Светлана Дениженко - Счастье в подарок
Неясные образы все время сопровождали мое беспамятство…
Не знала, что можно так сильно отравиться. Никогда больше не возьму в рот спиртное, если выживу после этого кошмара…
Мысли путались, в голове гудело, а во рту казалось — кто-то нагадил…
Неприятное самочувствие, к тому же ощущение чьего-то постороннего присутствия — вызывало сильное не желание приходить в себя.
И все же сумела открыть глаза, оглядеться. Меня встретила серая комната, довольно скудно обставленная — стол, тумба, шкаф и кровать у окна. Собственно на ней я и прибывала. Голова — раскалывалась, и мелкие молоточки стучали в виски. Губы пересохли, очень хотелось пить.
— Как вы себя чувствуете? — раздалось совсем рядом. Повернув голову, заметила мужчину, который с пристальным вниманием рассматривал меня.
— Что со мной? — ответила вопросом на вопрос, предполагая, что это не совсем вежливо, но ничего не могла с собой поделать на тот момент.
— Хороший вопрос, сударыня, — усмехнулся он, и вышел из тени комнаты. Теперь и я могла его рассмотреть. Высокий брюнет, в белоснежной рубахе с широкими рукавами и сером жилете, напомнил мне не то лекаря, не то клерка и только его колючий, насмешливый взгляд говорил о том, что я ошибаюсь в своих предположениях. — Вы ничего не помните?
— Нет.
— Ну, это и следовало ожидать… после такого количества выпитого вами, кхм… зелья?
— О чем вы?
— Вот об этом, — он показал мне пустую бутылку, в которой когда-то была настойка, купленная мною на рынке для Люка.
Неужели это я её опорожнила? Боже! Как стыдно! Ужасно стыдно перед этим неизвестно откуда взявшимся незнакомцем.
Я покраснела, казалось, до кончиков ушей. Он заметил мое смущение:
— Вижу, что вы вспомнили?
— Да. Мне очень неловко перед вами, сударь. Кто вы?
— Еще один неплохой вопрос. Похоже, что любопытство возвращает вас к жизни…
— Я не понимаю…
— Что ж придется объяснить. Будь вы моей дочерью, я бы вас проучил с помощью плетки. Да-да, сударыня и не смотрите на меня такими невинными глазами. Проучил бы! Еще как! Это же надо — выпить бутылку спиртованной жидкости неизвестного названия и потом еще сводить счеты с жизнью. ЖИЗНЬЮ?!! Это в таком-то возрасте, когда она у вас только начинается!
— Прошу вас, не кричите так…мне очень плохо, — взмолилась я, не в состоянии выслушивать какие-либо нравоучения. И так не знала, куда деться от пожирающего меня стыда.
— И это хорошо, что вам плохо! Быть может, в следующий раз вначале подумаете, прежде чем делать нечто подобное, — изрек он и наконец сжалился надо мною. Присел рядом, убрал с моего лба какую-то тряпку (я и не заметила её) и заменил другой — прохладной и приятной для больной головы, облегчая страдания. — Я немного ослаблю шнуровку на корсете, так вам станет легче дышать. Вы не возражаете?
— Спасибо, — поблагодарила своего спасителя, прикрывая глаза, почувствовала его сильные руки, которые без труда справились с завязками корсета. Мне, действительно, стало легче.
— Бедная девочка, — проговорил он, поглаживая меня по волосам. — Что же вас заставило так поступить?
— Кто вы? — повторила свой вопрос.
Мой спаситель стал серьезным и задумчиво ответил:
— У меня много имен, девочка. Пожалуй, я назову то, что было дано мне при рождении — Жан-Антуан д" Анжлер, к вашим услугам, — склонил он голову и слегка улыбнулся, — Мне бы тоже хотелось узнать имя прекрасной незнакомки.
— Катрин Фаре де Шнур, — назвала себя и временно вышла из общения, — голова закружилась и унесла меня в свои бесконечные видения.
Не знаю, сколько времени проблуждала в многочисленных коридорах сна, но из него меня бесцеремонно вытянули в реальность.
— Катрин! Вы слышите меня? — кто-то негромко позвал, приводя в чувство.
Господин д'Анжлер склонился надо мной, встревожено взяв за руку, нащупывал пульс.
— Ну, наконец-то! Я уж подумал, что вы окончательно хотите оставить меня в полном одиночестве. Как вы себя чувствуете? Не говорите, вижу, что плохо. Вот выпейте! — протянул он кубок с какой-то жидкостью. Поддерживая рукой мою голову, незнакомец помог мне сделать глоток.
Кисловатая влага принесла облегчение, головная боль постепенно проходила.
— Вам легче?
Я кивнула, выдавила улыбку и с благодарностью посмотрела на моего спасителя.
Он был одет, словно хотел выйти на улицу, но почему-то задержался. В руках держал перчатки, собираясь их надеть.
— Сударыня, я вынужден вас покинуть, меня ждут неотложные дела. Ваше пребывание тут я оплатил еще на два дня, надеюсь, что в мое отсутствие вам станет легче.
— Спасибо вам за все, господин д'Анжлер.
— Скажите, где я могу вас найти по своему возвращению?
— Зачем вам это, сударь?
— Ну, хотя бы затем, чтобы убедиться, что с вами все в порядке, госпожа де Шнур. — Итак, где вам удобно встретиться?
Я задумалась над его словами. Мне не хотелось бы еще раз видеться с этим господином, но быть настолько неблагодарной, тоже не могла. Поэтому, спустя мгновение, произнесла:
— Если для вас это настолько важно, сударь, то вы сможете меня найти в саду, недалеко от капеллы Сент-Шапель. Я люблю гулять там, в полдень.
— Отлично, сударыня. Надеюсь, что через двое суток, наша встреча состоится.
Он склонил голову в прощальном жесте и вышел за дверь. Оставшись в одиночестве, я задумалась о том, что произошло. Снова меня спас от беды незнакомый человек, тем самым давая повод к новой ветви в моей судьбе.
Но хочу ли я привязывать его к себе и узнавать ближе, чем сейчас. Нужно ли это мне?
Люк — ушел, от Бюсси отказалась сама…
Жан-Антуан д'Анжлер — безусловно, был мне симпатичен. Он умен, благороден, наверное, знатного рода. С таким человеком я точно не пропаду. Но вот… не хотела я пока становиться замужней дамой и быть любовницей — тоже не прельщало меня.
— Что же ты хочешь, Катя? — спросила себя. Ответы не заставили ждать, сами всплыли в моем воспаленном мозгу.
Домой хочу — это раз! И чтобы меня все оставили в покое, хоть ненадолго — это два!
Ну, а в-третьих — мне не мешало бы разораться в своих чувствах и желаниях, для этого необходимо, по крайней мере, хоть немного времени на передышку от столь длительного бега судьбы. Я устала… от самой себя и от того, что все в моей жизни совсем не так, как думалось и хотелось вначале.
Поднялась с кровати, медленно прошла к окну. Надвигались сумерки. В таверне, где-то внизу лилась музыка, слышался смех.
Я находилась словно во сне. Сейчас эти люди живут, чему-то радуются, огорчаются, встречают с надеждой приходящий день и провожают с сожалением ушедший. Сейчас — это их жизнь. Я же пришелец из будущего — такого прагматичного, цивилизованного — далекого от истинных чувств и ценностей. Что такое честь и достоинство в моем мире? Вряд ли кто серьезно думает об этом и еще меньше тех, кто способен оценить чистый порыв души. А бывает ли он — этот чистый порыв?
