Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу (СИ) - Гэлбрэйт Серина

Как Ярен выразилась? Феодора за любимым в перелом прыгнуть была готова… хотя не факт, что действительно прыгнула бы. «Уикхем» тоже уверял, что ему жизнь не жаль отдать ради возлюбленной, а на деле как Виргила Акулу увидел, так и слился сразу по-тихому. Ни прости, ни прощай, ни клятвенных обещаний вернуться за любимой.

– Вот честно, Виргил, тебе что за дело до возлюбленных Фе… до моих возлюбленных? – спросила я напрямик и осторожно потрогала дверцу.

Тоже тёплая, пусть и в меньшей степени, нежели панель.

– Мне есть дело до Алишан. А она слишком тревожиться о судьбе своей непутёвой сестры. Оттого и мне приходится… тревожиться.

Похоже, топится плита не дровами. Чем тогда, углём?

Словно невзначай я сунула руку в карман платья, сжала бумажку в кулаке, домяв её окончательно, и вынула руку. Поднесла кисть к лицу, громко пошмыгала, делая вид, будто собираюсь по-простому подтереть нос собственной рукой. Но Ворон птица суровая, не чета изнеженному котику Филе, его сей жест неэлегантный не впечатлил ни разу.

Ну и ладно.

– Алишан-то в курсе твоих тревог за неё и Фе… и меня за компанию? – я наклонилась, подёргала за ручку на дверце, проверяя, в какую сторону она поворачивается.

– Алишан не… Ты что творишь?

Он обо мне мнения невысокого, так что хуже не будет.

– Ой, а можно мне на огонёчек посмотреть? – надавив на ручку, я распахнула дверцу, и небольшая камера дохнула мне в лицо жаром и неприятным горьковатым запахом.

Внутри лежал увесистый, словно подгрызенный с боков чёрный кирпич, то ли действительно уголь, то ли его местный аналог. По неровной пористой поверхности пробегало голубоватое искристое пламя, гасло и вспыхивало язычками, и я поскорее кинула в него бумажку. Сгорит она там или нет, неясно, но будем исходить из того, что других вариантов в моём распоряжении всё равно не имеется.

– Обезумела совсем?! – Виргил подскочил ко мне, схватил за шкирку, как котёнка, и оттащил в сторону. Сам захлопнул дверцу и повернул ручку.

– Да я только посмотреть хотела! Если её нельзя открывать, так и скажи.

– Пошла вон отсюда, – Ворон цапнул меня за руку выше локтя и вытолкал с кухни в коридор. – Иди собираться, как сестра велела.

– А попить? – возмутилась я для проформы.

– Позже принесу.

Я одёрнула платье и удалилась с максимально обиженным видом.

* * *

В моём распоряжении есть два источника какой-никакой информации.

Орум, который хочет появляется, хочет не реагирует на попытки его позвать. Как по мне, так это крайне, крайне паршивые качества для возможного наставника.

И Люсьен, единственный в нынешнем моём окружении не знавший Феодору и не приходившийся мне кандидатом в сочетаемые.

Ввиду неявки паучьего ока выбор я остановила на втором варианте.

План несовершенен и убытков мог принести больше, чем пользы, но делать нечего, что сдали, тем и ходим. Смартфона нет, интернета нет, при всём желании не загуглишь интересующий тебя вопрос. Я отдавала себе отчёт, что Люсьен может многого не знать, отказаться делиться известной ему информацией, не прийти по разным причинам, не услышать клича – вдруг бумажка так и лежит себе преспокойно в камере в плите? – и, самое прискорбное, не успеть вовремя.

Будет весьма досадно в случае претворения последнего пункта в жизнь.

Впрочем, это Алишан спешила вернуться домой, а вот кое-кто покидать родной город и привычную устроенную жизнь явно не торопился. Сестра успела собрать вещи, узнать от Виргила, что я за каким-то лешим сунула нос в плиту, зайти в гостевую спальню, подозрительно понаблюдать, как я пытаюсь заново, поаккуратнее сложить багаж Феодоры, и удалиться восвояси. Она жарко пошепталась с Виргилом, на что тот лишь руками развёл, из чего напрашивался вывод, что речь идёт не о личном, а о вполне себе насущных проблемах.

Интересно, уходят ли сочетаемые в самоволку и если да, то что им бывает за уклонение от высокой чести, ищут ли их и как впоследствии жить с тем, кто сбежал от тебя, роняя тапки?

Гость объявился часам к шести, когда Алишан уже собралась было съездить проверить, действительно ли у Филиппа накопилась куча дел, требующих немедленного разрешения, или он, оценив меня в качестве наречённой, решил свалить в голубые дали, пока не поздно. Я отсиживалась в гостевой спальне, медитировала на пейзаж за открытым окном, гадала, кто придёт раньше, Филипп или Люсьен, и потому стука во входную дверь не расслышала. Зато наполнивший прихожую нестройный гомон голосов сразу привлёк внимание.

Люсьен стучать в парадную дверь вряд ли станет, уж Виргил-то ему точно не обрадуется. Значит, Филипп изволил-таки закончить сборы?

Выскочив из комнаты, я приблизилась к лестнице, прислушалась.

Вроде один голос женский и Алишан не принадлежит.

Майя приехала?

Я встала так, чтобы видеть уходящую за лестницу часть прихожей, и, вытянув шею, смогла рассмотреть женщину в чёрном платье и шляпке с вуалью.

– …неслыханно, адара, – долетел до меня строгий, непререкаемый глас дамы.

– При всём уважении, озел Катрино, однако Свод касается не только адар, но и избранных ими сочетаемых.

Озел Катрино? То есть гостья – супруга Филиппа?

Зеркало может указать на женатого мужчину? И что с ним таким делать, заставлять разводиться?

– При всём уважении, адара… – женщина выдержала вопросительную паузу.

– Алишан, – сухо подсказал Виргил.

– При всём уважении, адара Алишан, – уважения в голосе гостьи не набралось ни на грамм, – но я вынуждена опротестовать ваше… решение.

– Как же вы намерены это сделать? – удивление Алишан намекало ненавязчиво, что в её практике протесты от представителя сочетаемой стороны случились впервые.

– Я требую неоспоримых подтверждений, что Филиппе – так называемый избранный вами сочетаемый. Мой дорогой супруг не одобряет всех решений нашего сына…

О боги этого мира, гостья не жена кошкожаба.

Хуже. Она его мама.

Что же получается, Филипп успел сбегать пожаловаться мамочке, что бедного несчастного мальчика насильно тащат в вынужденный брак, или как там правильно называется совместная жизнь адары и сочетаемого?

– …но его недовольство юношескими заблуждениями Филиппе вовсе не означает, что мы готовы отдать его паукам.

– Паукам?

– Ах, полно, адара, вы не хуже меня знаете, как величают вам подобных. Разве некоторые из вас не называют себя также?

– Озел Катрино… – начала Алишан, но гостья небрежным жестом перебила её и отступила на шаг.

Я попыталась было ретироваться, однако опоздала.

– Стой, дитя, – властно велела дама. – Не прячься, выйди на свет.

Правильно говорят, любопытство кошку сгубило.

Я неохотно спустилась по лестнице. Мама Филиппа повернулась ко мне, прогулялась неспешным оценивающим взглядом от взлохмаченной макушки до не шибко чистых носков туфель. Пристальный, препарирующий взор не сделал ни единого льстящего мне вывода и обратился на застывшую позади Алишан.

– Полагаю, эта особа и есть юная адара, для которой избрали моего сына?

Мать Филиппа выглядела ровно так, как положено выглядеть потенциальному свекромонстру, чей сын, любовно взращенный в тепле, уюте и достатке, привёл домой девушку из сословия куда ниже собственного. Платье подчёркнуто строгое, закрытое, никаких пышных юбок, кружев и драгоценностей в изобилии, но даже мне видно, что стоил наряд немало. Шляпка с откинутой назад длинной вуалью короной венчала чёрные с густой проседью волосы, полные губы неодобрительно поджаты, в карих глазах плескалась невысокая оценка моей персоны. Лицо избороздили морщины, но в молодости она наверняка была красавицей.

– Моя младшая сестра Феодора, – пояснила Алишан. – Феодора, озел Исабель Катрино, мать Филиппе.

Чёрт, может, реверанс надо изобразить?

– Адара Феодора, наречённая Филиппе, – затянутые в чёрную перчатку пальцы ухватили меня за подбородок, поднимая моё лицо к свету. – Юна, мила, свежа, но не более. И адара ко всему прочему. Сколько у неё уже сочетаемых?