказал отец и отшвырнул Ашерона. Он злобно уставился на меня.
— Я говорил тебе, что он не принадлежит к нашей семье. Почему ты ослушалась меня?
— Он твой сын! — выкрикнула я сквозь слезы гнева и разочарования, — как ты можешь отрицать это? Ведь у него твое лицо и лицо Стикса. Как ты можешь любить одного и ненавидеть другого?
Отец наклонился и крепко схватил Ашерона за подбородок. Я видела, как впились его пальцы в щеки Ашерона, когда он грубо поднял его на ноги и повернул ко мне.
— Это не мои глаза! Это вообще не глаза человека!
— Стикс! — сказала я, зная, что смогу перетянуть его на свою сторону, а он в свою очередь может повлиять на мнение отца, — он же твой брат! Посмотри на него!
Стикс покачал головой.
— У меня нет брата.
Отец оттолкнул назад Ашерона. Ашерон стоял тихонько, в его глазах можно было прочитать весь трагизм момента. На лице читалось то, что он переживает снова ночные кошмары, которые он пережил на Атлантиде. Я видела, как он, будто становился меньше прямо на моих глазах. Исчезал мальчик, который в конце концов научился смеяться и доверять, а его место занимал тот избитый, безнадежный, которого я нашла. Его глаза были бесчувственны и пусты. Я солгала ему, и он об этом знал. Он доверял мне, и теперь эта хрупкая связь была безвозвратно разрушена. Ашерон повесил голову и обхватил себя руками, как будто это могло спасти его от жестокости окружающего мира. Когда охранники вошли в сад и отец приказал им вернуть его назад в Атлантиду, он последовал за ними, не проронив ни слова и даже не попытавшись сопротивляться. Он снова стал бесхарактерным и не имеющим своего мнения. У него больше не было своих желаний и даже права голоса. Он стал тем, кем был до нашей встречи. Несколькими резкими словами, отец разрушил все то, что я выстраивала месяцами.
