Розмари Клемент-Мур - Техасские ведьмы
- Посмотри на это, – сказал Марк, подняв подписанную коробку так, чтобы я могла в нее заглянуть.
- Наконечник стрелы? – Это прозвучало как вопрос, хотя форма камня сомнений не вызывала.
- Угу. Такими стрелами здесь двести лет назад пользовались коренные американцы.
- Может, это и убило нашего парня? – спросила я.
- Точно сказать нельзя, но, возможно, мы что-нибудь обнаружим, когда исследуем кости...
- В лаборатории. – Повторила Фин их обычный ответ, и Марк усмехнулся. А вот доктор Дуглас не улыбалась.
- Как насчет возраста скелета? – заговорила я немного поспешно, чтобы отвлечь внимание от сестры. – Вы можете хоть приблизительно сказать, он такой же старый, как и наконечник?
- Я не строю предположений, – ответила профессор. – Я уверена только в том, что он пролежал здесь намного больше ста лет. На это указывают корни растений, которые росли вокруг могилы. Подойди и посмотри.
Она повела нас к краю выкопанной площадки. Над нами высился бульдозер, а два студента, перебирающие землю в яме, прекратили работать, увидев наше приближение.
Марк указал на студентов и их деревянные поддоны с проволочным дном:
- Это Дуэйн и Лукас. Они просеивают вырытую бульдозером землю в поисках каких-нибудь других фрагментов костей или экспонатов, которые мы, возможно, пропустили. А Кейтлин и Эмери раскапывают могилу.
Кейтлин оказалась той самой девушкой, которую я поймала за оцениванием задницы Бена. Ее волосы были собраны наверх и выпущены через заднюю часть черно-красной бейсболки, и по шее сбегала струйка пота, пока Кейтлин работала. Она и тощий парнишка – ее напарник – выкопали уже около полуметра. Именно такой толщины был верхний глинистый слой почвы, а под ним уже начиналась каменистая земля. Потому местность так и подходила для выращивания винограда, лекарственных трав и выпаса крупного рогатого скота. Для других целей она непригодна.
Доктор Дуглас указала на наполовину вывернутый из земли – вероятно, бульдозером – куст вербены.
- Корни проросли сквозь ребра скелета, – сказала профессор. – Студенты работают вокруг них, чтобы осторожно извлечь кости.
Кейтлин, орудуя жесткой кисточкой, миллиметр за миллиметром освобождала от грязи ряд позвонков. Они не сияли белизной и чистотой как те скелеты, которые я видела в музеях. И было несколько тревожно наблюдать, как из грязи показывается легко узнаваемая форма позвоночника.
- Сколько от скелета вы обнаружили? – спросила я.
- Чаще всего в таких неглубоких захоронениях почти ничего не остается, – принялся объяснять Марк. – Останки часто оказываются на поверхности в результате действий животных или непогоды.
- Ты хочешь сказать, падальщики вытаскивают куски, чтобы поесть. - Фин не особо заботилась о деликатности формулировки.
- Мы стараемся отдать останкам хоть какую-то дань уважения, – неодобрительно заметила доктор Дуглас. – В конце концов, когда-то это был человек.
Я уставилась на позвоночник, развалившийся, словно куча кубиков, и задумалась: сохранилась ли хоть частичка человеческой энергии, связанная с этим местом, с этими останками? Волоски на затылке встали дыбом – может, из-за какого-то подсознательного отрицания напоминания о смерти, а может, еще из-за чего.
Я пыталась не думать о призраке в моей комнате, но чем больше я старалась, тем сильнее в груди скручивался узел страха, до сих пор полностью не отпустивший меня с прошлой ночи.
- У вас есть какие-нибудь предположения, кто это может быть или как он умер? – спросила я.
- Если на костях нет повреждений, – ответила доктор Дуглас, – невозможно установить причину смерти. А после того, как он столько времени пролежал в земле, очень трудно оценить масштабы исходных повреждений.
- По бедному парню еще и бульдозер проехал, – произнес Марк.
Доктор Дуглас с печальным неодобрением покачала головой:
- Какая жалость.
Бен издал многострадальный вздох, будто уже слышал это раньше:
- Мы же не знали, что он здесь.
- Да, – подтвердила профессор, хотя все еще походила на огорченного родителя. – Думаю, ничего нельзя было поделать.
Марк, у которого лучше получалось не отвлекаться от темы разговора, обратился ко мне:
- Когда вернемся на факультет, то изучим найденные кусочки ткани и узнаем, что это за материал. Это может дать нам какую-нибудь подсказку.
- А вы можете по структуре черепа определить, был ли он англо-, латино- или коренным американцем? – Спросила Фин, и мне стало интересно, о чем же она думает.
- Да, – ответила доктор Дуглас. – Но такие измерения мы проводим в лаборатории или в морге.
Сестра многозначительно вздохнула, услышав знакомый ответ. Глаза профессора сузились, словно Фин находилась на верхней строчке ее «студенты-на-исключение-дайте-мне-только-шанс» списка. Должна заметить, по телевизору некоторые вещи казались немного увлекательнее, или по крайней мере более уместными.
Словно оказывая огромную услугу, профессор продолжила:
- Я провела измерения бедра, которое нашел Марк. Судя по костям, мужчина был небольшого роста. Примерно сто пятьдесят семь сантиметров. Это указывает на более старое происхождение. За последние столетия, благодаря современному питанию, средний рост людей существенно увеличился.
Там, в яме, кости выглядели так одиноко. Я задумалась: если собрать все кусочки в холодной стерильной лаборатории, станет ли она лучшим местом упокоения, чем теплая земля Техаса? Кем он был? Иммигрантом или поселенцем? Коренным американцем? Века, много веков, – это огромный период времени.
В мои глубокие мысли просочился знакомый шум, возвращая меня обратно в двадцать первый век. Я поняла, что лаял Медведь. И Сэди тоже, поднимая хриплую собачью тревогу.
- Что за… – начала доктор Дуглас.
- Простите, – сказала я, уже начав обходить выкопанную яму с намерением успокоить питомцев. Но натолкнулась на Бена, а затем отлетела на Марка. Мы натыкались друг на друга как герои фильма «Три балбеса», пытаясь во что бы то ни стало добраться до собак. Когда мы расцепились, я застыла в ужасе от увиденного.
Лила не гавкала с остальными. Она была слишком занята собственными собачьими раскопками: комья земли разлетались в разные стороны, а Медведь с Сэди поощряли подружку радостным лаем.
О черт.
Я освободилась от Бена и Марка и побежала, слишком быстро, чтобы разобраться с ощущениями в моем животе: злость на собак, беспокойство о том, что из-за них нас выставят с участка, и кое-что другое. Какое-то необъяснимое внутреннее напряжение, вот только оно меня так подгоняло, что я без проблем неслась наравне с парнями.
