Юлия Колесникова - Свора - Зов крови
Несмотря на все тревоги, волнения и бой, я смогла улыбнуться, только представив, что мог предложить дядя.
— Что придумал он?
— Стоит споить их, а потом… хм…даже не хочу продолжать.
Калебу и не стоило. Я могла себе вообразить всю глубину фантазий Прата. Даже больше, я видела его фантазии, например, относительно Евы или Волчицы, и меня выворачивало от них наизнанку.
— Все ясно. Но нет, у меня другие планы. Я хочу попробовать с помощью сознания Теренса узнать, где находится Свора.
Калеб молчал. Его черные глаза смотрели сквозь меня, и это немного беспокоило. Такие вот его взгляды всегда означали, что я однозначно получу отказ. Но тяжело вздохнув, он провел ладонью по волосам, приводя их в порядок, и кивнул. Видимо говорить он был еще не готов.
Прошло несколько минут, я продолжала смотреть на него, отчаянно желая одобрения, но Калеб сохранял молчание.
— Поешь… для начала, а потом, если хочешь, попробуешь.
Он сказал это, едва выдавив из себя слова. И снова эта злость. Я не могла понять, в чем дело. Почему он вел себя так странно. То он беззаботно улыбался, словно это не мы сидели в доме своры, то злился так, будто бы я совершила худший в мире грех.
Я тут же принялась за еду — мне было тяжело смотреть на его глухую отрешенность, и знать, что иногда я совершенно его не понимаю. Гамбургер и картошка давно уже остыли, но это было лучше, чем ничего. Мне хотелось просто насытиться, а не кулинарных шедевров, поэтому я проглотила все это, быстрее чем сама поняла.
Калеб был глух, и вся его фигура говорила о злости. Но вот, стоило мне доесть, как он оказался рядом.
Тяжело дыша, я повернула голову, даже не зная, что ожидаю увидеть. Повернув совершенно немного, я не думала, что этого движения окажется достаточно, чтобы наши губы встретились. Губы Калеба не спешили. Он медленно и методично проходился по моим губам, скорее дразня, чем давая почувствовать весь поцелуй.
Я потянулась к нему, привстав на цыпочки, чтобы оказаться поближе и привлечь его к себе. Калеб помог мне устоять, когда я пошатнулась, и обхватив широкой прохладной ладонью спину, приподнял меня. Прошло столько времени с тех пор, как мы испытывали что-либо подобное вместе. Калеб все время казался отчужденным, сосредоточенным на деле, и мне оставалось тревожно думать, изменило ли для него хоть что-то то, что я была не совсем нормальным человеком.
Я взглянула в сияющие глаза Калеба и сердце мое сжалось. А что если с нами что-то случиться? И мы не будем больше вместе? Никогда нашим губам не соприкоснуться, и его руки не оставят на моей коже холодного следа.
Нет, нельзя думать о таком, и я это знала. Если верить или просто даже помышлять о подобном, то оно обязательно станется. Калеб это было все то, ради чего мне хотелось существовать. И волки только в очередной раз напомнили мне об этом. Даже сражаясь с ними на поляне, в лесу, я все время думала о Калебе.
Мы стояли так довольно долго, пока Калеб не поцеловал меня, коротко и страстно, не оставляя места для ответного порыва.
— Если хочешь попробовать, Теренс как раз спит.
Я улыбнулась, с облегчением понимая, что он одобрил мою затею. Я понимала, что его пугает, когда я поступаю так, но это было… даже не так, это стало для меня нормальным, поступать так.
Мы пошли по серому плохо освещенному коридору, покинув старенькую спаленку. Я услышала знакомые голоса моих родных, и порадовало то, что отчаяньем там не сквозило. Мне даже не стоило заходить к ним, чтобы понять, все они держаться оптимистичной стороны, чтобы было легче. Впрочем, им и так проще, чем мне или Теренсу. Вампиры, они никогда не надеются. Они просто ждут.
Теренс спал. Хотя я могла бы и так это понять по храпу, и глядя на него теперь, трудно было представить, что возможно именно в этот момент, чье-то сознание — Изегрима или Волчицы пробивается к нему. Я хотела было попросить Калеба побыть в стороне, но вот, он снова обдал меня жарким взглядом, и этого хватило, чтобы я потупилась.
Когда я снова набралась сил обернуться к нему, он тоже посмотрел на меня.
Он улыбнулся вновь. Вот черт! Своими глазами и улыбкой Калеб сбивал меня с мысли и не давал сконцентрироваться. А сконцентрироваться нужно было. Я закрыла глаза и села возле Теренса. Пока он спит, мне будет легче попасть в его сознание, меняющееся так быстро.
Ну вот. Вокруг темнота и я увидела сияющие шары, и теперь мне не стоило идти к ним как раньше, они сами летели ко мне. Еще не сейчас, но уже скоро я смогу попадать в чужие сознания так же легко, как и в голову Изегрима. С ним даже не надо было сосредотачиваться.
Теренс спал, и сон был тревожным. Темнота, кровь и преследования.
Я чувствовала их. Я видела их, но они не знали об этом. Как и Теренс.
Когда я поднялась и, пошатываясь подошла к окну, Калеба в комнате не было. И я немного обрадовалась этому.
Сознание Теренса и его близость к волкам что-то всколыхнуло в моем сознании.
Я наклонилась вперед к стеклу, чтобы быть ближе к улице, и почувствовать есть ли кто-то там за снежной пеленой. Но ответом мне был только снег, и глухие сознания простых животных. Волков не было. Они или готовились, или очень напуганы. По крайней мере, более молодые из них. Улыбнувшись, я снова вспомнила, с какой легкостью смогла защититься. Торжество, вот то чувство что я испытывала сейчас. Когда-то я почувствовала что-то подобное, когда поняла, что Калеб стал моим. Те ощущения не поблекли, но то, что я чувствовала теперь в своих мыслях, казалось мне намного сильнее. Я почти не контролировала этот жар исходящий из моего сознания.
Прохладная рука Калеба прикоснулась ко мне заставляя отвернуться от окна, и его лицо тут же исказилось.
— Не верь этим чувствам — они лживы и обманчивы, и на самом деле не доставляют удовольствия.
— Это не то, что ты подумал, — поспешила защититься я и поняла, как фальшиво это прозвучало.
— Не позволяй Волчице внушить тебе, что ты такая же, как она. Ты не такая, я верю, что в глубине души ты понимаешь, как это все не правильно.
— Так и есть, — наконец с облегчением выдохнула я. Так оно и было, но почему чувство превосходства все еще не покидает меня? Только возле Калеба оно меркло. Глядя на него, я понимала, как это низко — чувствовать что-то подобное. Они ведь люди, не так ли? Я заставляю их страдать, потому что они нападают на меня, но ощущать наслаждение, это что-то наравне с извращением. Горький привкус во рту, окрасил это наслаждение в настоящий цвет — серо-черный, траурный. Ты не они, твердили мне глаза Калеба. И вот что мне нужно было помнить.
— Вот почему я так не люблю, когда ты проникаешь в сознания чуждых волков — они внушают тебе, что ты всесильная. Это не правильно.
