Колин Маккалоу - Символ веры третьего тысячелетия
– У меня так много дел в Холломане…
– Но едва ли их нельзя отложить на недельку – иначе вы не выбрались бы в Хатфорд.
– На неделю?
– Всего на неделю.
– Хорошо, доктор Карриол. На неделю согласен. Но – ни минуты больше!
– Благодарю вас! Меня зовут Джудит – я ведь еще не представилась? Пожалуйста, зовите меня по имени. Да и я предпочла бы звать вас – Джошуа.
Они вернулись в мотель.
– Но сначала я должен заехать домой, – сказал он, желая поиграть на ее нервах и, может быть, заставить отступиться от затеи.
– Пожалуйста! Кстати, могу отправиться с вами вместе, – она взяла его под руку. – А потом сядем на ночной поезд до Вашингтона. Ведь Холломан – как раз на той ветке.
– Я не заказывал билет, мест может и не оказаться.
Она рассмеялась:
– Ну, что вы! Для меня билеты всегда найдутся.
Выхода не оставалось, пришлось согласиться.
В автобусе на Холломан доктор Карриол не отрываясь смотрела в окно, скрывая бурную радость победительницы, а доктор Кристиан размышлял о том, что заставило его поддаться на уговоры.
Он терпеть не мог отлучаться из клиники, хотя ничто не требовало его постоянного присутствия там. Она подловила его: почему нельзя смотаться в Вашингтон, если можно выехать на суд в Хатфорд? Не мог же он признаться, что суд над Маркусом – при всей драматичности – был для него чем-то вроде небольших каникул. А вот поездка в столицу, да еще с какими-то научными беседами, никак не похожа на пикничок. Теперь поздно менять решение, она уже не отступиться. Его не покидало ощущение, что эта женщина манипулирует им. Предчувствия никогда не обманывали его: нет, надо во что бы то ни стало избежать поездки в Вашингтон.
Ждать автобуса, чтобы доехать до Оук-стрит, она не захотела, предпочла идти пешком. Но отдать ему свою сумку отказалась:
– Я всегда путешествую налегке. Чтобы не торчать потом в ожидании джентльмена, который поможет даме: напрасная трата времени!
У самого дома он снова заколебался: вечный страх холостяка перед любопытством, с каким Мама встретит гостью. Поэтому привел Карриол в 1045-й, оставил вещи, свои и ее, на черной лестнице, осторожно приоткрыл дверь.
Раньше здесь была кухня, потом ее переоборудовали в приемную… Пусто. Слава Богу! Можно незамеченным пробраться в кабинет.
Но в холле они столкнулись с Эндрю.
– Ты уже вернулся? Что так быстро? – изумился брат.
Тут он заметил женщину за спиной Джошуа. В Холломане женщины так вызывающе не одеваются. Надо полагать, эта леди – из большого и процветающего города.
– Джудит – мой младший брат Эндрю. Дрю, позволь представить тебе доктора Джудит Карриол. Мы вместе были на суде. Доктор Карриол считает, что мне полезней съездить в Вашингтон, чем заниматься делом Маркуса. Она вроде бы хочет подбросить мне небольшую работенку – так, на неделю…
– Доктор Карриол! Я так рад! – красивый молодой человек (не то, что его брат) шагнул к ней с протянутой рукой. – Я вас знаю. Вернее, читал ваши работы. Джеймс, Джеймс!
Шквал приветствий, комплиментов, расспросов. Семья, которая так занимала ее во время чтения досье на доктора Кристиана, была в сборе. Такой удачи она даже не ожидала. Пожалуй, теперь ей удастся выяснить, что связывает Джошуа с домочадцами. Сразу видно: перед ним благоговеют. Как ему удалось не превратиться в законченного эгоиста в такой обстановке? А ведь смог… Вскоре она поняла: он просто не понимает, как всякое его слово, всякий жест воздействуют на окружающих. Его слушают? Да ведь так заведено в доме: Мама возложила на него отцовские обязанности. Мама… Обязательно увидеть эту женщину, о которой довелось столько читать в материалах из папки Чейзена!
Но встретились они лишь через несколько часов, заполненных осмотром пациентов, экскурсией по 1045-му дому, в том числе по кабинету трудотерапии, занимавшему весь верхний этаж.
Карриол сочла клинику Кристианов лучшей из всех, что видела. Дело, которое держится на общесемейной любви к работе и на непререкаемом авторитете главы семейства, обречено на процветание. Поприсутствовав на осмотре пациента, она окончательно убедилась, что в этом доме царит нечто вроде культа, причем больные поклоняются тому же божеству. Все, ради чего специалисты часами просиживают над книгами, доктор Кристиан угадывал сам, интуитивно. И пациенты чувствовали это. Они получали от своего доктора мощный заряд духовной энергии. Даже спустя много лет (убедилась она, побеседовав с его давними клиентами), они не теряют духовной близости с исцелителем. Психолог высшей пробы – тот, кто интуитивно находит дорогу к чужому сердцу и уму. Кристиан умел ощущать всю глубину чужих страданий. Несчастные домочадцы – им доставалось куда меньше, чем посторонним.
«Он без труда покорил бы мир», – думала она, следуя за ним по галерее между домами. – «Если бы захотел. Но он никогда не задумывался, что этот мир принадлежит ему. Может, мир даже создан для него».
Мама пребывала в хлопотах и смятении. Мэри сразу сообщила ей о гостье; сообщила с радостью – и не без преувеличений. Поэтому Мама, обрадованная тем, что сын наконец-то привел в дом избранницу, да еще и коллегу, засуетилась. Карриол поняла, откуда это оживление. Пока ждали обеда (Мама настояла, чтобы они задержались и отобедали), она наблюдала за Мэри. Единственная сестра доктора Кристиана держалась наособицу, в стороне от остальных, и на мамину суету взирала весьма холодно… Осуждая? Стыдясь? «Лицо ее светло – душа ее темна», – подумала Джудит. Не адская тьма, не черная злоба – просто сумерки, в доме, где не зажгли свечу.
И еще Джудит обнаружила, что в досье на Кристиана есть пробелы. Например, там ничего не говорилось о внешнем облике членов семьи. Она смотрела на большую фотографию Джо Кристиана в пластмассовой рамке, светло-зеленой с золотыми крапинками. Эндрю и Джошуа не похожи. Джошуа – копия отца, а не матери. Интересно, интересно…
Оба дома Кристианов очаровательны. Первый этаж 1047-го – что-то вроде джунглей с полотен таможенника Руссо: несуществующая в природе симметрия и стерильность, на пышных растениях – ни одного уродливого или подсохшего по краям листочка. Появись здесь львы и тигры – настоящие, с когтями и клыками, но с райским добродушием на усатых мордах, – путь им обязательно освещала бы та же круглая, пучеглазая луна, которую рисовал Руссо. В этих джунглях нет места смятению души. Эти джунгли – мир будущего. Будущего, которое может создать Джошуа Кристиан.
И Мама. Удивительно! Джудит не ожидала, что Мама окажется такой простодушной женщиной, даже простоватой. А она именно такая. И еще – очень сильная. Энергичная. Совсем не интеллигентная, мягкотелая. Такой к лицу раннее замужество, но не раннее вдовство. Теперь ясно, какое воспитание получил Джошуа Кристиан и почему с юности сделался главой семейства. Мама по наитию, а не по расчету лепила из сына того, кто теперь зовется доктором Кристианом. Ей достался превосходный материал. У четырехлетнего мальчика уже хватало мужского упрямства и мужской сосредоточенности, чтобы стать вожаком стаи. Ничего удивительного, что младшие боготворили брата, а мать была просто в него влюблена. Понятно, почему естественные влечения не затронули его; возможно, страсть не проснется в нем уже никогда. Впервые в жизни Карриол испытывала приступ острой человеческой жалости: бедный, бедный маленький мальчик!
