Александра Лисина - Не выходите замуж на спор
— Уже там, — фыркнул оборотень и посторонился, чтобы не закрывать нам обзор.
Одинокая фигурка баньши, смотрящаяся совсем крохотной в широком и волочащемся по земле балахоне, целеустремленно двигалась по направлению к склепу. Бледная и решительная, наша Улька до побелевших костяшек вцепилась в учебник и топала по единственной выложенной дорожке с таким видом, словно шла на собственную смерть.
В чем‑то я ее, правда, понимала — преподавательница по мертвологии действительно стоила потраченных на нее эмоций. Ну а тот факт, что древнему умертвию позволили работать в универе, всецело лежал на совести руководства.
Для того, чтобы приступить к занятиям, бедным студентам приходилось сперва стучаться в склеп и дрожащими от страха губами выговаривать слова призыва, чтобы дремлющая в некоем подобии сна госпожа Личиана выбралась из гроба. Что уж она потом с ними делала, не могу сказать — Улька умоляла нас присутствовать только на зачетах — но результат впечатлял: будущие мертвологи возвращались с занятий мокрыми, бледными и взмыленными, как лошади, на которых не по разу вспахали этот самый пустырь. А уж как они смирнели при угрозе доложить о всяческих безобразиях их бессменному… точнее, бессмертному… руководителю — любо — дорого посмотреть!
Я проследила, как Улька, перебросив на спину две длинные тощие косички, нерешительно взялась за дверной молоток и постучала в двери склепа. Звук раздался такой, что Васька передернулся, а с соседнего участка с карканьем взлетели вороны. Но, как ни странно, на стук никто не отозвался, а скрипучие двери, против ожиданий, не распахнулись перед прикусившей губу баньши.
Ни через минуту, ни даже через две никто ей не ответил, будто хозяйке было не до зачета или же… никого не оказалось дома?
— Да ну, куда она денется? — с сомнением протянул оракул в ответ на мой выразительный взгляд.
— Мало ли. Может, у нее дела какие в Городе?
— Конечно. Полетела себе новый саван заказывать…
— Постучи еще! — громко крикнул оборотень, прильнув к ограде, когда баньши нерешительно обернулась. — Вдруг она не слышит?
Улька вздохнула и постучала еще раз- с тем же результатом.
— Может, мы опоздали? — выдал умную, но несколько запоздалую мысль Мартин, когда мы озадаченно переглянулись. — Личиана никогда не заставляла себя ждать.
— Не — а, — опять жуя какую‑то булку, промычал Зырян. — До полуночи еще пара минут, так что дело не в этом.
Оракулу мы поверили сразу — кроме него, никто так не умел чувствовать время, — а в ответ на очередной беспомощный Улькин взгляд лишь обескураженно развели руками.
— Давай еще стучи! — вскоре снова крикнул Шмуль, перелетев с дерева на ограду. — Вдруг она там с концами уснула?
— Умертвие? — не поверил Васька, просовывая мохнатую голову между прутьев. — Трехсотлетнее? И чтоб вдруг сдохло?! Щас я его попробую разбудить…
И вдруг так взревел, что от неожиданности получил сразу три пинка — от оракула, Шмуля и от меня.
— Ну вы чего? — разобижено повернулся оборотень. — Я ж помочь хотел! Если она уж мой рев не услышит, тогда ее точно ничто не разбудит!
Шмуль фыркнул.
— Зато если услышит и от этого проснется, потом ее точно никто не упокоит!
Я сосредоточенно посмотрела на склеп, но его двери не спешили открываться. Никто не заворчал изнутри скрипучим голосом. Не загремели тяжелые засовы. Только где‑то в Городе, отзываясь на медвежий рев, протяжно завыли собаки, а прилетевший ниоткуда ветер зловеще зашелестел мертвыми ветками.
Улька с несчастным видом потопталась у двери и снова знаками показала, что не знает, что делать. Мы, посовещавшись и почесав затылки, все же решили отправляться ей на помощь. Зачет же сдать надо? Улька такого позора не переживет.
— Нет! — обеспокоенно крикнула баньши, когда мы потянулись к калитке. — Стойте там! Она не терпит гостей! Хорошо, если только проклятием отделаетесь!
— Ну не стоять же здесь до утра? — гаркнул Васька, застопорившись на проходе. — Что у тебя на зачет‑то назначено?
— Поднятие…
— Сколько?
— Пять штук!
— Ого! — удивились мы, а потом, снова посовещавшись, единогласно решили: — Давай начинай, пока она дрыхнет! Как проснется, практику ей сразу сдашь, а теорию и так оттарабанишь!
— А если она скажет повторить поднятие при ней?
— Что ты, не поднимешь их снова? А ей, если спросит, скажешь, что тренировалась перед зачетом. Волновалась, дескать.
Улька задумчиво покосилась на склеп, но все‑таки кивнула и, отойдя в сторонку, присела на корточки, старательно перелистывая лежащий на коленях учебник и пытаясь что‑то в нем прочитать в неверном свете луны. А мы вернулись на свои места, изредка поглядывая, как она водит руками и сосредоточенно шевелит губами, призывая мертвяков.
Пять штук для нее и впрямь многовато — Улька, хоть и чистокровная «темная», была очень слабенькой баньши. Вернее, она была слаба настолько, что ни в одну школу ее попросту не брали. Она даже смерть как следует не умела накликать, а если и помогла кому‑то уйти на тот свет, то, скорее всего, случайно. Так что ближайшие родственники сочли, что ей не место в приличном учебном заведении, и не возмутились, когда «позор семьи» зачислили, наконец, в УННУН. Личиану Улькино прошлое, впрочем, не особенно смущало, а исполнительная баньши очень старалась доказать, что она хоть на что‑то способна.
Когда перед ней, наконец, вспучилась земля, и оттуда выполз полуразложившийся мертвяк, мы одобрительно зашумели и захлопали в ладоши. Улька тут же просияла, горделиво подбоченилась и, дождавшись, когда оживший труп встанет на ноги, с торжественным видом пнула его под зад.
— Упокойся! — донеслось до нас ее несколько истеричное восклицание, и мертвяк, послушно сложившись, безвольной куклой рухнул на землю.
Под веселыми взглядами оборотня и Шмуля я кашлянула, но да — это была моя идея совместить сей неуважительный жест с заключительным словом. Улька так боялась в свое время трупов, что от поднятых мертвецов шарахалась с визгом даже тогда, когда рядом находилась Личиана. При этом само умертвие, что странно, ее пугало гораздо меньше.
Зато теперь наша баньши в очереди на упокоение первая. И даже вон как разохотилась — отправилась гулять по кладбищу, то и дело взмахивая руками и с довольным видом выкрикивая:
— Восстань!..
— Что‑то она разошлась, — проворчал оборотень, когда Улька подняла и упокоила штук семь мертвецов, заставив их улечься в одну линию, как солдатиков. — Если что, я их закапывать не буду. Пусть сама возится.
— Поднятое и упокоенное тело во второй раз поднять намного сложнее, — деловым тоном заметил ангел. — Нужно где‑то с полчаса, чтобы заклинание начало снова действовать.
