Карина Пьянкова - Леди в пути (СИ)
— Я так понимаю, мистер Лоуренс. И почему вы еще живы?
Растеряно уставилась на мужчину… Он, стало быть, уже знал обо всем? Знал о том, что во всей этой темной истории замешан брат леди Уоллидж? И почему же он ничего не сделал? Почему не арестовал мерзавца?
ОБНОВЛЕНИЕ 06.12.2014
— Потому что ему нужно было, чтобы кто‑то передал его послание? — пожал плечами мистер Оуэн.
Я же не выдержала и спросила:
— Вы все знали с самого начала?!
Негодования скрыть не удалось, как ни старалась. Неужто лорд Дарроу уже знал имя преступника?! Почему тогда он позволил ему разгуливать на свободе?! Что за легкомыслие?!
— Придержите свой язык, юная леди, — холодно оборвал меня мужчина. — О вашем наказании мы поговорим позже.
Следовало остановиться, смолнкуть, уйти к себе и со смирением ожидать, что же его милость решит насчет моей судьбы. Но во мне говорили отчаяние, страх, волнение за судьбу подруги.
— Если бы вы взяли его под стражу днем, то он бы не сумел похитить Эбигэйл! А теперь… Что станется с мисс Оуэн теперь?! Вы же ее опекун! Вы должны заботиться о ней!
— Дядя, мисс Уоррингтон не хотела… — ту же сказал мистер Оуэн, но я перебила его:
— Нет, милорд, хотела! Как можно настолько легкомысленно относиться к тому, что преступник свободно разгуливает по округе?!
Тут я осмелилась посмотреть в глаза лорду Дарроу… И поняла, что зря я начала этот разговор. И перечила ему зря. Мужина оставался спокоен, совершенно спокоен. Но глазах стыл такой могильный холод, что в пору было самой накладывать на себя руки, не дожидаясь, пока он решит убить меня лично.
— То есть вы, юная леди, считаете, что я легкомысленно отношусь к своим обязанностям? — вкрадчиво поинтересовался он, начав обходить меня по кругу.
Что‑то в душе трусливо скулило и умоляло повиниться тут же, просить о прощении… Но родовая гордость Уоррингтонов оказалась сильней всяческого здравомыслия.
— Да, милорд.
— То есть вы предпочли, чтобы я взял под стражу человека без единого доказательства, основываясь только на собственных измышлениях? — почти что на самое ухо сказал мне дядя моей подруги.
По спине от страха мурашки побежали.
Нет, нельзя арестовывать кого‑то (интересно, у него хотя бы есть подобные полномочи? Впрочем у полковника они наверняка есть…) без доказательств. Но… но сделай он это — и Эбигэйл ничего бы не угрожало.
— Что ж, теперь у вас доказательства есть, но что с ними делать? Если вы предъявите обвинения этому страшному человеку, то он убьет Эбигэйл!
Или даже хуже… Он может жениться на ней, на племяннице лорда и богатой наследнице. Если вдуматься, то второй вариант куда приятней для него, и куда хуже для семьи моей подруги.
— Не убьет. Лоуренс мерзавец, но разумный мерзавец. И прекрасно понимает, что если племянница пострадает — я найду его даже в аду… Нет, он не осмелится тронуть мою племянницу… Пойдемте пока внутрь…
В голосе его милости на мгновение мне послышалась боль. Должно быть, судьба мисс Оуэн вовсе не была ему безразлична. И этот факт на некоторое время примирил меня с характером вельможи и его отвратительными манерами.
В гостинце все еще было слишком тихо.
— Почему все спят? — задалась вопросом я. Как‑то это было… совершенно ненормально.
— Потому что кое‑кто не рассчитал свои силы. Хорошо, если прислуга придет в себя к обеду.
Слова лорда ничего мне не объяснили…
Какие силы? И что тут можно было не рассчитать? Если бы я была суеверной… Но я не была… Однако, кажется, что у меня есть все шансы вскорости начать смотреть на мир также, как моя наивная подруга. Только бы с ней было все хорошо.
— Но, дядя, даже если Лоуренс не осмелится причинить вред моей сестры, нам в любом случае нужно вызволить ее. И как, позволь, спросить, он проник в ее комнату? Не через зеркало же?..
Мы как раз поднимались по лестнице. И, когда лорд резко затормозил после слов племянника, я врезалась в спину его милости, едва не скатившись вниз. Слава Богу, мистер Оуэн обладал отличной реакцией и успел поддержать меня под локоть.
— Почему бы и нет? — как‑то странно произнес мужчина.
Я ушам своим не поверила, когда услышала подобные слова от его милости. Он всегда казался таким прагматичным, рассудительным, но слова племянника он принял абсолютно всерьез, как будто верил в саму возможность того, что кто‑то может пройти сквозь зеркало… Ну и кто тут, собственно говоря, суеверный?
— Милорд, вы же это несерьезно? — растеряно переспросила я.
Лорд снова начал подниматься.
— Вы меня в очередной раз поражаете, мисс Уоррингтон, — издевательски произнес лорд. — Вы готовы были пойти искать фэйри посреди ночи, но стоило сказать вам, что этот фокус мог провернуть человек, как в вас вновь просыпается скептик.
— А во мне, дядя, скептик никогда и не засыпал, — подал голос мистер Оуэн. — И мне все это напоминает бред. Полный бред.
— Поэтому ты получишь мое имущество, а Роберт — мои обязанности.
Эти слова буквально врезались в мою память. Мистер и мисс Оуэн — дети любимой старшей сестры лорда Дарроу. Однако его правой рукой стал вовсе не Чарльз Оуэн, а Роберт Уиллоби, который не настолько близкий родственник. Эбигэйл упоминала, что он сын троюродного брата его милости со стороны отца. То есть родство достаточно дальнее, чтобы даже не приглашать мистер Уиллоби на семейные торжества… Однако же лорд Николас принял под крыло племянника и явно готовил его как своего преемника. Пусть и все имущество переходит после смерти лорда переходит к брату и сестре Оэун… Как интересно распределена привязанность вельможи в этой странной семье…
— Дядя, я вовсе не узко мыслю, — недовольно пробормотал мистер Оуэн. — Но ты говоришь о чем‑то совершенно невообразимым.
Я же уже не понимала, чему стоило верить, а чему нет. Мой мир постепенно сходил с ума. И не удавалось понять, как это исправить.
Повинуясь приказу милорда, я ушла к себе и легла спать. Однако сон все никак не шел. А виной тому было зеркало. Проклятое зеркало, которое висело практически напротив мое кровати. Оно заставляло меня волноваться, беспокоиться, думать о странных и глупых вещах.
Лежа с открытыми глазами я смотрела в слегка мутноватое стекло, в котором отражалась луна и чувствовала, как по спине бегут мурашки. Смертельно хотелось, чтоб в комнате со мной кто‑то был. Пусть даже и мужчина. И все равно, что станется после с репутацией. Тревога все усиливалась, вытягивая все силы…
И тут как будто кто‑то возник по ту сторону стекла. Мужчина… Определенно мужчина… В темноте разобрать мне удалось только, что он худ, и что глаза у него будто бы слабо светятся.
