Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей
"Любопытство до добра не доводит" — это было одно из главных правил Бримстоуна, и Айзиль ему не подчинялся. Кару понимала, почему, и ей было жаль его. Она сама порой сгорала от любопытства, унять которое стоило огромных усилий. И самое плохое было то, что чем больше Бримстоун игнорировал ее вопросы, тем больше ей не терпелось узнать ответ на них. А вопросов у нее было очень много.
Во-первых, конечно, зубы: на кой черт они вообще нужны?
Во-вторых — что насчет второй двери в магазине, куда она ведет?
Кем являлись химеры, откуда они взялись и есть ли еще другие их представители? А как насчет ее самой — кем были ее родители, и как она оказалось под опекой Бримстоуна? Может, подобно персонажу сказки, она была первенцем в семье, которого, согласно уговору, отдали как уплату за когда-то оказанную услугу? Или ее мать была задушенной змеей-ошейником торговкой, оставившей после себя плачущего ребенка на полу магазина? Кару обдумывала сотни вариантов, но собственное происхождение оставалось для нее тайной.
Существовала ли другая жизнь, предназначенная для нее? Порой Кару ощущала твердую уверенность, что эта призрачная жизнь есть, где-то совсем рядом. Это чувство могло посетить ее в моменты рисования или прогулки, а однажды во время медленного танца с Казом ей показалось, что она должна делать что-то другое своими руками, ногами, всем телом. Что-то другое. Другое.
Вот только что?
Кару добралась до площади и стала пробираться сквозь хаос, двигаясь в такт мистической музыке Гнавов и ловко уворачиваясь от мотоциклов и акробатов. От жарящегося на гриле мяса поднимались густые, как при пожаре, клубы дыма; какой-то подросток шепотом предложил ей гашиш; переодетые продавцы воды выкрикивала: "Кому фото? Мгновенное фото!".
Еще издали она заметила сгорбленную фигуру Айзиля среди художников, делающих на теле рисунки хной, и уличных дантистов.
Видеться с ним с интервалом в один месяц было все равно что наблюдать за временными скачками, совершаемыми в обратном направлении. В детские годы Кару он был доктором и ученым — прямым и благородным человеком с мягкими карими глазами и шелковистыми усами, которые он постоянно приглаживал, как птица оперение. Тогда еще он приходил в магазин и сам решал дела за столом Бримстоуна, и каждое его появление было похоже на дружеский визит. Он флиртовал с Иссой, приносил ей маленькие подарки — змей, смастеренных из стручков семян, сережки с капельками нефрита, миндаль. Кару он приносил кукол и крохотный чайный сервиз из серебра для них. И никогда не забывал и о Бримстоуне, незаметно оставляя у него на столе шоколад или баночки с медом.
Но все это происходило до того, как он сделал ужасный выбор. Выбор, который его искорежил, сломал и довел до безумия. В магазин его больше не пускали, поэтому Кару приходилось самой приходить на встречи с ним.
Сейчас при виде Айзиля Кару каждый раз охватывало огромное чувство жалости. Он был согнут почти пополам, и лишь кривая палка из дерева оливы, на которую он опирался, помогала ему не упасть лицом в землю. Его глаза были заплывшими от синяков, вставные зубы были слишком большими для ссохшегося лица. Усы, когда-то бывшие его гордостью, были слишком длинными и неряшливо свисали. Любой, увидевший его, испытал бы сострадание, а для Кару, которая помнила его прежним, вынести это было настоящей трагедией.
Его лицо просияло, когда он увидел Кару.
— Вы только поглядите, кто пришел! Прекрасная дочь Исполнителя желаний, очаровательнейшая зубная фея. Ты пришла, чтобы купить унылому старику чашечку чая?
— Здравствуй, Айзиль. Чашка чая была бы очень кстати, — сказала она и повела его в кафе, место их обычной встречи.
— Моя дорогая, что то я запамятовал, разве минул уже месяц с нашей последней встречи? Боюсь, наша встреча совсем вылетела у меня из головы.
— О, нет, ты ничего не забыл, просто я пришла раньше.
— Ах, ну что ж, мне всегда доставляет огромное удовольствие видеть тебя, но, к сожалению, я не так много могу предложить старому дьяволу.
— Но хоть что-то у тебя же есть?
— Да, совсем чуть-чуть.
В отличие от большинства торговцев, Айзиль ни на кого не охотился, ни кого не убивал и вообще не причинял никому вреда. В своей "прежней жизни", он работал врачом в горячих точках и имел доступ к погибшим в результате военных действий, чьих зубов никто бы не хватился. Теперь же, когда одержимость лишила Айзиля возможности зарабатывать себе на жизнь, ему приходилось грабить могилы.
Вдруг, совершенно неожиданно, он рявкнул.
— Тише, тварь! Веди себя подобающе, а там посмотрим.
Столкнувшись с этим раньше, Кару уже знала, что он обращается не к ней, и, из вежливости, сделала вид, что ничего не слышала. Они зашли в кафе. Когда Айзиль упал в своё кресло, оно прогнулось и заскрипело, ножки подогнулись, как будто севший в него щупленький старичок весил целую тонну.
— Итак, — сказал он, усаживаясь поудобнее, — как поживают мои старинные друзья? Как Исса?
— У неё всё хорошо.
— Я так скучаю по её лицу. У тебя есть при себе новые рисунки с ней?
Зная, что старик попросит об этом, Кару прихватила с собой новые эскизы с Иссой и теперь показывала их Айзилю.
— Божественно. — Он провел кончиком пальцем по щеке Иссы. — Какая же красота. И модель, и исполнение. Ты очень талантлива, моя дорогая.
Дойдя до эпизода с сомалийскими пиратами, он фыркнул:
— Дурачье. Чего только не приходиться выносить Бримстоуну, имея дела с людьми.
Кару удивленно приподняла брови.
— Да ладно, проблема вовсе не в том, что они люди, а в том, что они недочеловеки.
— Твоя правда. Видимо в каждом стаде найдется хотя бы одна паршивая овца. Не так ли, зверушка моя?
Последний вопрос он произнес, повернув голову к своему плечу, и на этот раз, будто из воздуха, материализовался тихий ответ.
Кару не удержалась и украдкой бросила взгляд вниз, туда, где на кафельном полу четким силуэтом лежала тень Айзиля. Девушке казалось, что смотреть в открытую было бы бестактно, что его поведение следовало игнорировать, как, например, врожденное косоглазие.
Тень Айзиля показывала то, что невозможно было увидеть, глядя непосредственно на него.
Тени никогда не лгут, и Айзиль, в самом деле, говорил с каким-то прицепившемуся к его спине невидимым существом. Это было неповоротливое, бочкообразное нечто, крепко обхватившее шею старика. Вот до чего любопытство довело Айзиля: эта тварь использовала его как мула. Кару не поняла, как так вышло, единственное, что она знала — Айзиль загадал желание — получить знание — и это было его воплощением. Бримстоун не раз предупреждал её, что желания, обладающие большой силой, могут исполняться с ужасными "побочными эффектами". История Айзиля служила ярким тому доказательством.
