Александр Арбеков - О, Путник!
— А скажите-ка, ГРАФИНЯ, не имеют ли другие Короли подобного ПОСОХА? — я указал рукой на свой.
— Не знаю, Сир, не ведаю. Я ведь никогда не видела ни одного Короля вот так, вблизи, кроме Вас, — ответила девушка. — Созерцала их издалека, но посохов, подобному Вашему, не наблюдала.
— А АНТРЫ? Их, как я понимаю, многие видели. При каких обстоятельствах это происходило? Только ли во время праздников?
— Да, только во время них. АНТРЫ всегда сопровождают Королей в дни праздников, ни от кого не скрываются. Их самих и процесс их превращения, то есть исчезновения, действительно видели многие, но снова же, издалека. Подходить близко к ним, естественно, никто не рискует. Почти никто… Было несколько прецедентов, когда кто-то по разным причинам, то ли по неосторожности, то ли из-за любопытства, то ли в состоянии сильного алкогольного опьянения оказывался слишком близко, ну, сравнительно близко от Королей и их АНТРОВ.
— И чем это заканчивалось? — задал я вопрос, заранее зная на него ответ.
— Всё заканчивалось очень плачевно, очень… Так что мы опасаемся АНТРА не зря. Кто его знает, что у него на уме. Зверь есть Зверь… С ним следует быть осторожным.
— ГРАФИНЯ, а откуда всё-таки известно, что АНТРЫ бессмертны и абсолютно непобедимы?
— О, Сир, Вы же слышали историю о Герцоге Первого Острова. Разве этого мало? Всем известно, что АНТРЫ бессмертны и непобедимы. Они же не принадлежат этому миру! Я ещё раз напоминаю Вам, что АНТРЫ, как и Короли, являются посланниками Бога на земле, их цель — оберегать и защищать Королей при осуществлении ими великой и только им известной Миссии. Защищая Королей, АНТРЫ не останавливаются не перед чем, для них не существует никаких препятствий, они могучи, кровожадны и абсолютно безжалостны. Убить, а значит победить их невозможно. Как можно, допустим, победить Бога?!
— Ну, сравнение не совсем корректное, — хмыкнул я.
— Почему же, Сир!? Бог никогда не допустит, чтобы его Посланник был побеждён.
— Резонно, резонно…Так, так, так… Значит АНТРЫ абсолютно безжалостны и страшно кровожадны? Возможно, возможно, — пробормотал я, посмотрел на ЗВЕРЯ, а потом усмехнулся. — А вообще, всё-таки существует один единственный способ победить Бога! Знаете, какой?
— Нет, Сир, — потупила свой взор девушка, а потом искоса и с любопытством взглянула на меня.
— Сир, о чём это Вы?! — возмутился БАРОН.
— Бога можно победить только с помощью другого Бога, более сильного! — улыбнулся я.
ГРАФИНЯ и БАРОН сначала недоумённо переглянулись между собой, а потом громко и весело рассмеялись. Я между тем постоял некоторое время молча, задумчиво рассматривая грозное и кровожадное порождение небес, спокойно сидящее передо мною на задних лапах.
ЗВЕРЬ вдруг громко засопел, стал демонстративно чесаться и, якобы, выискивать блох, которых, как я теперь был уже абсолютно уверен, у него и в помине не существовало.
— Хватит, пройдоха! — громко и раздражённо произнёс я.
Пёс моментально принял позу застывшей на века статуи, даже, кажется, дышать перестал. А зачем ему это нужно, собственно? Он очевидно и без воздуха вполне может обойтись.
— То-то, то-то! — потряс я гневно кулаком перед мордой ЗВЕРЯ. — Смотри у меня!
Некоторое время мы постояли неподвижно друг против друга. БАРОН и ГРАФИНЯ замерли. Даже птицы вокруг вроде бы умолкли и с интересом наблюдали за немой сценой.
Я, дабы разрядить обстановку, потрепал ЗВЕРЯ по шее, в ответ на что, он, как всегда, смешно выпучил свои янтарные глаза и хрюкнул, а потом громко засопел. ГРАФИНЯ и БАРОН сдержанно и облегчённо рассмеялись. Пронесло, слава Богу!
— Ладно. Так, где же наша свита? — бодро спросил я.
— Недалеко. Вот за тем холмом, Государь, — ГРАФИНЯ показала рукой на пригорок, покрытый густой растительностью, находящийся в полусотне шагов от нас.
Так, так. Именно там я вчера и разглядел какое-то движение.
— Прекрасно, прекрасно, господа! Что же, — вперёд! — громко сказал я. — Нас по-прежнему ждут, и никак не дождутся великие и славные дела!
— Извините, Сир, но у нас осталась ещё одна проблема, — вежливо обратился ко мне БАРОН.
— Какая ещё проблема? — раздражённо спросил я.
— Оракул Первого Острова…
— Ах, да… Я о ней совершенно забыл. Как она там?
— Отходит в мир иной, — скорбно произнесла ГРАФИНЯ.
— Вы знаете, а скорбь вам к лицу.
— Вы циник, Сир!
— Да, я таков, каков есть, — жёстко усмехнулся я. — Кстати, когда я погибну или просто помру, пожалуйста, сожгите моё тело в огромном костре и развейте пепел над океаном. Ненавижу эти могилы, катафалки, скорбные речи, всяческие обряды, хождения на кладбище, памятники, поминки и всю остальную дребедень и галиматью!
— Вы бессмертны, Сир… Вам не угрожают ни костёр, ни могила, — тактично и осторожно заметила ГРАФИНЯ.
— Солнце моё, свет моих очей, ничто в этом мире не вечно. И никто не вечен. Увы… В том числе и я! Увы, увы…
Мы вернулись в дом. Старуха лежала всё на том же топчане молча, глаза её были закрыты, и только по слабым, но размеренным движениям груди, было ясно, что она ещё жива.
Я приблизился к женщине, слегка наклонился над нею. Лицо белое, как мел, веки слегка дрожат, дышит с хрипом, в уголках сухого рта тонкие струйки слюны. Печальное и страшное зрелище. Оно уготовано многим, возможно, когда-нибудь и мне…
— Отходит, — глухо произнёс я. — Сожалею…
— Кто, зачем, как!? — вдруг прохрипела старуха. — Час испытаний близок и неизбежен! Тьма приближается. Тьма грядёт! О, Путник! Твоя дорога начнётся здесь и окончится в немыслимых далях. Огонь, мрак, пламень, холод и жар, — всё это ждёт тебя впереди… Не пойму, что будет дальше! Конец всему или начало!? Мессия, ты осознаешь суть всего сущего и станешь его Творцом! Смело иди вперёд. Не растрачивай себя на разные глупости и по мелочам. Только любовь спасёт тебя, иначе — смерть! Любовь правит миром, только она! Всё остальное — суета и бред… Что же будет дальше? Не знаю, всё путается в голове… Дайте мне свои руки, дети мои!
Я взял ГРАФИНЮ за руку, почувствовал трепет её пальцев. Наши ладони соприкоснулись с холодеющими руками Оракула.
— Вам уготована длинная дорога, но на ней будет много препятствий, слишком много! Всё, более я ничего не могу понять, ибо вечность рядом и замутнён мой разум. Не понимаю! Прощайте, — пробормотала старуха и умерла.
Я склонился над ней, пощупал пульс, тяжело вздохнул, потом обернулся к своим спутникам. Они стояли бледные, потрясённые, скованные благоговейным ужасом.
— Да, наступление смерти подчас сопровождается явным бредом, — криво усмехнулся я.
