Юлия Колесникова - Свора - Зов крови
Грем кивнул в ответ.
— После подтверждения нам нужно будет только дождаться приезда комиссаров. Думаю, из Лондона они доберутся довольно быстро и дело за нами.
Все это понимали. Почти никто в этой комнате не хотел смерти оборотней (ну кроме Прата), но это было необходимо. Некоторых придется убить только потому, что выжившие захотят отомстить. Возможно не женщины, а вот мужчины… оборотни слишком самовлюбленные, чтобы забыть о таком. Никому не хотелось убивать, особенно после стольких лет воздержания, и видеть, как их тела медленно будут становиться людьми. Но нам не оставили выхода. Я тут же вспомнил тех троих, кого мы убили в доме Аераса. Но ушли мы до того, как они приобрели форму людей. Если не думать и не погружаться в это глубже, можно считать, что я просто убил волка. Но я так не считал. Вина действительно ужасающее чувство.
Отец набрал необходимый номер, и поднес трубку к уху, но мы все и так слышали — гудки. Если бы наши сердца сейчас могли бы биться, то они бы двигались синхронно с этими гудками. Все ждали. Угрюмое нетерпение проступало на лицах, даже Прат вдруг потерял свою ухмылку. Но у него могли быть на это свои причины.
— Нам нужна ваша помощь, Рейн у них.
Тишина на другом конце провода, заставила бы любого из нас в прошлой жизни начать грызть ногти, но не теперь. Мы просто ожидали.
— Как это случилось?
Я знал этот голос. Рект — старейшина Своры никогда не был дураком. Он мог просто подозревать, что мы обманываем их, и что Рейн на самом деле с нами. И ему нужны были доказательства.
— Она помогала Теренсу, он не мог обратиться, когда же это случилось, его призвали. Девочка была с ним.
— Значит и он тоже у них? — Рект мог бы хоть для приличия скрыть удовлетворение. Я постарался подавить волну гнева, но это не помогло. И чтобы не выхватить у отца телефон и не наговорить ему много чего непростительного, я подался прочь из комнаты на улицу.
Снег по-прежнему валил, словно его специально сыпали с небес, и это уже начинало раздражать. Но вот я заметил, что сквозь пелену движется что-то темное. Мое тело тут же напряглось, как и инстинкты. Я приготовился к обороне, пока не увидел что это Теренс, он почти на ходу поменял форму волка на человека, и свалился на землю. Я быстро оказался возле него и понес в дом.
Зов начисто его вымучил. И от моего прикосновения кадры прошедших минут мелькали у меня в голове. Вот мы ушли… он обратился… дорога по снегу, раздражение Рейн, и ее наставления уходить. Но Теренс все же видел, как ее забрали. И он протестовал против этого. Мне стало больно только от одного вида его воспоминаний. Должно быть, мое сердце не так мертво, как я думал. Это была невыносимая боль. Видеть, как она добровольно уходит с ними, и я постарался игнорировать льющиеся образы.
— Где твоя одежда? — поинтересовался я, хотя понимал, как было глупо спрашивать это в данной ситуации.
Но, даже замерзший и уставший, Теренс еще оставался способен на юмор.
— Тебя беспокоит мой внешний вид? А я-то думаю, чего это ты со мной годами дружишь.
Я усмехнулся и внес его в дом. К этому времени разговор был уже завершен (даже пребывая на улице, я старался не прислушиваться к тому, что говорилось, но и так знал, каков был ответ). И все же отец, завидев меня, повторил, то, что я уже слышал.
— Они будут через час.
Я кивнул, но не стал обсуждать с ними этого. Самюель и Ева, чтобы занять себя, начали готовить Теренсу чай и что-то поесть, я расположился рядом с другом. Не успел Теренс сесть возле камина, закутавшись в одеяло, Терцо и отец устроились возле него, устремив свои взгляды к нему.
— И как все прошло?
Теренс не успел ответить, как вместо него отозвался я:
— Они не причинили ей вреда, а просто боялись ее. В итоге она пошла в их сопровождении.
Теренс зло и раздраженно уставился на меня.
— Я тебе говорил, что вы ужасно подходите, друг другу с Рейн — с вами у меня пропадает понятие о личном пространстве.
Я нахмурился немного задетый его словами, потому что поступил чисто интуитивно. Просматривая чьи-то воспоминания, я будто бы становлюсь очевидцем происшедшего. И для меня озвучить его воспоминания, было тем же самым, что и рассказать о пережитых мною моментах.
— Прости, если тебя это задевает.
Теренс поджал губы, и все же усмехнулся.
— Ничего. Теперь это стало более заметно, чем раньше, поэтому я еще привыкаю к твоим знаниям о моем прошлом.
— Ну, раньше у меня всегда было больше времени, и я мог дать тебе рассказать обо всем самому. А теперь мы время экономим — при таком раскладе забываешь о чьих-то чувствах.
В ответ Теренс улыбнулся более дружелюбно. Он был моим другом уже несколько лет, и хотя я и раньше подобным образом дружил с людьми, но Теренс был другом иного рода. Он стал первым из тех прежних людей, который узнал о моей тайне, разделяющей нас как виды. А теперь Теренс к тому же стал довольно похожим на меня. Мы оба больше не были людьми, и дружба более не была чем-то запретным, как раньше. И мне это нравилось. Иметь друзей очень важно, для таких одиноких особей, как мы. И все же лучшим другом для меня стала Рейн.
Не смотря на то, что мы сможем разделить нашу с Теренсом дружбу на многие столетия, ему многого не знать обо мне. Я бы не хотел марать его душу своим прошлым. И почему-то это выглядело совершенно по-другому, когда я делился воспоминаниями с Рейн. Словно готовил ее к тому, что может поджидать по ту сторону совершенства и бессмертия.
— Значит, они ее боятся, — задумчиво протянул отец. Он был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил Еву. Ее губы всего лишь на миг поджались в укоре, но перехватив мой взгляд, она улыбнулась. Еще один мой друг, с которым я проведу многие годы, и мне было немного трудно осознавать ее своей мачехой.
Я улыбнулся ей в ответ, и вновь сосредоточился на Теренсе. Его сердце все еще билось быстро, потому что волчья кровь боролась в нем с людской, и я ощущал дискомфорт, который мне не хотелось чувствовать. Но я так давно привык бороться с собой, что это почти не замечалось. Эта боль была почти несравнимым удовольствием, напоминающим о том, что мое тело и чувства еще существуют.
— И они тебя не заметили? — переспросил Грем, вновь поднимая голову от рук.
— Заметили, — нехотя проговорил Теренс, и замолк, когда Самюель, протянула ему тарелку с едой и чай. Это позволило Теренсу не рассказывать то, что он не хотел. Или счел постыдным для себя.
Я видел тот момент, когда ему пришлось биться с одним из волков, уходя с места, где он оставил Рейн. Но это было не в моем праве рассказывать им всем о его делах. Действия Теренса не были агрессией — он просто защищался. И это оставалось на совести Теренса. Я догадывался, что он только начинал мучиться от видения прошлого, но весь ужас содеянного ожидал его впереди. Все зайцы и лисы, которых он убил, померкнут после осознания смерти человека.
