Елена Звездная - Леди Ариэлла Уоторби
Я поднялась со ступеней, спустилась на этаж, шагнула в темный коридор, из которого и доносился вкусный запах. Сорок шагов с медленно догорающей свечой, и я услышала голоса, шум посуды, смех двух женщин, немного обиженный мужской голос. Вскоре в проходе стало светло, и, загасив свечу, я поторопилась к щелям, откуда пробивался солнечный свет.
Там, за стеной, была кухня. Большая, просторная, наполненная светом. Здесь что-то варилось и жарилось в огромных медных котлах и массивных кастрюлях, кухарки вынимали хлеб из печи, поварята сновали между столами. Похоже, готовился обед для гарнизона. Я вдруг поняла, что очень голодная, а еще хочется чаю и булочек.
И я начала искать выход. Искать пришлось долго, эта стена, несмотря на наличие щелей, была монолитной, я прошла дальше, поняла, что теперь я за стеной кладовой, но и туда не было никакой возможности войти. Еще несколько шагов, и я попала в помещение значительно более маленькой кухни, где среди грязной посуды увидела тот самый серебряный графин да и остальную посуду, которой сервировали стол. И почти сразу пальцы ощутили, как сдвинулся один из камней. Я замерла, боясь даже пошевелиться. Между тем кухня практически опустела, и там осталась только госпожа Винслоу которая занималась тем, что чистила морских гадов, извлекая белое мясо и складывая в плошку.
И тогда я решилась и осторожно надавила на камень.
Стена открылась совершенно беззвучно, но женщина, краем глаза заметившая движение, повернулась и едва сдержала крик, увидев меня — в пыли и паутине.
— Только не кричите, — шепотом взмолилась я.
Госпожа Винслоу всплеснула руками, торопливо поднялась, достала два чистых полотенчика и решительно направилась ко мне. Не прошло и пяти минут, как умытая, с чистыми руками, в передничке и с чепчиком на голове, я сидела за маленьким столиком в углу, скрытом от глаз любого вошедшего, и пила чай с булочками! Под причитания кухарки:
— Ироды бессовестные, бедный ребенок голодный совсем, а они!
У меня возникло ощущение, что я снова дома, на нашей кухне, прячусь от всех и вся у няни под крылышком.
— А может суп сырный? — предложила госпожа Винслоу.
— С удовольствием, — выдохнула я, доедая булочку.
Женщина метнулась на вторую кухню и вскоре вернулась с полной тарелкой и ломтем ржаного хлеба. Как же я соскучилась по простой и вкусной пище.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я и взялась за ложку. — Это мой любимый суп.
— Вы кушайте-кушайте. — Она присела рядом. — Ох, леди, мы тут думали, вы как и все, к изыскам приучены. Уж мы с госпожой Тортон и так придумывали и эдак, а не едите ж совсем, тарелки все полнехонькие возвращались, уж думали, не угодили вам. Вчера к ужину как старались, а вы ж ничегошеньки не попробовали.
Я всхлипнула. Это как-то непроизвольно получилось, но и сдержаться не смогла.
— Что такое? — встревожилась кухарка.
— Вчера я не ужинала, — тихо призналась этой доброй женщине.
Госпожа Винслоу смотрела на меня округлившимися глазами и как-то совсем потрясенно:
— Так и утром едва ли две ложки овсянки съели!
Внезапно поняла, что по щекам потекли слезы. Очень горькие слезы.
— Ох, леди, что ж вы так.
А я, отложив ложку, закрыла лицо руками и заплакала, уже не таясь.
И вдруг в кухню торопливо вошла женщина, тоже в возрасте, как и госпожа Винслоу, и испуганно прошептала:
— Его светлость!
Слезы высохли мгновенно. Кухарка, утешающая меня, вскочила, испуганно огляделась и указала мне на дверь в кладовую. Метнулась туда, по пути опрокинув стул, и затаилась, прикрыв дверь. В кладовой пахло очень вкусно — копченой колбасой и окороками, чесноком и травами, и на какое-то мгновение я снова почувствовала себя как дома, в том далеком детстве.
Ровно до того момента, как услышала голос оттон Грэйда:
— Госпожа Винслоу, Ирек обмолвился, что вы настаивали на встрече со мной.
— Я… — начала кухарка, но была перебита раздраженным:
— Впредь я просил бы вас проявлять больше уважения к моим секретарям и моему поверенному. Угрозы отделать всех троих поварешкой выглядели бы мило в отношении детей, госпожа Винслоу, но и только. Учтите: еще один подобный инцидент в крепости, и я гарантирую — с первым же кораблем вы отправитесь в родовое поместье Грэйд.
И тут раздалось возмущенное:
— Дэсмонд!
Голос принадлежал второй женщине.
— Госпожа Тортон! — прошипел взбешенный лорд. — Я просил бы вас не вмешиваться!
Насколько я поняла, вторая кухарка, обратилась к герцогу по имени. Этого я точно никак не ожидала. Более того, не ожидала, что женщина ничуть не испугается, более того, продолжит весьма фамильярное общение:
— Дэсмонд, я не могу не вмешаться. И госпожа Винслоу тоже никак не могла не вмешаться. Не знаю, понимаете ли вы, но у ребенка скоро начнутся голодные обмороки!
В помещении стало тихо. Там, в общей кухне, все так же гремели кастрюли, слышались голоса, правда смеха не было, они же не могли не увидеть герцога, а здесь…
— Госпожа Тортон, — голос лорда оттон Грэйда прозвучал угрожающе, — леди Уоторби не ребенок, ей шестнадцать лет…
— Батюшки, — воскликнула госпожа Винслоу, — бедная деточка, то-то все платьишки еще коротенькие. Да как вы…
— Госпожа Винслоу.
Кухарка умолкла.
— Дэсмонд, — госпожа Тортон начала говорить быстро и в то же время успокаивающе-примирительно, — естественно, мы беспокоимся, девочка в Гнезде Орла второй день и практически ничего не ест, если это наша вина и блюда не подходят или не нравятся леди Уоторби, это одно…
— А если один бессердечный ирод чернокнижный девочку до слез доводит…
— Госпожа Винслоу! — прикрикнула госпожа Тортон и уже спокойно продолжила: — Леди недовольна качеством подаваемых блюд?
На этот раз не было ни резкого тона, ни раздражения и гнева, герцог как-то устало ответил:
— Леди недовольна исключительно компанией, к меню это не имеет никакого отношения, Лессия. Но я понял тебя и уважаемую госпожу Винслоу. В любом случае ты могла прийти ко мне сама, а не высылать авангард с поварешкой.
Я невольно улыбнулась, госпожа Винслоу и вовсе фыркнула, госпожа Тортон тихо ответила:
— Это была не моя инициатива, я не имела чести видеть вашу невесту, мой герцог, но госпожа Винслоу всем сердцем переживает за леди.
— Не кормят ребенка, а у меня больное сердце, — проворчала женщина.
— О да, как же я мог забыть о вашем больном сердце, — не скрывая иронии, произнес оттон Грэйд. — Собственно, мой старший секретарь отныне тоже не забудет о нем, учитывая тот сияющий краснотой и перспективой отсвечивать синевой фингал, которым его наградил ваш незабвенный половник.
