Кейти Макалистер - Много шума вокруг вампиров
– ...а что было у меня дома?
Красивый подлец улыбнулся:
– А. Это потому, что я подумал, что ты танцуешь для меня стриптиз, а не просто переодеваешься. Я извинился за это.
– ...а в аэропорту?
Он пожал плечами:
– Я был голоден. Ты предложила меня покормить. Мы были наедине. Все немного вышло из-под контроля. За это я тоже уже извинился.
– ...и пять минут назад в ванной.
Его улыбка стала еще шире:
– Это потому что я хотел убедиться, что рана зажила и не смог устоять перед твоим обнаженным телом, оно было так близко.
– Очень лестно быть объектом вожделения кровожадного монстра в сексуальном мужском обличье, но я верна своим словам, Алек – секса не будет. Я не перестану давать тебе свою кровь, потому что ты помог мне и продолжаешь это делать, но ты мне неинтересен как мужчина. Я достаточно ясно выразилась?
– Да, – сказал он, повернувшись на стуле, чтобы ближе рассмотреть меня, его взгляд скользнул с головы до пят, – я четко понял, что ты отрицаешь очевидное, сама знаешь, что хочешь меня также сильно, как и я тебя. Следующей стадией будет гнев, хотя возможно сейчас ты испытываешь одновременно и гнев и отрицание. С нетерпением жду переговоров.
Я уставилась на него:
– Меня не одолевают пять стадий горя! И ты мне не нравишься!
Он взял в ладонь мою грудь. У меня перехватило дыхание, сердце бешено застучало от его прикосновений, соски предательски затвердели под тонкой тканью летнего платья, которое я надела, предвкушая итальянскую жару.
Алек поджал губы, когда коснулся моего соска. Я задрожала, и на мгновение представила, что могу страстно заниматься любовью с Алеком и при этом держать его на расстоянии, но понимала, что это безумная идея.
– Черт бы тебя побрал, – сердито проворчала я и зашагала в спальню.
Приятных снов, любимая.
Пошел к черту!
Надеюсь, они будут о нас, совершенно голых ...
Я замерла на секунду, увидев образы, которыми он заполнил мою голову, затем побежала в сторону спальни, отчаянно пытаясь закрыться от этих картин и понимая, что жутко хотела бы этого.
Я отрицала очевидное.
Час спустя я все еще ворочалась с боку на бок, чувствуя себя не очень комфортно от самой мысли, что в самолете есть спальня. А что если мы попадем в турбулентность? Я поискала ремни безопасности на кровати, но их не оказалось. Хотя по большей части меня беспокоило то, что тело ныло, напевая грустную песню, что оно приковано к кровати, а Алек, мужественный и великолепный, в это время находится в салоне.
Что же он делал в ноутбуке?
Решал кое-какие дела.
Хватит подслушивать!
Я заскрипела зубами от злости, но не смогла удержаться и спросила:
– Какие дела? Деловые или вампирские?
Я участвую в нескольких финансовых предприятиях со смертными, querida.
Правда?
Да, правда. Я же должен как-то обеспечивать путешествия на частных самолетах,удивленно ответил он.
Ой, я думала ... думала ты ... ну, знаешь ... что у тебя просто есть деньги.
Они у меня есть. Я всю жизнь, их зарабатывал.
Я не знаю, почему, но это меня порадовало . Мне всегда нравились люди, которые сами сделали свое состояние.
Мне тоже. Я думал, ты устала?
Так и было. Так и есть. Даже не смей предлагать мне заняться сексом, я пойду спать. И не говори, что не собирался этого делать, я знаю, что собирался.
Его смех еще звучал в моей голове, пока я устраивалась на подушке пытаясь уснуть.
Я пробудилась ото сна, в котором купалась в теплом, золотом меде, и обнаружила себя лицом на кровати. Свет в комнате погас, сексуальный вампир целовал дорожку вверх по моему позвоночнику, а руками ласкал мою спину.
– Ты надела черное кружево. Я говорил, как сильно черное кружевное белье возбуждает меня? Нет ничего более сексуального, на теле теплой, горящей от желания женщины.
Его руки обжигали. Я боролась с желанием замурлыкать, и спросила хриплым голосом:
– Мы приземлились?
– Да. В Нью-Йорке. На дозаправку. Скоро снова взлетим.
– Ох. Алек, я же сказала никакого секса, и действительно имела в виду...
Тише. Я сделаю только то, чего бы ты хотела. Просто не могу больше сдерживаться.
Я застонала про себя, как от ощущения его языка, рисующего линию по моей спине, так и от осознания того, что я желала его, он все, что мне нужно.
Но его условия мне не подходили.
Ох, великолепно, он был прав – я в стадии переговоров! Черт!
Но даже это не остановило меня, когда его руки скользнули между ног, поглаживая по черному кружевному, атласному белью, дразня меня, пока он не скользнул под него, его волшебные пальцы возбуждали меня все сильнее. Они танцевали в моих скрытых глубинах, губы двигались по бедру. Я вздрогнула от их тепла, и беспокойно заерзала на простынях, мои груди болели, требуя его прикосновений.
– Ты снова голоден.
– Я всегда голоден. Всегда хочу тебя, – его палец скользнул внутрь, заставив мои мышцы сжаться вокруг него, тело напряглось, требуя продолжения.
– Тогда, не стесняйся, можешь перекусить. Не хочу показаться плохой хозяйкой, мама мне этого не простит.
Он лизнул рану на моем бедре, обдав его теплым дыханием:
– Как себя чувствуешь?
– Битком набитой кровью.
Я прочитала его мысли и знала, что он волнуется о моем здоровье. Улыбнувшись, я пустила его в свои мысли, чтобы он увидел, насколько я возбуждена.
Правда, Алек, я в порядке. Я чувствую, как голод терзает тебя.
Его зубы пронзили кожу на моем бедре, доставив невероятное наслаждение, когда он глотнул моей крови, к его пальцу присоединился второй, они кружились внутри меня, заставляя извиваться от прикосновений к чувствительным местам, о существовании которых я понятия не имела.
Он согнул пальцы, когда я придвинулась ближе, сходя с ума от его прикосновений и ощущения кормления, все, чего я желала, происходило здесь, в этой маленькой комнате в задней части самолета.
Кода присоединился третий палец, я чуть не слетела с кровати от оргазма, вонзив ступни в матрас, я отчаянно старалась не перестать дышать.
Ты такая отзывчивая, восхищался он, его пальцы все еще были внутри, и мои мышцы сжимались вокруг них. Одно прикосновение и ты взрываешься как пороховая бочка. Хочешь, чтобы я остановился, querida?
– Нет, – задыхалась я, пораженная тем, что мое тело все еще взвинчено... пока я не поняла, что то, что я чувствовала, было его возбуждением, связанное так крепко с моим, что я уже никогда не буду способна разделить их.
