Тэсса на краю земли (СИ) - Алатова Тата

Холли Лонгли был и сам как произведение искусства — что-то античное, хрупкое, вечное.

Бренда презрительно фыркнула.

— Он что, цветочная фея, — заметила она, — питается одной клубникой. Скупил у меня половину урожая.

— Бренда, — твердо сказала Тэсса, — вы идите пока. Я займусь вашей коровой сразу после похорон.

— Но… — начала было она, потом закрыла рот и молча пошла к выходу.

Мало кто мог сопротивляться, когда Тэсса не хотела, чтобы ей сопротивлялись.

Убедившись, что невыносимая Бренда покинула ее дом, она вернулась к дивану и уставилась на Холли Лонгли тяжелым изучающим взглядом.

— Что? — сразу занервничал он и на всякий случай прижал к себе клубнику, будто ее собирались отнять.

— Где мои пикси? — строго спросила Тэсса.

— Исчезли, — округлил глаза Холли Лонгли, — я тут ни при чем. Фанни тоже меня допрашивала, но я ничего не делал!

— Разберемся, — угрожающе процедила Тэсса.

Художник был для нее вроде инопланетянина — сиропный, холеный, изнеженный.

К тому же немного чокнутый.

Не от мира сего.

Весь в своем творчестве, а не в реальных проблемах.

Он был не из тех, кто мог бы пойти с ней ночью под дождем искать пропавшую корову, а вот Фрэнк бы пошел, вздумай Тэсса его позвать.

Она никогда прежде не встречала людей, подобных Холли Лонгли. Права была Бренда — он казался скорее цветочной феей, нежели человеком из плоти и крови.

— Что случилось с моей спальней?

Холли приободрился. Теперь он выглядел как человек, который точно знает, что огребет, но не может сдержаться.

— Тэсса Тарлтон, — сурово произнес он, — ты совсем распустилась!

— А? — она так охренела, что плюхнулась на задницу на ковер возле дивана и уставилась в близкое лицо Холли. У него были золотистые искорки в глазах, крохотные полупрозрачные веснушки на кончике острого носа, нежные мягкие губы, от которых пахло кокосовым маслом. Запах клубники окутывал Тэссу как облако.

— Разве можно развести столько кошмаров в одной крохотной спальне? Чего ты добивалась, ради бога, — что они тебя разорвут на части? Там же даже дышать больно! Боже, — он закатил глаза, — я как представлю, сколько времени понадобится, чтобы разогнать все это, мне аж дурно становится.

У Тэссы пересохло в горле, а сердце стучало очень быстро.

— Ты сможешь? — хрипло спросила она. — Сможешь разогнать мои кошмары?

— Да уж конечно, — раздраженно ответил Холли и вдруг, потянувшись, поднес к ее рту клубнику. Тэсса машинально взяла ее губами. — Дело совершенно не в этом. Тебе нужно перестать генерировать всю эту дрянь вокруг себя.

Она раздавила зубами ягоду и совершенно не почувствовала ее вкуса.

Холли Лонгли сейчас сконцентрировал на себе все внимание Тэссы.

— Как?

— Ну как-то взять себя в руки и перестать себя ненавидеть.

— Как? — повторила Тэсса оглушенно.

— Пока не знаю, — признался Холли досадливо. — Я же не психоаналитик. Но я нарисую для тебя картину, которая будет излучать свет.

— Ты действительно веришь в свое искусство, правда?

— Мои картины — это то, что я есть. Больше во мне ничего нет.

Они некоторое время молчали, глядя в глаза друг другу.

А потом из гаража раздался пронзительный женский крик.

Глава 11

Покинув дом шерифа Тарлтон, невыносимая Бренда целеустремленно направилась к пансионату, построенному возле самого кладбища.

Внизу, как всегда, никого не было. На пустой стойке портье валялся забытый ярко-рыжий шарф, определенно принадлежавший Фанни. В центре холла вразнобой стояли разнокалиберные кресла. Лестница на второй этаж тускло освещалась дежурными светильниками.

Вздохнув, Бренда пошаркала вверх по ступенькам.

— Фрэнк, — крикнула она, добравшись до коридора, — Фрэнк Райт!

Перед ней были одинаково безликие гостиничные двери. В пансионате располагалось десять номеров, и только два из них были заняты. А глупая девчонка Одри жила в сарае. Это очень огорчало Бренду, однажды она даже предложила строптивице комнату в своем доме, но в ответ услышала только очередную грубость.

Бог создал подростков в наказание всему человечеству.

— Фрэнк, — снова крикнула Бренда.

Неужели придется стучать в каждую дверь?

И тут этот громила выглянул в коридор. Увидел Бренду и сразу опустил глаза вниз.

От этого в ее груди что-то болезненно хрустнуло.

Как будто чужое трудное прошлое коснулось Бренды своим крылом.

— Леди с курицами, — буркнул Фрэнк Райт.

Бренда шла сюда с твердым намерением заставить его посмотреть в глаза сварливому Джону, чтобы узнать, куда старый мерзавец подевал ее корову Елизавету.

Но сейчас это показалось невозможным.

Права была шериф Тарлтон: Фрэнк был живым человеком, а не ходячим детектором лжи.

— У меня раковина подтекает, — грубовато сказала Бренда, — а ты, говорят, сантехник. Не посмотришь?

Громила ухмыльнулся, и это выглядело зловеще.

Но Бренда его не боялась.

Когда ты такая старая, то бояться тебе совершенно нечего. Но в тебе расползаются метастазы доброты и жалости.

И тут со стороны дома шерифа Тарлтон раздался женский крик.

Тэсса бросилась в гараж, гадая на бегу, как эта бестолковая девчонка, Одри, смогла поднять крышку гроба и зачем теперь так вопит — никогда покойников не видела?

Прежде чем выскочить из гостиной, она бросила короткий взгляд на Холли Лонгли. Тот снова погрузился в чтение, лакомясь клубникой. Демонстрировал, что никакие крики его никак не касаются.

Хмыкнув, Тэсса пронеслась по коридору, соединяющему дом с гаражом, и ворвалась в просторное, хорошо освещенное помещение.

Тут стояли катафалк, личный джип Тэссы, потрепанный автомобиль Фанни.

Багажник линкольна был открыт, Одри продолжала кричать, но уже как-то без энтузиазма, скорее по инерции. Крышка гроба валялась на полу.

Тэсса заглянула внутрь. На атласной обивке никого не было.

— Где? — коротко спросила она.

Одри перестала кричать и указала в сторону развалюхи Фанни.

Наружная дверь хлопнула, и появился Фрэнк Райт — серьезный и, судя по решительному подбородку, готовый к драке.

Одри взвизгнула и шарахнулась от него в сторону.

Ее можно было понять — Фрэнк выглядел как душегуб и убийца, и с непривычки его запросто можно было испугаться.

Тэсса махнула ему рукой — мол, не парься чувак, работают профессионалы, и осторожно заглянула за автомобиль.

Забившись в угол, на холодном бетонном полу сидел юноша в строгом похоронном костюме. Он так сильно трясся, что разглядеть его получилось не сразу.

Поработали над ним на славу: все, что было оторвано в результате аварии, патологоанатомы аккуратно пришили. Тэсса видела швы на черепе, на щеке, под толстым слоем посмертного макияжа, шрам, бегущий из-под левого манжета.

— Наш жмурик? — спросил за ее спиной Фрэнк с интересом. Страха в его голосе не было. Совсем.

— Джеймс Стюарт, — подтвердила Тэсса медленно.

— Зомби? Вампир? Призрак? Упырь? — деловито уточнил Фрэнк.

Она не удержалась, оглянулась и неожиданно для самой себя поцеловала его в губы — коротко и крепко. Щетина щекотнула кожу.

Брови Фрэнка взметнулись вверх.

— Это за что? — спросил он с запинкой.

— За хладнокровность, — объяснила Тэсса. — Терпеть не могу истеричек.

Теперь он смутился.

— Просто я покойников боюсь меньше, чем живых, — объяснил с кривой усмешкой.

Тэссу это озадачило. Почему Фрэнк поспешил заверить ее в том, что поцелуй получился незаслуженным: не хотел целоваться или из-за внезапного приступа честности?

На самом деле она прикидывала, как бы поцеловать его, примерно с Хейла, с того момента, когда Фрэнк притормозил у Парадайс парка и спросил с угрюмой неловкостью — а могут ли они посмотреть на розовых фламинго.

Тэсса согласилась в основном потому, что ее задница и спина одеревенели от долгой поездки, но неожиданно для себя получила от их прогулки искреннее удовольствие. Фрэнк глазел на животных, а Тэсса глазела на Фрэнка. Когда они дошли до детенышей альпака, у него стало такое сложное, замкнутое выражение лица, как будто он изо всех удерживался от кражи.